Для Джима и Вилли это столкновение - первое, и оно становится чем-то вроде инициации (не зря же Брэдбери почти напрямую говорит об этом еще в прологе). Инициация же по сути - разрешение войти во взрослый мир, а право на это нужно доказать, пройдя серьезные, иногда смертельные испытания. В древние времена в этих случаях о безопасности испытуемых не заботились принципиально: гибель во время испытаний служила самым надежным доказательством того, что человек не смог бы стать полноценным членом племени. Потом нравы смягчились, но по традиции испытания все равно должны выглядеть смертельными - хотя бы для испытуемого.

Рассуждая таким образом, мы подходим к довольно неожиданному выводу: Луна-парк не только зло, но и благо. По крайней мере в той степени, в какой он послужил своеобразной "инициацией" для двух главных героев романа, для них он - благо. Они столкнулись с неведомой им ранее силой, нашли способ справиться с ней и добились успеха, отстояв свои личности. Они узнали собственные слабые места и получили предупреждения.

А Вилли - еще и подарок, ибо то, что он открыл в своем отце, та близость двух родных не только по крови людей, о которой он так тосковал, пришла к ним обоим в этом Испытании.

Впрочем, считать ли Луна-парк Испытанием, а следовательно, принимать ли во внимание все остальные рассуждения на эту тему - каждый может решить самостоятельно. Есть еще кое-что, о чем в связи с романом хотелось бы поговорить. Внимательные читатели Брэдбери наверняка заметили одну особенность его произведений: один и тот же сюжет у него нередко повторяется, ситуация рассматривается заново и часто в совершенно ином свете. В романе "Что-то страшное грядет" - целая россыпь подобных сюжетов и мотивов. К примеру, карусель, вращаясь на которой можно стать старше или младше, - практически копия "чертова колеса" из одноименного рассказа, где проходимец использовал его для краж (этот момент есть и в романе). И кончилось это для вора так же печально, как и для мистера Кугера. Комната кривых зеркал с ее жуткими чудесами есть в рассказе "Карлик". Однако есть сюжеты, которые в романе словно превратились в негативный снимок, где на месте белых фигурок оказываются черные.

Вот, например, Человек в картинках: впервые он появился в одноименном сборнике 1951 года и выглядел там скорее чудно, чем страшно: "...руки у него были длинные, кулачищи - как гири, сам большой, грузный, а лицо совсем детское". Самый обыкновенный человек, на которого свалилось нежданное и, в общем-то, нежеланное чудо, изменившее его жизнь так, что он теперь и не знает, что ему с этой жизнью делать. Его картинки от него не зависят, можно сказать, просто не обращают на него внимания: "Бывает, по ночам я их чувствую, картинки. Вроде как муравьи по мне ползают. Тут уж я знаю, они делают свое дело..."

Мистер Мрак, владелец "Представления Демонических Теней" и "Демонического Театра", хоть тоже покрыт живыми рисунками с ног до головы, тому, первому, прямая противоположность. Уж он-то полновластный хозяин своим картинкам, кукловод в этом рисованном театре марионеток. Он командует картинками, а они - уродами, принадлежащими Луна-парку, а иногда и другими людьми. Этот мистер, высокий, как фонарный столб, с бледным, "с лунными оспинами лицом", в лакрично-черном костюме и жилете цвета свежей крови, управляющий жизнями людей, просто сжимая и разжимая кулаки, кого-то очень-очень напоминает...

Или вот еще один "негативный отпечаток". Почему-то при чтении романа мне в голову приходит сопоставление: мистер Электрико, он же Кугер, совладелец Луна-парка, бездыханный труп, оживить которого (для дальнейших злых дел) способно только электричество, - и "электрическая бабушка" из рассказа "Электрическое тело пою!". Кажется, что электричество, дававшее "бабушке" жизнь, - это какое-то совершенно другое электричество, по крайней мере происходит из совсем другого источника - может быть, от пластин солнечных батарей, сияющих, как крылья стрекозы, а вовсе не из чрева чугунных, надсадно воющих, скрипящих и визжащих динамо-машин. Читателю, хорошо знакомому с творчеством Брэдбери, известно его своеобразное (если, конечно, по привычке относить его к научным фантастам) отношение к технике. Техника, мертвое железо по сути, которому каким-то образом дано подобие жизни, у Брэдбери слишком часто становится врагом человека - в первую очередь когда он неоправданно доверяется ей, надеется с ее помощью разрешить какую-либо из самых больных своих проблем. К примеру, найти счастье или избавить людей от одиночества: в рассказе "Убийца" такое избавление от одиночества превращается в полноценный кошмар невозможности ни на минуту остаться наедине с самим собой. И это своего рода парадокс, что один из самых светлых, нежных, "солнечных" рассказов Брэдбери написан о роботе, по существу машине.

Итак, Луна-парк на улицах Грин-Тауна: фирменные кошмары от Брэдбери и философские размышления о темноте, притаившейся внутри каждого из нас. А еще - кое-какие мысли, которые, возможно, кому-то помогут: например, что "жалкий нечестивец, какой бы облик ни принял, все равно останется жалким нечестивцем. Как ни меняй рост, мозг не изменится".