Шквал за шквалом налетал на "Миноту" с бешеным ливнем, и волны становились все выше. "Юджени" стояла на якоре в пяти милях в наветренную сторону за мысом, и с нее нельзя было видеть, что с нами случилось. По просьбе капитана Дженсена я написал несколько слов капитану Келлеру, умоляя прислать запасные якоря и канаты. Но никто из туземцев не соглашался доставить письмо. Напрасно я предлагал пол-ящика табаку, чернокожие скалили зубы, ухмылялись, и ни один человек не двинулся. Пол-ящика табаку стоили три фунта стерлингов. Письмо даже при таком ветре можно было доставить за два часа, и, значит, можно было заработать в эти два часа столько, сколько за год на плантациях. Я подошел в лодке к мистеру Каульфильду, который со своего вельбота вытаскивал якорь. Я думал, что он имеет некоторое влияние на туземцев. Он подозвал к себе челноки и, когда его окружило десятка два челноков, еще раз повторил им о моем предложении. Никто не отозвался.
- Знаю, что вы думаете! - крикнул им миссионер. - Вы думаете, шхуна набита табаком, и вы его все равно получите! А я вам говорю, она набита ружьями. И не табак вы получите, а пули!
Наконец, один из туземцев, одиноко сидевший в маленьком челноке, взял письмо и уехал. В ожидании помощи, на "Миноте" продолжали работать. Опорожнили бочки с пресной водой, а реи, паруса и балласт перевезли на берег. Хорошенькие минуты пережили мы, когда "Минота" с одного бока переваливалась на другой, а куча людей, спасая жизнь и ноги, скакала через ящики, реи и двухпудовые железные болванки балласта, катающиеся по палубе от борта к борту. Бедная красивенькая гоночная яхта! Ее палубы и подвижной такелаж были совершенно разорены. Внизу все было разворочено. Пол в каюте был снят, чтобы добраться до балласта, и грязная вода плескалась в трюме. Лимоны, облепленные мокрой мукой, катались там же, напоминая невыпеченные пирожки. В капитанской каюте Наката охранял винтовки и патроны.
Наконец, через три часа после того как наш посол отчалил, с подветренной стороны, сквозь стены дождя и вихря, пробился к нам вельбот. На нем был капитан Келлер, мокрый от дождя и волн, с револьвером за поясом; его команда была вооружена до зубов, посредине лодки кучей лежали якоря и канаты, и вельбот летел быстрее ветра: белый человек спешил на помощь белому человеку.
Ястребиная линия челнов, так долго ждавших добычи, разбилась и исчезла так же скоро, как образовалась. Теперь у нас было три вельбота, из которых два непрерывно ходили между судном и берегом, а третий возился с якорями, связывая лопнувшие канаты. К вечеру, посоветовавшись друг с другом и приняв во внимание, что часть нашей команды и десять рекрутов были из этих мест, мы отобрали оружие у команды. Ружья были переданы пятерым служащим миссии, явившимся к нам с мистером Каульфильдом.
Поздно ночью мистер Каульфильд получил предостережение: за голову одного из наших рекрутов, оказывается, была назначена награда в пятьдесят саженей раковин (местная монета) и сорок свиней. Так как захватить судно не удалось, туземцы решили заполучить эту голову. Раз начинается кровопролитие, никогда нельзя сказать заранее, чем оно кончится; поэтому капитан Дженсен вооружил вельбот и отправил его в глубь бухты. Уги, один из нашей команды, встал на носу и говорил от имени капитана. Уги был очень взволнован. Предостережение капитана Дженсена, что всякая лодка, приблизившаяся ночью к судну, будет расстреляна, он перевел как-то очень воинственно, закончив эффектной фразой, приблизительно в таком роде: "Вы убиваете капитана, - я пью его кровь и умираю с ним!"
Туземцы удовлетворились тем, что сожгли один из пустых домов при миссии, а затем ушли в лес. На следующий день подошла "Юджени". Три дня и две ночи билась "Минота" на рифах. Но она все-таки выдержала; ее киль был освобожден, и ее отвели в спокойное место. Здесь мы распрощались с нею и со всеми находящимися на ней и пересели на "Юджени", направившуюся на остров Флориду.
П р и м е ч а н и е а в т о р а. Чтобы доказать, что мы на "Снарке" не какие-нибудь мозгляки, что можно было бы заподозрить по постигшим нас болезням, привожу следующую дословную выписку из корабельного журнала "Юджени". Эта выписка может дать представление о том, что такое плавание у Соломоновых островов.
У л а в а. Четверг, 12 марта 1908 года.
Утром отправили на берег шлюпку. Достали груз кокосовых
орехов. 4000 копры. Капитан лежит в лихорадке.
У л а в а. Пятница, 13 марта 1908 года.
Купили орехов 1,5 тонны. Подшкипер и капитан лежат в
лихорадке.
У л а в а. Суббота, 14 марта 1908 года.
В полдень подняли якорь и при слабом ONO отплыли в
Нгора-Нгора. Якорь бросили на глубине 8 фатомов - кораллы
и раковины. Подшкипер лежит в лихорадке.
Н г о р а- Н г о р а. Воскресенье, 15 марта 1908 года.
На рассвете обнаружили, что рабочий Багуа умер
ночью от дизентерии. Он проболел около двух
недель. На закате сильный шквал с NW.
(Приготовили запасный якорь.) Шквал длился 1 ч.
30 м.
Н а м о р е. Понедельник, 16 марта 1908 года.
Взяли курс на Сикиану в 4 часа дня. Ветер утих. Сильные
шквалы в течение ночи. Капитан болен дизентерией, а
также один матрос.
Н а м о р е. Вторник, 17 марта 1908 года.
Капитан и два матроса больны дизентерией. У подшкипера
лихорадка.
Н а м о р е. Среда, 18 марта 1908 года.
Сильное волнение. Подветренный борт все время заливает
водой. Идем под зарифленными парусами. Капитан и три
матроса больны дизентерией. Подшкипер лежит в
лихорадке.
Н а м о р е. Четверг, 19 марта 1908 года.
Густой туман, ничего не видно. Все время штормовой
ветер. Насос испортился, воду черпают ведрами. Капитан
и пятеро матросов больны дизентерией.
Н а м о р е. Пятница, 20 марта 1908 года.
В течение ночи шквалы, достигавшие силы урагана.
Капитан и шесть матросов больны дизентерией.
Н а м о р е. Суббота, 21 марта 1908 года.
Повернули в сторону от Сикианы. Весь день шквалы с
ливнями и бурное море. Капитан и большая часть команды
больны дизентерией. У подшкипера лихорадка.
И так изо дня в день, - причем большинство команды лежит в дизентерии, - продолжает корабельный журнал "Юджени". Нечто новое случилось только 31 марта, когда подшкипер заболел дизентерией, а капитана свалила лихорадка.