— Правда ли это?! — подхватил кум Баке. — Когда наш капитан господин Жюль Кретон был избран на эту должность, он сказал: «Хорошо, я согласен, но только при условии, если господин Кассий отказывается». Однако же отличный капитан этот господин Жюль Кретон, ведь он нам позволяет делать все, что мы хотим!

— Так вот, мой друг, — проговорил г-н Пелюш, увидев, что может рискнуть и что его достоинство нисколько не пострадает от знакомства с Мадленом, — не стану скрывать от вас долее, что я еду к господину Кассию.

— Тогда вам предстоит некоторое время побыть с нами. Господин Кассий — чародей. Попав к нему, никогда не знаешь, когда выйдешь обратно.

— Ну, что же, значит, я человек более сведущий, чем остальные, и могу вам заранее сказать, милейший сударь, что через две недели вы увидите, как я проследую назад.

Папаша Мартино покачал головой — жест, означающий отрицание, — и кум Баке последовал его примеру.

— Господа, — горделиво произнес г-н Пелюш, — когда занимаешься крупной коммерцией и заключаешь более чем на миллион сделок в год, не можешь себе позволить посвятить отдыху и удовольствиям более двух недель; впрочем, — прибавил г-н Пелюш, растягивая губы в высокомерной улыбке, — сомневаюсь, что развлечения, которые предложит мне мой друг Мадлен, заставят меня забыть удовольствия столицы цивилизованного мира.

— Вы охотник, не правда ли, сударь? — спросил папаша Мартино.

Господин Пелюш сделал неопределенное движение головой и плечами и бросил на свое одеяние взгляд, как бы говоривший: «Мне кажется, что это и так видно».

— Вы рыболов?

— Я могу им стать… У меня большие способности ко всем физическим упражнениям.

— Вы наездник?

— Гм-гм!.. Можно сказать, я был им в молодости. В окрестностях Парижа есть деревушка Монморанси, в которой проживал, как вам должно быть известно, философ из Женевы, великий Жан Жак Руссо, так вот, я иногда наезжал туда по воскресеньям.

— И там вы брали уроки верховой езды?

— Именно там.

— Хорошо! Охота, рыбная ловля, прогулки верхом, — продолжал хозяин гостиницы «Золотой крест», — все это вы найдете у господина Мадлена.

— Как?! — вскричал г-н Пелюш, чье удивление росло чем дальше, тем больше. — Имея полторы тысячи франков ренты, ну, самое большее две тысячи, Мадлен позволяет себе охоту, рыбную ловлю и лошадей?

— Ну, если он сам не в состоянии позволить себе подобное, то все это есть у его друзей, а это совершенно одно и то же.

— У Мадлена есть друзья, имеющие лошадей, земли и пруды?

— Конечно. Возьмите, к примеру, того молодого человека, который приехал вместе с вами в моем дилижансе…

— Так это ваш дилижанс? — прервал его г-н Пелюш. — Поздравляю вас с этим.

— Да, в нем изрядно трясет, не так ли? Но вот зимой, на плохих дорогах он имеет свои преимущества, поскольку весьма устойчив. Так вот, этот молодой человек, который приехал вместе с вами в моем дилижансе и которого дожидались здесь его грум, тильбюри и лошадь, — друг господина Мадлена.

— Господин Анри? — вскричала Камилла, которая, закончив туалет, спустилась из своей комнаты, незамеченная подошла к беседующим и услышала сказанное папашей Мартино. — Господин Анри — друг господина Мадлена?

Затем, заметив, что вопрос, пожалуй, прозвучал слишком пылко, она добавила, безуспешно пытаясь изгнать волнение из голоса:

— Не считаешь ли ты, отец, весьма удивительным совпадением то, что мы ехали вместе с другом нашего лучшего друга?

Господин Пелюш некоторое время постоял с задумчивым видом, подняв согнутый указательный палец правой руки к губам.

Затем он посмотрел на Камиллу и задумчиво произнес:

— Случайно, господин Анри не тот красивый малый двадцати пяти лет, о котором Мадлен писал мне в постскриптуме? Гм-гм!

Камилла опустила глаза под взглядом г-на Пелюша и покраснела до ушей. Она была уверена, что это был именно он.

— О! — воскликнул дядюшка Мартино. — Если господин Кассий в постскриптуме своего письма рассказал вам о красивом малом двадцати пяти лет, то, вероятно, речь шла о господине Анри, потому что он, без сомнения, самый красивый малый в департаменте. Не правда ли, кум? — продолжил владелец «Золотого креста», обращаясь к колбаснику.

Баке кивнул головой в знак согласия.

— Но этот господин Анри, должно быть, богат, раз он имеет грума, тильбюри, лошадей? — спросил г-н Пелюш, все сильнее и сильнее сжимая указательный палец, что служило у него признаком глубокого волнения.

— Да, он богат, — ответил Мартино. — И к тому же богат, как сеньор! Так вы не знаете, что он приемный сын родовитого дворянина, оставившего ему земель более чем на миллион? Вся коммуна Вути принадлежит ему. А когда он достигнет необходимого возраста, то только от него самого будет зависеть, станет он депутатом или нет, ценз не будет ему помехой.

— Вы говорите, — продолжал г-н Пелюш, следуя своим мыслям, — что он приемный сын родовитого дворянина?

— Хоть я и говорю «приемный сын», но, по моему мнению и по мнению многих других — не правда ли, кум Баке?.. (Колбасник опять утвердительно кивнул.) По моему мнению, господин Анри, вполне возможно, его родной сын. Вы ведь сами понимаете, сударь, что никто просто так не оставит свое имя, свой титул и свое состояние чужому человеку.

— А разве у господина Анри есть титул? — спросил г-н Пелюш, чей интерес к этому разговору рос с каждой минутой, в то время как Камилла в свою очередь не упустила из него ни одного слова.

— Конечно, у него есть титул, — ответил Мартино, — ведь он граф.

— Граф! Какой граф?!

— Граф де Норуа. Прекрасная земля Норуа площадью в пятьсот арпанов, приносящая двенадцать добрых тысяч ливров ренты, принадлежит ему, и он с нее никому не должен ни одного су. А есть еще три или четыре сотни арпанов земли, разбросанные то здесь, то там, под лесами, прудами и болотами. Знаете ли вы, например, зачем он ездил в Париж?

— Нет; возможно, с моей стороны это и было ошибкой, но я не стал разговаривать с этим молодым человеком. Вы отец, господин Мартино — я прочел ваше имя на дверях гостиницы, — вы отец, и мне больше нечего сказать.

— Этого достаточно, сударь. Правда, я всего лишь отец юноши, а это не совсем то же самое, что быть отцом такой красивой девушки, как ваша дочь… Но о чем же я рассказывал, когда вы меня перебили?

— Вы меня спрашивали, знаю ли я, зачем господин Анри приезжал в Париж.

— Да, именно. Так вот! Он приезжал, чтобы купить Генский лес, площадью в восемьдесят арпанов, расположенный между Малым портом и Ансьенвилем. Господин Мадлен постоянно говорил: «Досадно иметь посреди наших владений — он ведь рассматривает владения господина Анри как свои собственные, — досадно иметь посреди наших владений лес, полный кроликов и косуль, в котором нельзя охотиться». Однажды господин Анри спросил у него: «Вам сильно досаждает то, что вы не можете охотиться в Генском лесу?» — «Меня это просто выводит из себя», — ответил господин Кассий». — «Хорошо, не стоит так волноваться по пустякам, через неделю вы будете там охотиться, крестный», — пообещал ему господин Анри. И он сдержал слово.

— Как?! — воскликнула Камилла. — Господин Мадлен крестный отец господина Анри?

— Да. А что в этом удивительного, моя прекрасная мадемуазель?

— Но ведь он и мой крестный отец. Папа, как же это любопытно.

— Да, это любопытно, в самом деле, очень любопытно… — пробормотал г-н Пелюш. — Так вы говорите, что господин Анри купил Генский лес?

— За тридцать семь тысяч пятьсот франков! Позавчера у господина Омон-Тьевиля была подписана купчая, а вчера были внесены деньги, так что сегодня господин Мадлен подаст вам на ужин кроликов из нового владения господина Анри, а возможно, завтра или послезавтра и кабанов, — ведь в Генском лесу водятся кабаны.

— Черт возьми! — воскликнул г-н Пелюш, распалившись при мысли стать равным Мелеагру. — Я бы дорого дал, чтобы убить кабана.

— Вы никогда не охотились на кабана? — спросил г-н Мартино.