Мне было ужасно себя жалко. Ведь придется носить уродливую, мешкообразную тюремную одежду. И я превращусь в лесбиянку. Мне придется стать подругой миссис Громилы, чтобы она защищала меня от других девиц, вооруженных бутылками из-под кока-колы.
Мне придется снова начать курить!
Я была в отчаянии. Так что, когда появился Джеймс и внес за меня залог - "вызволил" меня, как я предпочитала считать, - я поверить не могла, что меня не встречают толпы людей и операторы с телевизионными камерами.
Джеймс отвез меня домой, а на следующее утро разбудил, вытащил из кровати и заставил принять душ. Он стер с моего лица губную помаду, сказав, что мне не стоит выглядеть развеселой девицей. Он заставил меня надеть длинную юбку и блузку с высоким воротом по той же самой причине. В зале суда он сидел рядом и держал меня за руку, пока я ждала своей очереди. Он тихо напевал мне песенки, потому что я сидела бледная и меня подташнивало после перепоя.
Меня очень успокаивало его мурлыкание - пока я не расслышала слова одной из песен. Что-то насчет тяжелого заступа и цепей на ногах.
Я в слезах обернулась к нему, готовясь сказать, чтобы он убирался к черту, если ему так весело от того, что меня ожидает. Но тут я встретилась с ним глазами - и не смогла сдержаться, рассмеялась.
Он был прав. Вся ситуация казалась такой нелепой, что не рассмеяться было просто невозможно.
Мы с ним хихикали, как школьники, и судья окинул нас мерзким взглядом.
- Еще десять лет сверх твоего срока. - фыркнул Джеймс, и мы снова покатились со смеху.
С меня взяли штраф в пятьдесят фунтов, которые Джеймс, смеясь, заплатил.
- В следующий раз будешь платить сама, - усмехнулся он.
Я поверить не могла его реакции. Если бы кто-нибудь разбудил меня в два ночи и сообщил, что Джеймс арестован, я бы пришла в ужас. И уж точно ситуация не показалась бы мне забавной. Я бы начала всерьез спрашивать себя, за кого же я вышла замуж.
Я бы ни за что не смогла так помочь, так поддержать и простить, как это сделал Джеймс. По сути дела, он ничего и не прощал, так как ни на секунду не дал мне понять, что я сделала что-то плохое.
Так или иначе, когда меня в следующий раз арестуют, некому будет держать меня за руку в суде и смешить.
Да и чертов штраф мне придется платить самой...
Я выключила душ и вытерлась.
"Мне надо ему позвонить", - решила я.
Вернувшись в комнату, я начала одеваться и параллельно вела с собой такой разговор:
- Позвони ему! - сердито говорила я себе. - Ты что, хочешь, чтобы ребенок голодал?
И сама же отвечала:
- Вот покормлю Кейт и позвоню.
- Нет, не позвонишь. Звони НЕМЕДЛЕННО!
Я снова взялась за свое: тянула, откладывала, пыталась избавиться от ответственности, пряталась от неприятностей. Но мне было страшно! Я понимала, что следует поговорить с Джеймсом о деньгах и квартире. Но все никак не могла решиться. Ведь стоит мне заговорить с Джеймсом об этих проблемах, они станут реальностью. А это будет значить, что моему браку конец.
- О господи! - вздохнула я.
Я смотрела на Кейт, лежащую в корзинке, такую мягкую, толстенькую и ароматную в розовых ползунках. И понимала, что нужно позвонить Джеймсу.
Если бы дело касаюсь только меня, я могла бы позволить себе быть трусихой, но я должна позаботиться о будущем этого чудесного ребенка.
- Ладно, - решительно сказала я. - Ты своего добилась. Я ему позвоню.
Я пошла в мамину комнату, чтобы поговорить оттуда, начала набирать номер лондонского офиса Джеймса и вдруг почувствовала, что у меня закружилась голова. Я одновременно испытывала испуг и возбуждение. Через несколько секунд я услышу его голос. Меня трясло и бросало в жар. Стало трудно дышать, мне не хватало воздуха. Когда в трубке раздались длинные гудки, я испугалась, что меня стошнит от волнения.
Ответила секретарша.
- Могу я поговорить с мистером Джеймсом Вебстером? - спросила я дрожащим голосом. Губы у меня онемели.
Послышалось несколько щелчков.
Я затаила дыхание.
Снова раздался голос секретарши:
- Извините, но на этой неделе мистера Вебстера не будет. Кто-нибудь другой не может вам помочь?
Разочарование причинило мне почти физическую боль. Я с трудом сумела пробормотать:
- Нет, все в порядке, спасибо.
Повесив трубку, я осталась сидеть на маминой кровати. Теперь я точно не знала, что делать. Я с таким трудом заставила себя позвонить ему, и, несмотря ни на что, мне хотелось с ним поговорить. А его даже нет на месте!
И тут мне пришла в голову другая мысль: а где же он?
Пожалуйста, не подсказывайте мне, что он мог уехать в отпуск.
В отпуск!
Как мог он уехать в отпуск, когда распадается наш брак?! Вернее, уже распался.
Я даже подумала, не перезвонить ли и не спросить, куда подевался Джеймс, но вовремя остановилась. Капелька гордости еще во мне осталась.
Может, он заболел? Может, у него грипп?.. Весьма вероятно, что я обрадовалась бы, узнав, что у него рак в последней стадии. Мне ужасно неприятна была мысль, что у него есть какая-то жизнь без меня и что он радуется этой жизни.
С другой стороны, я и так знала, что у него есть жизнь без меня. Он жил с другой женщиной, он ни разу не позвонил мне, хотя бы чтобы спросить про Кейт. Наверное, я все еще продолжала надеяться, что он скучает по мне и обязательно рано или поздно вернется. Но если он уехал в отпуск, надеяться больше не на что.
Джеймс наверняка сейчас беззаботно живет со своей новой женщиной на каком-нибудь экзотическом курорте. Пьет вино из ее туфельки. Жизнь его проходит под аккомпанемент хлопков пробок от шампанского, фейерверка и музыки, среди счастливых людей в праздничных нарядах, танцующих танго.
Я не сомневалась, что, пока я мерзну в Ирландии, он греется на берегу Карибского моря, на дорогом курорте, где его обслуживают четырнадцать слуг и где у него есть бассейн, в котором плавают цветочные лепестки.
- Господи, - вздохнула я.
Я никак не ожидала, что буду так себя чувствовать. Что же делать мне?..
В комнату вошла мама с огромной стопкой только что выглаженного белья в руках.
- Что с тобой? - спросила она при виде моего бледного, несчастного лица.