И братской любовью объятым,

Придется быть счастливым всем подряд,

(Иеремие)

И даже твоим, брат, пархатым.

Делает кому-то знак, и в Престольном Зале звучит хор:

Страны Советской правильные, нужные евреи,

Своей могучей родины верные сыны,

И, претворяя в жизнь и смерть бессмертные идеи,

В семье народов братских очень мы равны.

Советский Советник (делает знак отключить хор):

И станет всем ясно, кому передашь

Власть над белым светом,

Ты, вседающий Господи наш,

(Всматривается в записку, смотрит вверх, снова в записку и вздыхает)

Которого, разумеется, нету.

Слово берет Католический Советник:

Как можешь Ты слушать, Господи,

Этих бесстыжих безбожников,

Что лживыми речами

Играют безумной толпою,

Чтоб завладеть Землею,

А после и Небесами,

Зачем отобрал Ты могущество

У нас, единственно истинных,

Чтущих Тебя, Триединого,

И Сына Твоего единственного?

А ты, великий пророк святой,

Гляди, как этот сброд

Ведет народ твой на убой,

Как бессловесный скот,

(Мнется)

Конечно, и мы сил не жалели

Доставить вам муки безмерные,

Но только затем, чтоб уразумели,

Какая из вер - верная,

А что до тех, кто не осознал

И добрых советов не слушал,

Сжигали мы их живые тела,

Но чтобы спасти их души!

Советский Советник:

А мы, марксисты, - против все же,

Чтоб это нацменьшинство

Полностью было уничтожено,

(подумав)

Хоть и есть, конечно, за что.

Католический Советник: За то, что в души наши вливали

Неувереность и сомнения,

Нацистский Советник: За то, что нашим проклятием стали,

Большевистско- буржуйское племя,

Советский Советник: За то, что хитростью изловчались

Отхватить побольше всего,

Католический Советник: За то, что нашего Бога распяли,

Нацистский Советник: За то, что нам дали его.

Престол, Советники, - все исчезает. Иеремия остается один.

Иеремия:

Ну где ж Твое слово, Господи,

Суд, приговор, совет?

Ни грозы, ни стона, ни горести (задумывается),

А может и впрямь Тебя нет?

В это время к Иеремие подходит некая странная личность и что-то шепчет ему на ухо. Иеремия с любопытством и недоверием осматривает его со всех сторон.

Странная Личность (весело смеется):

Ну от тебя, пророк святой,

Не ждал предвзятости такой,

Ведь знаешь сам, что род людской,

Тебя, меня и нам подобных,

Непонятых и неудобных,

Клеймит насмешливо, жестоко,

И это правило,

Кого шутом, кого пророком,

Но чаще дьяволом,

Любого, между прочим, рода,

Врагом небес, врагом народа,

Веры истинной, свободы,

Антихристом, антиподом,

Анти-чем-то-где-то-в-чем,

Врагом всего людского рода,

А также классовым врагом.

Но говорят, что я к тому ж,

Еще и погубитель душ,

И скупщик их бессовестный,

Богатством, славой и удачей

Готов платить, и много трачу

На эту груду антиквара,

Коллекцию людской вины,

Но вот задача,

Уж чересчур коварным

Должен показаться

Смысл пропасти

Между никчемностью товара

И непомерностью цены.

Вдобавок я же - искуситель,

Совратитель и растлитель

Каких-то истеричных дур,

Хоть из семей приличных,

Не то Тамар иль Маргарит,

Иль как их там,

Что просто нелогично,

Признаться, весь этот бедлам

Не очень злит,

Пожалуй, где-то даже льстит.

Но из-за злых и лживых сплетен

Я растерял всех, с кем дружил,

Таких врагов себе нажил,

Такие головы вскружил,

И так скандально стал приметен,

Что вскорости прослыл

Вселенским духом лжи и зла,

Причем в обличии козла,

Копыта, безобразный хвост, рога,

Вот это, брат, обидно,

Ну, надо же придумать так,

И пялится народ - дурак,

Ты скажешь - мелочи, пустяк,

Но ведь неловко, стыдно,

И незаслуженно,

Ведь даже ты, что так умен,

Хвоста на мне не обнаружив

Был удивлен.

Так стал посмешищем и пугалом,

Все против, все подряд, все заодно,

Все валят на меня, обруганного,

А это пошло, тон дурной,

(Предостерегающе в зал)

И не смешно.

Ты, верно, думаешь, родимый,

Вот дурит, супостат, меня,

Так много дьявольского дыма,

И без огня?

Что ж, было дело, не без того, но началось-то все - с чего?

Да, я был против Плана. При всей ослепительной его безмерности я видел в нем изъяны недостоверности, неопределенности зловещей роли, зависимости всей затеи от рулетки распоясавшейся свободной воли и разыгрываемых в ней небесных и земных путейю.

Да, я был против Плана. Даже упоминания в нем не было о том, чтобы ограничить хоть как-нибудь страдания приручаемой в Земном загоне к урокам Божьего Закона породы мыслящих двуногих, избранной Им среди многих причудливых Его созданий,

рассеянных по Мирозданию,

Ты спросишь, кто осмелится судить

Творение?

Ты спросишь, кто же может против быть

Возникновения?

Ты скажешь, Божие законы

Для Господа не писаны,

Как и для земных ученых

В их опытах над крысами,

Ты скажешь, на него я

Зря клевещу,

Что козни строю,

Хитрю и мщу,

Что говорю от злости

И бессердечия,

А зря, ведь просто

Я - дух ротиворечия,

Против него я потому, что против я всего, противник я всему, в глаза и за глаза, но только, когда другие - за.

Живу в мальчишках строптивых,

В героях и в шутах,

Живу я в женах сварливых,

В диссидентах и дураках,

Чтоб мысль сонную растормошить,

И чтобы смыть всю ржавчину с сознания,

До боли чувства заточить,

Здесь нужен я

Полюс отрицания,

Стареющую душу

Из сладостных помоев самомнения

Вытащу на сушу

Я - дух сомнения,

И неуверенности,

Дух малодушия,

Предохраняю от гниения,

Коросты твердых убеждений,

Слепой послушности,

От мании повиновения,

Аллергии предубеждений,

Синдрома веры простодушной,

Бывает, посещаю мимоходом

Особо трудных пациентов,

И, знаешь, поправляются мои клиенты

По окончании обхода,

Вот, погляди, уже ворочается

Там, на дыбе бессонной ночи

Среди простынь сухих и мятых,

Непроницаемый когда-то,