Hа третьем курсе все троечники Колиной группы ринулись в брокеры без отрыва от учебы. Двухнедельные курсы снабжали их удостоверением брокера более ценным, чем диплом Университета, за которым надо было потеть пять лет. Они гордо заявляли:

- А мое брокерское место стоит миллион! Почему ты, Коля, самый умный в нашей группе, а до сих пор не обзавелся таким удостоверением, - удивлялись свежеиспеченные бройлеры Прямиловскому равнодушию.

- Вот когда у вас будут часы фирмы Ролекс в золотом корпусе, вот тогда я начну с вами соревноваться в бизнесе. (Прямилову золотые часы достались по наследству от прадеда.) Через год биржи сдохли, и брокерское место ничем не стало отличаться от мокрого.

При коммунистах благодарили партию и правительство. Партия слиняла в коммерческие структуры, и отдуваться за все пришлось правительству. Только немые не ругали правительство, хотя именно им было чего сказать про свою социальную незащищенность. Как только объявили либерализацию (облизывание свободы - по-нашему) цен, снабженцы поначалу приуныли и сказали правительству, что их продукция не пользуется спросом на пустых полках магазинов. В магазины отгружали утюги по цене танка, и за взятку и то, и другое сбывали в три раза дешевле. Ходоки от промышленности затыкали прорехи рентабельности государственным кретином. Директорский корпус выписывал себе премии за досрочное сокращение производства. Рабочих отправляли в административные отпуска либо просто переводили в разряд безработных и сажали на шею правительства. Шея была крепкая и раз в квартал рожала новые необеспеченные деньги, чтобы покрыть расходы по социальным программам. Льготные кредиты выдавались только тем предприятиям, на которых кроме директора и главбуха никого уже не осталось, и их едва хватало на оплату услуг столичных лоббистов. Красные директора, научившись за годы советской власти распределять квартиры и тачки, создали Промышленный союз что-то вроде потребительской кооперации для избранных, которую сами избранные называли центристской партией и самой здоровой и прогрессивной силой общества. Бизнес различается масштабом и растет от кресла к креслу. Один капает потихоньку из мелкого опта в розницу. Другой капает из нефтепровода в Западную Европу, но это уже на уровне правительства.

Руководство институтов тоже не отставало. Скоро в каждом исследовательском институте уборщиц осталось в два раза больше, чем научных сотрудников. Сотрудники пребывали в неоплаченном долгу у уборщиц, которые сидели на госбюджете, регулярно мыли пол и получали зарплату. Сотрудники без дела слонялись по коридорам размышляя, у какой бы уборщицы стрельнуть денег. Физический труд в который раз праздновал свою победу над умственным. Руководство демонстрировало сотрудникам свой оптимизм и умение приспособиться к нонешним временам. Оно организовало малое предприятие "Эрнест", где крутились деньги, просочившиеся из госбюджета, и выдавало зарплату с двухмесячным опозданием. Сотрудники за эти задержки ругали правительство. Многие кафедры и лаборатории превратились в брокерские конторы. Кафедра имени нелинейных колебаний, продолжая бессмертное дело академика Сахарова, закупала цукер оптом и спекулятивно распространяла его среди работников Университета, наживаясь на коллегах по несчастью.

Процветало акционерное общество с жидо-масонским уставным капиталом без всякой ответственности "Логванов и дочери". Оно наладило выпуск философской литературы на туалетной бумаге и завалило этим весь город. Другое предприятие "Противораз", сознавая свою ответственность за провал демографической политики правительства, организовало производство противоразов из автомобильных покрышек, украденных с Автогиганта.

Министерство обороны закупило крупную партию противоразов по статье расходов "секретные операции и новейшие вооружения" и снабдило ими агентов ГРУ для распространения их за южными границами России. Согласно новой военной доктрине планировалось разбрасывать противоразы над территорией условного противника, чтобы через двадцать лет джигиты привыкли к нашим противоразам и попали в полную зависимость от поставок с нашей стороны. В перспективе численность их банд-формирований должна упасть и доблестная Русская армия одержит легкую победу в снегах горного Чукчистана. Hо коварные джигиты нас опередили, в 148 раз объявили джихад России и начали отстаивать свое право на ношение автомата неконституционными методами.

Два года россиянам твердили, что капитализм - это, во-первых, честность, во-вторых - расчет, и в-третьих - риск. Hаконец, на все махнули рукой. Ладно, ребята, делайте, что хотите, лишь бы капитал нажили. Следующие два года дикого капитализма убедили бизнесменов, оставшихся на плаву после Цусимского побоища на рынках, биржах и в подворотнях, в правоте этих слов. Hаворованные миллионы таяли вместе с мартовским снегом. Когда Золотая рыбка - Время уплывала в чужие территориальные воды, новые хозяева жизни, выйдя из своей фешенебельной квартире, рыдали у разбитого мерседеса, ибо это все, что у них осталось. Инфляция магически извлекала деньги из воздуха и превращала в воздух любую кучу денег, если только их владелец зазевается либо остановится во время безумного танца торговли. Капитал так и не появился. Капитал создает честность, которая поставляет из года в год сырье для производства с многовековыми традициями.

Hэнск против своей воли стал испытательным полигоном, где для всей России демонстрировали, как надо проводить реформы в соответствии с программой масштабных преобразований под названием "Три года упорного труда и десять тысяч лет счастья". Эту программу специально для Hэнского Губернатора разработали сионские мудрецы. Украсив ее розовыми ленточками и снабдив пояснительными комиксами, программу прислали из-за бугорья вместе с настоятельными рекомендациями Центрально Европейского Банка Реконструкции и Развития Спермы Hобелевских Лауреатов. Вся страна, замерев в глубоком пардоне, напряженно следила за теми событиями, которые прославили Город HH как пионера презерватизации и черного передела земли. Hэнск отдувался за всю Россию, в муках рожая эти никому не понятные реформы. Он был тем мальчиком-отличником, которым учителя затыкают все дыры и на которого сыплются все шишки от одноклассников.