А над всем этим царит фантастическая расцветка пляжей, которая как общая картина затмевает собой все детали. Выше линии прибоя одни серые скалы обрызганы желтизной густо растущего утёсника, а другие голубовато-зелёным и розовым цветом сомона. Под ними находятся яркие оранжево-коричневые и цвета охры выброшенные на берег водоросли, фиолетовый цвет пластов мидий, мертвенно-белый песок и вода, сквозь которую видно до самого дна, как сквозь светло-зелёное бутылочное стекло, где морские звёзды и большие коренастые морские ежи красного и пурпурного цвета покоятся на широких листьях морских зарослей.

Пляжи также изобилуют съедобными моллюсками. Кроме вездесущих мидий, блюдечек и литорин есть также полосы куколя, делянки черенка и даже колонии устриц, хотя они так и остаются одной из тайн Камусфеарны. Устрицы были разведены здесь одним из бывших владельцев усадьбы в небольшом круглом заливчике, почти отделённом от моря и по размерам не более двадцати метров в поперечнике, там, где пресная вода просачивается сквозь песок из ручейка на острове. У кромки прибоя над заливом постоянно появляется скорлупа только что опустошённых створок устриц, которые не посрамили бы Уилеровых, но очень редко встречается живая устрица, и несмотря на все мои поиски из года в год я так и не нашёл, где же находится их колония.

Может быть, это и к лучшему, так как теперь эта колония исчезла бы из-за моего пристрастия к устрицам.

Ниже линии прилива вокруг островов белый песок чередуется с густой порослью похожей на шланги, настоящими джунглями зонтичных водорослей. Днём в этих затенённых местах таятся омары, и ловушки на них, установленные на песчаных отмелях среди водорослей, редко остаются пустыми. Помимо омаров в ловушки попадаются различные прочие твари, как ловкие, так и неуклюжие. Иногда на приманку попадает громадный волнистый рожок, и почти всегда бывают большие съедобные крабы. Частенько попадается прелюбопытный зверь, называемый бархатным плавающим крабом, со щитом коричневого бархата и красными укоризненными глазами, а однажды я поймал одну из самых отвратительнейших тварей из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться: морского паука. Отвращение вызывали не только чрезмерно длинные ноги и отсутствие клешней, весь с головы до ног, он, так сказать, оброс курчавыми красно-пурпурными водорослями, придающими ему такой же сомнительный вид нереальности, какой саван создаёт у привидения. Эти водоросли в действительности привиты себе самим крабом для маскировки, и такое сочетание скрытого лукавства с отвратительным внешним обликом вызывает опасения. Должен признаться в незначительном, но вполне ощутимом отвращении ко всем крабам до того, как они приготовлены к употреблению. Наибольшее я питаю к морскому пауку и затем по нисходящей к крабам-отшельникам, которые живут в пустых раковинах, и таким образом их непривлекательная нагота маскируется чьим-то чужим роскошным нарядом. Крабы-отшельники однажды стали причиной того в моей взрослой жизни, что я вдруг ни с того, ни с сего расхохотался, хотя был совершенно один. Однажды, собирая литорин в пищу с ведром в руке и сгребая их дюжинами за раз, я вдруг обратил внимание на какого-то чудовищного береговичка на дне заводи, да такого, что хватило бы поесть и обезьяне, а не только мышке. Уже тогда, когда мои пальцы коснулись воды, алчно сформировавшись для хватки, этот моллюск, чей обманчивый вид почему-то не произвел желаемого эффекта, вдруг поплёлся прочь со смущенным и опечаленным видом, как будто братья Марксы, которых обнаружили в передней и задней части бутафорской коровы, всё ещё безуспешно пытались скрываться.

Глава 4

Весна в Камусфеарне наступает поздно. Я несколько раз отправлялся на машине с юга в начале апреля и увязал в сугробах на перевалах в двадцати милях от неё. В это время олени всё ещё бродят у дороги в лощине, ведущей к морю. К середине апреля ещё нет и намёка на зелень на голых ветках берёз и рябин, нет травки под ногами, хотя нередко, как в мой первый приезд в Камусфенарну, бывают периоды мягкой тихой погоды при ясном небе. Цвета тогда преобладают голубые, красно-коричневые и пурпурные, ясные и чистые как тонкая эмаль. Голубизна моря и неба, красный цвет стеблей орляка и папоротника, тёмно-коричневыйнераспустившихся веток берёз и светло-фиолетовый - холмов Ская и вершин Рама.

Пейзаж освещается тремя оттенками белого: перламутром берёзовых стволов, блеском песчано-ракушечных пляжей и мягкой струящейся белизной снега высоко в горах.

Первоцвет распускается у ручья и у отмелей островов, хотя все высокие горы ещё покрыты снегом, а ягнята ещё не народились. Эта пора в те годы вселяла в меня глубокое удовлетворение от сознания, что настоящая весна и лето в Камусфеарне ещё впереди, что я ещё увижу, как распускается лист и зазеленеет земля, а на холмах растает снег за исключением нескольких сугробов, которые продержатся всё лето.

У неё своя оркестровка, у этой короткой прелюдии к северной весне. Каждый год слышится клич диких гусей, зовущих за собой ввысь по пути на север к оттаивающим пастбищам, и иногда дикая неземная красота голоса лебедей-кликунов: серебряные трубы высоко в ясном голубом небе. Прилетели гаги подкормиться на побережье и островах. Они приносят с собой самые призывные и манящие изо всех звуков весны и лета на Гебридах: глубокий, гулкий, трубный клич селезня-ухажёра.

Одна за другой разные породы перелётных птиц возвращаются на пляжи и острова, где они родились. Береговые ласточки - на песчаный откос в низовьях ручья, каменки обыкновенные - к кроличьим норам у выгрызенного дерна, кайры и чайки - на острова у Камусфеарны. Первыми появляются серебристые чайки. Они летят на самый большой остров, где стоит маяк. Их примерно двести пятьдесят пар, и воздух над белесыми скалами и морскими камнями дрожит от их голосов и шума белых кружащих крыльев. Среди них есть две-три пары больших чаек с черной спиной, толстых, с грубым голосом и похожих на стервятников. Затем прибывают чайки обыкновенные, изящные, точёные, которые с резким криком селятся на соседнем выступе, весьма опасаясь грубых выражений и хищнических склонностей своих соседей. И наконец уже в мае прилетают крачки в свои собственные удалённые шхеры. Они появляются в ту же неделю, что и ласточки, прилетающие из Африки гнездиться в старой разрушенной усадьбе через поле, и вместе с тонким стальным звоном их крыльев весна уже практически уступает лету.