Когда мы вернулись, было уже довольно поздно, почти семь часов, но мама догадалась, что мы запоздаем, и сготовила обед точно к нашему приезду; аппетитный и горячий, он очутился на столе, как раз когда мы вошли в дом. Правда, сначала ей пришлось подать папе мыло и полотенце и вычистить ему костюм, потому что папа на рыбалке всегда умудряется бог знает как перепачкаться. Это, да еще туалет девочек, немного задержало маму.

Но вот наконец все было готово, и мы сели за стол. Обед был великолепный - жареная индейка и всякие вкусные блюда, какие бывают только на рождество. Мама поминутно вскакивала, чтобы принести то одно, то другое; папа даже заметил, что ей не следует так суетиться и что пора наконец поберечь себя. Он даже сам встал из-за стола и достал из буфета грецкие орехи. Обед тянулся долго, и всем было очень весело. А после десерта мы решили помочь маме убрать со стола и вымыть посуду. Но мама сказала, что предпочитает все сделать сама, и мы не стали с ней спорить: ведь это был ее день, и нам хотелось хоть раз сделать маме приятное.

Когда мама управилась со всеми делами, было уже очень поздно. Мы подошли к ней, чтобы поцеловать ее перед сном, и она сказала, что это был самый замечательный день в ее жизни. Как мне показалось, на глазах у нее при этом навернулись слезы. Тут мы почувствовали, что полностью вознаграждены за все наши труды.

ВСЕ В ЕВРОПУ!

Скромные советы путешественникам

Каждое лето тысячи и тысячи американцев отправляются в Европу. Говорят, наши пароходы еженедельно берут на борт пятьдесят тысяч человек. Впрочем, не ручаюсь за точность: может быть, мне называли даже и не пятьдесят, а пятьсот тысяч или просто пять. Во всяком случае, ясно одно - ежегодно множество людей отправляется путешествовать.

Одни пускаются в путь, чтобы переменить обстановку, другие - чтобы набраться ума; одни - потому что им надоели деньги, другие - потому что им надоело безденежье. Иные едут взглянуть на Европу, пока она не развалилась окончательно; другие - просто потому, что у них выдалось несколько свободных недель и они хотят провести их по-настоящему весело и беззаботно.

Наши скромные советы написаны именно для этой последней категории путешественников. Если, отправляясь в это далекое странствие, вы надеетесь испытать много радости, будьте готовы к большим разочарованиям. За время плавания вам неоднократно придется убеждаться в том, что реальное путешествие поразительно непохоже на путешествие, описанное в путеводителе.

Эту разницу вы начинаете ощущать с момента посадки. Посмотрим, что говорит об этом морской путеводитель в заманчивой пестрой обложке, на которой две тоненькие, как тростинки, девушки прогуливаются по палубе, а навстречу им идет молодой человек в соломенной шляпе и фланелевом костюме.

"Что может быть приятнее, - спрашивает путеводитель, - чем посадка на трансатлантический пакетбот? Огромное судно, сверкающее чистотой палубы, удобные каюты, роскошные салоны, уютная библиотека - все это преисполняет нас трепетом в предвкушении будущих удовольствий. Едва мы вступаем на палубу, как плеск волн, зыблемых легким бризом, который долетает в порт с моря, возвещает, что наши мечты начинают наконец сбываться".

Да, все это так. Но, к сожалению, дорогой читатель, именно при посадке вы наверняка обнаружите, что пропал ваш черный саквояж. С чемоданом все в порядке: он уже в каюте вместе с коричневым саквояжем и бумажным свертком, который ваша тетка просила передать знакомым в Эбердине, хотя прибываете вы в Ливерпуль. А вот черного нет как нет.

Вы хорошо помните, что в поезде он был при вас; позднее ваша сестра видела его в такси. Куда же он делся? Вот вам и посадка под плеск волн и мечты, которые начинают сбываться! Разве вам сейчас до них, когда пропал саквояж, а пронзительный свисток уже подает сигнал к отплытию?

Пожалуй, не стоит обращаться вон к тому человеку в форме. Он, скорее всего, один из помощников капитана. Не пробуйте также пробиться к мостику и спросить капитана. Он все равно не знает, где ваш саквояж. А вокруг судового казначея уже собралась толпа человек в двадцать. Все они примерно в том же положении, что и вы, все пытаются добраться до казначея и что-то из него выжать. Правда, кругом носятся стюарды, но единственное, что они могут сделать, - это спросить номер вашей каюты и объявить, что саквояж должен быть там. Словом, все это похоже на какой-то заговор.

В результате вы с полчаса бегаете взад и вперед, а когда наконец саквояж найден (в соседней каюте, потому что вы написали на нем неправильный номер), пароход уже вышел в открытое море. Отплытия вы так и не видели.

Ну, да ничего! Впереди еще несколько тысяч миль. Вот послушайте, что говорит путеводитель о первом утре в открытом море:

"Первый день в открытом море всегда особенно радостен. Когда с высокой палубы огромного лайнера мы смотрим на волны, наш взгляд теряется в бескрайних просторах океана. Со всех сторон - только синие воды Атлантики, чуть вспененные свежим утренним ветром. Мы прогуливаемся с радостным чувством особой полноты жизни, недоступным тем, кто остался на terra firma,* или стоим в мечтательной задумчивости, глядя на безграничные просторы вечного океана".

______________

* Твердой земле (лат.).

Стоим? Да? Как бы не так. В это первое утро на борту парохода, даже в самую лучшую погоду, нам придется заняться кучей всяких дел, а вовсе не мечтать, глядя на волны. Прежде всего надо достать шезлонг. Как его получить? Бесплатно или за плату? А если за плату, то полагается ли давать на чай? И кто распоряжается шезлонгами? И к кому надо адресоваться, чтобы нас посадили рядом с мистером Снайдером из Питтсбурга?

На решение этих вопросов уходит все утро. Но когда с ними покончено, возникает новая проблема: к кому надо обратиться, чтобы получить за столом именно то место, какое нам хочется? Нам бы хотелось сидеть за одним столом с мистером Снайдером и четой Хопкинсов из Альберты. Кто-то кому-то сказал, что в каком-то салоне или еще где-то один из стюардов не то распределяет, не то собирается распределять места за столом. Как быть? Впрочем, с нас довольно. Мы и так уже убили все утро на хлопоты.