- Так, может быть, вы что-нибудь смыслите в собаководстве? - спросил Великий писатель.

- К сожалению, нет, - ответили мы.

- А как насчет пчеловодства? - спросил он.

- Вот это нам знакомо, - ответили мы (как-то раз нас покусали пчелы).

- В таком случае давайте пройдем прямо к ульям, - предложил он.

Мы уверили его, что предпочли бы посетить ульи несколько позже.

- Тогда идемте в хлев, - сказал Великий писатель. И добавил: Вероятно, вы плохо представляете себе, как выращивают молодняк.

Мы покраснели. Мы ясно увидели перед собой пять детских головок, склонившихся над столом, - пять детских головок, ради которых - чтобы заработать им на хлеб - мы и взялись за эти интервью.

- Вы правы, - сказали мы. - Мы плохо представляем себе, как выращивают молодняк.

- Ну что? - спросил Великий писатель, когда мы добрались до места назначения. - Нравится вам этот хлев?

- Очень, - ответили мы.

- Я поставил здесь новый сток, выложенный кафелем. По собственным чертежам. Вы заметили, какая тут чистота? Все благодаря стоку.

Признаться, мы этого не заметили.

- Боюсь, - сказал Писатель, - что свиньи еще спят.

Мы попросили его ни в коем случае не будить их. Он сказал, что сейчас откроет маленькую боковую дверку, чтобы мы могли пролезть в хлев на четвереньках. Но мы постарались убедить его, что у нас нет ни малейшего желания нарушать покой этих зверушек.

- Нам бы очень хотелось, - сказали мы, - услышать от вас хоть что-нибудь о методах вашей работы - о том, как вы пишете романы.

Последнюю фразу мы произнесли с необыкновенной горячностью. Дело в том, что, помимо прямой цели нашего интервью, у нас была еще и другая цель - нам страшно хотелось узнать, как пишутся романы. Если бы нам удалось ознакомиться с этим процессом, пожалуй, мы сели бы за роман и сами.

- Сначала взгляните на моих быков, - сказал Писатель. - Вот здесь, в этом загоне стоит пара бычков, которые непременно вам понравятся.

Мы нисколько в этом не сомневались.

Он подвел нас к низенькой зеленой ограде. Два свирепых животных стояли за ней и жевали зерно. Не переставая жевать, они выкатили на нас свои круглые глаза.

- Ну что, разве они не великолепны? - спросил он.

Мы ответили, что это великолепные быки, что именно такими мы и представляли себе лучших быков на свете.

- Не хотите ли войти в загон? - предложил Писатель, открывая дверку.

Мы попятились. К чему тревожить этих животных?

Великий писатель заметил наши колебания.

- Не бойтесь, - сказал он. - Они вряд ли тронут вас. Я каждое утро без малейших опасений посылаю к ним моего работника.

Мы с восхищением взглянули на Знаменитого писателя. Нам стало ясно, что, подобно другим писателям, актерам и даже мыслителям нашего времени, этот человек прекраснодушен и правдив, как сама природа.

Но все же мы покачали головой.

- Быки, - пояснили мы Великому писателю, - это не та область, исследованием которой мы намерены заняться. Нам желательно узнать кое-что о методах вашей работы.

- О методах моей работы? - переспросил он, отходя вместе с нами от загона. - Да, по правде сказать, я и сам не знаю, есть ли у меня какие-нибудь методы.

- Какой план или метод применяете вы, - повторили мы, вынимая блокноты и карандаши, - когда начинаете новый роман?

- Как правило, - сказал Писатель, - я прихожу сюда и сижу в хлеву до тех пор, пока не нахожу нужных мне героев.

- И долго вы здесь сидите? - спросили мы.

- Не особенно. Как правило, спокойно посидев полчасика среди свиней, я нащупываю хотя бы одного своего героя - главного.

- А что вы делаете потом?

- Ну, а потом я обычно закуриваю трубку и отправляюсь на пчельник за сюжетом.

- И вы находите его?

- Неизменно. Потом, сделав кое-какие заметки, я беру своих лаек и отправляюсь с ними на прогулку, миль этак за десять, после чего спешу домой, чтобы успеть обойти все стойла и повозиться с бычками.

Мы вздохнули. Увы! Писание романов представлялось нам теперь еще более недосягаемой мечтой, чем когда бы то ни было прежде.

- Должно быть, в вашем хозяйстве есть и козел? - спросили мы.

- Ну, еще бы! Превосходный экземпляр. Не хотите ли взглянуть?

Мы покачали головой. Очевидно, разочарование отразилось на наших лицах. Вечная история. Мы чувствовали, что метод, с помощью которого писались знаменитые современные романы - при участии козлов, собак, свиней и молодых быков, - был вполне правилен и даже полезен для здоровья их авторов. Но мы чувствовали также, что он, этот метод, не для нас.

Мы позволили себе задать еще один вопрос.

- В котором часу вы встаете? - спросили мы.

- Между четырьмя и пятью, - ответил Писатель.

- И, конечно, сразу идете купаться - и летом и зимой?

- Конечно.

- И, должно быть, - сказали мы с плохо скрываемой горечью, - вы предпочитаете, чтобы слой льда был как можно толще?

- О, разумеется.

Мы умолкли. Мы давно уже уяснили себе причину наших жизненных неудач, но было больно лишний раз убедиться в собственной неполноценности. Этот "ледяной" вопрос стоял на нашем пути уже сорок семь лет.

Как видно, Великий писатель заметил наше удрученное состояние.

- Пойдемте в дом, - сказал он. - Жена угостит вас чашкой чая.

Через несколько минут мы забыли обо всех наших горестях, оказавшись в обществе одной из самых очаровательных chatelaines,* каких нам когда-либо посылала судьба.

______________

* Владелиц замка (франц.).

Мы уселись на низкие табуреты рядом с Этелиндой Афтерсот, которая со свойственным ей изяществом царила за чайным столом.

- Итак, вы хотите познакомиться с методами моей работы? - спросила она, ошпаривая нам ноги горячим чаем.

- Да, - ответили мы, вынимая блокноты и обретая некоторую долю прежнего энтузиазма.

Пусть люди обливают нас горячим чаем, лишь бы они по-человечески обращались с нами.

- Не можете ли вы сказать, - начали мы, - какого метода вы придерживаетесь, начиная роман?

- Я всегда начинаю с изучения, - ответила Этелинда Афтерсот.

- С изучения? - переспросили мы.

- Да. Я имею в виду - с изучения подлинных фактов. Возьмите, например, мои "Страницы из жизни прачки". Еще по чашечке чая?

- Нет, нет, - сказали мы.