Лестер улыбнулся.

— Мой молочный брат Рэинальф, граф Соукский, разбудил Бигода. Если это чудовище проснулось, оно начнет наносить удары по всем направлениям. Стефан и Юстас в безопасности, далеко на востоке в Ипсвиче. Я сомневаюсь, что они придут, чтобы помочь Феррарсу или остальным. — Херефорд поднял голову при упоминании имени Рэннальфа, но Лестер приказал ему молчать. — Я не говорю, что Соук делает это ради нашего блага. Я уверен, как может быть уверен человек, не имеющий доказательства, что это дело рук его леди.

В проницательных глазах Генриха вспыхнул интерес.

— Ее отец был нашим искренним другом. Ты думаешь, она сможет привести графа к нам? Лестер пожал плечами.

— Не думаю, хотя она оказывает на него сильное влияние.

— Можно ли завоевать Соука золотом или сладкими обещаниями?

Лестер отрицательно покачал головой.

— Его нельзя завоевать ничем, потому что у него очень развито чувство долга. Кроме того, его любовь к королю становится тем сильнее, чем слабее король. Если Стефан покорится или умрет, Рэннальф не будет противостоять тебе. Поверьте мне, милорд, необходимо позволить ему идти своим путем. Более того, он не настраивал своего сына против вас, и Джеффри добровольно последует за вами, если вы не причините вреда его отцу. Они жизнь отдадут друг за друга!

— Он любит своих детей, это хорошо. Когда я стану королем, то буду баловать его детей и, несомненно, завоюю их отца. Что он еще любит? У каждого человека есть слабые места.

Вильям Глостерский подумал, что лишился одной из радостей жизни, потеряв общество Соука. Никто так легко не поддавался соблазнам, никого не было так опасно и так приятно мучить. Не составит труда подловить Соука, когда уйдет Стефан, он за пять минут научил бы этому Генриха.

Генриху нужно поручить этому исполнительному идиоту решить несколько трудных и опасных задач. Действительно, чем скорее уйдет Стефан, тем лучше. В самом начале, когда еще можно было играть с Мод и Стефаном, как с пойманными рыбками, в этой войне оставался какой-то азарт, но примитивная драка скучна. И эти идиоты начнут брать один замок за другим без толку. Вильям оглядел своих приятелей прищуренными глазами, подавив очередной зевок, — решение созрело.

— Когда вы собираетесь двинуться на Тутбэри? — спросил он.

— Через день-два, — осторожно ответил Генрих. — Тут нечего выжидать.

— Я вряд ли нужен вам для этого. Позвольте мне, милорд, заняться своими делами. Ненадолго.

В глазах Генриха мелькнула тень подозрения. Тяжелые веки Вильяма сонно опустились. Чудесно. Генрих вышлет за ним шпионов, которых ему не нужно будет избегать, так как в его планы входит путешествие с врагом. И все это на благо Генриха, что приятно.

— Ты хочешь покинуть нас, Вильям? Мы не можем помочь тебе?

— Нет, милорд, — ответил Вильям. — Ваше присутствие нежелательно. — Он придал лицу откровенно чувственное выражение и добавил:

— Мои дела касаются леди и молодого, довольно симпатичного юноши.

Это было правдой, так как планы Вильяма касались Юстаса и Констанции.

Роджер Херефордский уставился на свой кубок, пытаясь скрыть отвращение, которое испытывал к Вильяму. Генрих не знал, верить ли Вильяму, но по цвету его лица можно было догадаться, что его чувства, которые он пытался спрятать под маской безразличия, были сродни чувствам Роджера. Один Лестер не выразил ничего, кроме интереса, и Вильям, впервые веселясь за долгие месяцы, поставил тупым воякам высокие оценки за сообразительность.

Глава 20

Рэннальф застонал от боли и подавил желание вырваться из цепких рук, ощупывающих рану на его бедре. Лекарь раздраженно бормотал себе под нос о людях, ожидающих помощи, когда они сами могли бы легко помочь себе. Он уже не раз говорил об этом Рэннальфу, но его резко обрывали.

— Милорд, — сказал сэр Джайлс, — неразумно отказываться от лечения. Это уменьшит воспаление.

— Но мне придется два дня лежать. Мы не можем подарить столько времени нашим врагам.

— Конечно, но вы и так уже достаточно измучили их.

Рэннальф нетерпеливо махнул рукой.

— Если бы я верил, что лечение действительно поможет, я бы сделал это, Джайлс. Лихорадка утихнет на два дня или чуть больше, затем озноб вернется, и мне снова станет хуже.

— Все потому, что вы не лежите спокойно и не даете припаркам и лекарствам подействовать.

Рэннальф взглянул на Эндрю. Он удивлялся, чем мог вызвать такую преданность. Эндрю был еще внимательнее, чем Джеффри. Он постоянно умолял передохнуть, прислушаться к советам врача, принять лекарство, приготовленное знахарем. Рэннальф как-то подумал, а что, если Эндрю на службе у Юстаса и хочет отравить его. Затем он устыдился своих мыслей, ведь благодаря Эндрю он регулярно принимал лекарства и не ощущал никаких неудобств, за исключением отвратительного вкуса некоторых порошков. Было ясно, что все это делалось из самых лучших побуждений. Он повернулся к сэру Джайлсу.

— Поверьте, я отказываюсь не потому, что не верю в ваши способности. Пока король защищает нас с юга, вероятнее всего, Бигод останется на месте. Если же Стефан отойдет назад, а это может произойти в любой день, внимание Норфолка переключится на нас. Тогда настоящей битвы не миновать, и мне бы хотелось, чтобы это случилось не на моих землях, а во владениях Норфолка.

Сэр Джайлс согласно кивнул. Граф абсолютно прав. Беда в том, как он выглядит и чувствует себя. После трех месяцев близкого общения с Рэннальфом сэр Джайлс был обеспокоен здоровьем Соука. Общение с Джеффри обрадовало его, мальчик будет достойным продолжателем дела отца. Однако Джеффри так молод.

Граф прикусил губу, сдерживая стон. В это время вошел Джеффри. Он сбросил капюшон и вытер пот со лба.

— Как ты, папа?

— Как всегда, — раздраженно проворчал Рэннальф. — Что сказал герольд?

— Смотритель замка, если можно так назвать человека, содержащего жалкое здание из досок и глины, вскоре будет здесь, чтобы переговорить с тобой. Уверен, что они согласятся.

— Почему они не подождали, чтобы я сопроводил их?

— Я оставил сэра Джона и его людей. Королевский гонец спрашивал о тебе. Я привел его сюда.

Рэннальф и сэр Джайлс обменялись понимающими взглядами.

— Поторопись, — сказал Рэннальф лекарю. Когда ногу перевязали, Рэннальф надел штаны, одернул рубашку и приказал Эндрю привести гонца. Его лицо стало мрачным, когда он читал послание. Затем он передал его сэру Джайлсу.

После некоторого раздумья сэр Джайлс пришел к заключению, что самая совершенная стратегия не сможет разъяснить приказа, содержащегося в письме.

— Милорд, — сказал он с сомнением, — извините, но какой смысл в этом?

— Я понимаю не больше, чем вы! — свирепо ответил Рэннальф. Он привстал, сделал несколько шагов и повернулся к сэру Джайлсу. — Зачем отрывать меня от удачной кампании, разделяя людей, хорошо сражавшихся вместе за дело, в которое они верили, посылая половину из них воевать там, где им ничто не дорого, и заменяя их людьми, которым безразлична эта земля?

Смысла не было ни в чем, но, возможно, то, что хотел от него Стефан, не имело отношения к войне.

— Вы не должны ехать, есть в этом смысл или нет. Вы плохо себя чувствуете.

— Это не имеет значения. Больной или здоровый, я буду с королем везде, где необходимо. Я дал Стефану клятву верности и должен сдержать ее. — У Рэннальфа были свои причины привязанности к Стефану, но он не мог упустить возможность подчеркнуть важность присяги. — Но мне не хотелось бы разделять людей. Юстас может отослать часть своих войск к Стефану. Если нет, они тем более нужны здесь.

Рэннальф взял с собой только домашнюю стражу, Эндрю и Джеффри, он не хотел остаться без них там, где его мог поджидать Юстас.

Стефан встретил его слишком официально. Это озадачило Рэннальфа. Если Стефан послал за ним, то каковы его цели? Стефан был весел, любезно пригласил его пообедать и предложил отдохнуть. Он сел рядом с Рэннальфом и предлагал ему отведать то или иное блюдо, но не смотрел в глаза. За обедом он сказал, что Рэннальф должен поехать в Кроусмарш. Этот крошечный замок защищал мост Уоллингфорда, не позволяя выпустить оттуда людей и не давая им возможности обратиться к Генриху за помощью. Он был символом власти Стефана. Пока стоял этот замок, Генрих не бросал взглядов на восток. Стефан был многословен и речист, не позволяя Рэннальфу даже открыть рот, и тот отправился спать, так и не задав необходимых вопросов.