Таким образом, брачное решение меарского вопроса Келсоном было вынуждено стать военным - кампанией, к которой теперь готовился весь Гвинедд. Отец Лльювелла и его оставшийся брат, принц Ител, как считалось, сейчас собирали армию в глубине Меары, к западу от Гвинедда - и получили поддержку от Эдмунда Лориса, бывшего Архиепископа Валоретского и злейшего врага Келсона, который добавил свое религиозное рвение и антидеринийский фанатизм к и без того уже готовой взорваться ситуации в Меаре. Кроме того, как это уже однажды случилось, Лорис соблазнил некоторых епископов примкнуть к нему, придав надвигающемуся столкновению религиозный характер.
Вздохнув, Морган заложил большие пальцы рук за ремень и вновь посмотрел на происходящее во дворе, где продолжалось соревнование в стрельбе из лука между тремя сыновьями принца Найджела и молодым Дугалом МакАрдри, новым графом Траншским; это соревнование, казалось, привлекало внимание Келсона гораздо больше чем разглядывание девушек. Этим утром и Дугал, и Коналл, старший из потомков Найджела, устроили впечатляющее представление меткой стрельбы; Дугал, с точки зрения Моргана, был лучше, поскольку стрелял с левой руки - "с гнутого кулака", как говорят в Приграничье.
То, что Дугал умудрился сохранить эту способоность, не переставало удивлять Моргана, и не потому, что Дугал был умелым стрелком - Морган и раньше видел хороших стрелков с левой руки - а потому, что основную часть своего обучения молодой граф Траншский получил здесь, в Ремуте, в том числе и под руководством самого Бриона. А Брион, невзирая на постоянные возражения Моргана, утверждал, что левши нарушают устоявшийся порядок обучения практическому владению мечом и копьем, что, несомненно, было правдой, но он при этом забывал добавить, что в реальном бою воин, привыкший биться только с правшами, часто обнаруживает, что находится в невыгодном положении, столкнувшись с левшой, все движения которого зеркальны по отношению к движениям, которые были знакомы и, следовательно, в определенной степени предсказуемы для обычного воина.
В конце концов Брион согласился с тем, что надо тренировать обе руки на случай, если во время боя рана заставит переложить оружие в другую руку, но до самой своей смерти придерживался мнения, что его будущие рыцари не должны быть левшами. Эта тенденция сохранилась до сих пор, хотя со смерти Бриона прошло более трех лет. Морган видел, как на противоположном конце двора барон Джодрелл учил молодых оруженосцев владению мечом и щитом - ни один из них не был левшой.
С Дугалом, конечно, все было не так. Хоть он и стал пажом при дворе когда ему было всего лишь семь лет, меньше чем большинству прочих мальчишек его положения, еще до того как ему исполнилось двенадцать, ему пришлось вернуться в Приграничье и завершать свое обучение в местах где главным было выживание, а не стиль. А выживание требовало стиля боя совершенно отличного от того, которому Дугала учили при дворе. В Приграничьи требовалось быстрое, подвижное войско на горских пони и с легким вооружением, а не тяжелые кони и доспехи равнинных рыцарей. Никого при этом не заботило, какой рукой предпочитает биться будущий предводитель клана МакАрдри, главным было, что он добивается своего, участвуя в схватках вместе с патрулями, которые охраняли границу от набегов и краж скота или выполняя обязанности полевого врача после таких схваток.
Для Моргана, приученного к более традиционной манере стрельбы, стрельба с левой руки казалась просто чем-то неудобным. Когда он покачал головой и снова посмотрел на Келсона, который продолжал смотреть на соревнование лучников, он понял, что короля тоже беспокоит отнюдь не необычная манера стрельбы Дугала. И не их дикуссия о необходимости повторного брака, хотя наверняка им придется вернуться к этому вопросу в лучшие времена, когда все немного утрясется.
Нет, сегодняшняя озабоченность была вызвана тем, что Келсон был не только королем, но и Дерини, и необходимостью этой же ночью подтвердить с помощью деринийского ритуала власть человека, который унаследует трон Гвинедда, если Келсон не вернется из меарской кампании. Поскольку у Келсона еще не было наследника, корона и магическое наследство Халдейнов могут перейти к принцу Найджелу, дяде Келсона, брату покойного короля Бриона.
Брион. По прошествии более чем трех лет, Морган уже не испытывал такой болезненной пустоты от утраты бывшего короля, но непреклонная преданность отцу ныне была обращена к его сыну - этому стройному сероглазому подростку, который только приближался к своей зрелости, а сейчас готовился к испытанию, более подходящему для кого-нибудь постарше и поопытнее.
По крайней мере, физически он был готов к предстоящим испытаниям. Бывший король-мальчик исчез навсегда. Интенсивная подготовка к предстоящей кампании, включая тренировки с оружием, укрепили и нарастили мальчишеские мускулы, за зиму он вырос еще на ладонь, а лицо вместо юношеской округлости приобрело более угловатые очертания. Теперь он был почти одного роста с Морганом, а с недавних пор, чтобы быть чисто выбритым как Морган, ему стало нужно бриться несколько раз в неделю.
Но, если светлые волосы Моргана были коротко подстрижены, чтобы за ними было проще ухаживать в походе, как поступало и большинство других воинов, то Келсон за последние два года, прошедшие в относительном спокойствии, отращивал свои волосы "вроде обычного приграничника", как, смеясь, отметил Дугал, встретившись с королем прошлой осенью. Жители Приграничья традиционно носили волосы стянутыми в косичку, перевязанную лентой цветов их клана, правда, никто не помнил откуда пошел этот обычай.
Однако, неожиданно прихоть, вызванная продолжительным миром, обернулась политической выгодой, поскольку черные волосы Келсона, сплетенные в такую же косичку, какую носили Дугал и его сородичи, подчеркнули его связь с Дугалом и его кланом и, таким образом, способствовали укреплению поддержки Келсона приграничниками. И только после того как политическая цель была достигнута, Келсон обнаружил удобство и практичность косички, которая была столь же удобна, когда он носил доспехи, как и прически, которым отдавало предпочтение большинство закаленных вояк.