После смерти французского архиепископа король Уильям задержал назначение его преемника, чтобы не тратить лишние средства, и подвергся большому осуждению за такую политику. Ему пришлось назначить на пост архиепископа аббата Анселма. Но этого было недостаточно — во Франции архиепископ назначался папой римским, а не королем.

Еще раньше герцог Нормандский назначал собственных церковников вплоть до самых высоких должностей. Многие из них были больше бойцами, чем церковниками, имели любовниц и детей. Вновь назначенный архиепископ был очень законопослушным человеком. Человеком, исполняющим все догмы, все законы церкви, и говорящим, что его должен назначить не король, а папа. Но такая формальность осложнялась тем, что в тот момент сложилась парадоксальная ситуация — существовало два папы: Сити Второй и Клемент Третий. Последнего назначил своей волей Святой Римский император Генри Четвертый. Анселм же — вскоре после своего назначения — получил уведомление из рук законного кардинала. Борьба между французами и королем Уильямом продолжалась до насильственной смерти последнего на охоте в Новом лесу.

Анселм возвратился в Англию только для переговоров с новым королем Генри. Генри обратился за разъяснениями по этой проблеме в Рим. Оттуда пришел ответ, что действительно король не вправе назначать архиепископов. Борьба разгорелась с новой силой. Прошло немало переговоров, прежде чем стороны достигли компромисса, и хотя король Генри был большой мастер на них, но и ему пришлось капитулировать. Назначением на должность будет ведать церковь, а королю остается наблюдать выборы на этот пост и принимать все почести от кандидатов. Но это решение было формальным. Король продолжал распоряжаться должностями, как и прежде. А епископ Роджер Салисбури если и пользовался своим правом, то весьма незаметно. Он был достаточно умным человеком, чтобы не понимать, что Рим — далеко, а король — рядом.

После праздничной мессы традиционная рождественская процессия проследовала через церковь. С королем приехали его сестры, последние из девяти дочерей старого Конгюэра. Это были уже старые женщины — Аделаида, графиня Блоиз, с ее знаменитым красавцем сыном, Констанция, графиня Британи, Сесилия, аббатиса в Каине. Другие умерли несколько лет назад.

День был поистине зимний: яркое солнце и легкий морозец. Великолепный двор в золоте и шелках так и сверкал на солнце. Перед королем ехали два рыцаря с кожаными мешками, они щедрой рукой направо и налево разбрасывали деньги. Правда, скупой король приказал насыпать в мешки только медные монеты и фартинги. Король Уильям обычно разбрасывал серебро в народ, не устраивал свалки из-за меди. Но картина от этого не становилась менее величественной.

Констанция ехала позади короля и его сестер. Ее сопровождали вассалы: де Крези и рыцарь Га-мелин, а также рыцари ее замка. Графиня была одета в двойную красную шелковую юбку, по подолу расшитую золотом. Ее волосы обвили золотыми цепочками и подвязали красными лентами, открыв прекрасную длинную шею. Со всех сторон раздавались радостные приветственные крики в адрес прекрасной графини Морлакс.

В большом зале раздался шелест, и все головы, как одна, обратились в одну сторону — вошел король. Король — коренастый мужчина, одетый со всем блеском, — проследовал к своему месту. Его сопровождали внебрачный сын, Роберт Глоустер, Роджер, епископ Салисбури. Их окружала целая армия клерков и придворных. Среди всех присутствующих епископ был самой важной после короля персоной. Король занял место на резном стуле, покрытом шкурой леопарда. Глядя на него, Констанция подумала, что король выглядит утомленным. Из-под горностаевой мантии хорошо были видны драгоценная шпага и ножны, помимо всего этого на голове Генри красовалась старая конгюэровская корона, украшенная сапфирами, уложенными в ромбы. Клерки, с их длинными предписаниями, свернутыми в рулоны, расположились вокруг короля. Они сделались очень популярны в царствование Генри и выглядели ужасно важными.

Констанция услышала в толпе сзади себя чей-то тяжелый вздох. Она тоже чувствовала себя несколько уставшей. Полдень уже давно прошел, и графиня была голодна. Менее знатные дворяне после мессы могли что-то купить поесть, пойти на скачки или еще куда-нибудь развлечься — в Винчестере на Рождество всегда было весело. Но двор короля должен был давать клятву верности, и Констанции предстояло пробыть в большом зале еще несколько часов. Церемония могла затянуться до ночи. Каждый, кто давал эту клятву, вставал на колени перед королем Генри, который пожимал протянутые руки, и дворянин клялся не пожалеть своей жизни ради короля и всей Англии. Констанция, как женщина, дочь графа и наследница Морлакс, понимала всю значимость церемонии.

— Миледи, не хотите ли выпить бокал вина? — услышала она голос де Крези. Она с удовольствисм выпила бы сейчас вина, но в такой давке вряд ли это было возможно. Тем не менее, она кивнула, и де Крези исчез в толпе.

В зале установили стол. Король слушал Роберта Глоустера и других своих незаконных сыновей, нагнувшихся к нему с двух сторон. Вассал Гамелин сказал на ухо Констанции, что король мог бы использовать своих сыновей лучше.

— Страна может последовать, примеру прекрасного рыцаря, графа Роберта Глоустера, и поднимет тем самым престиж высокомерного короля…

Констанция знала большинство незаконных детей короля. Они были разного возраста — от самых маленьких до юношей, которые уже принесли ему внуков. Из них всех Роберт Глоустер пользовался особым уважением среди дворян. Это был очень способный и подающий большие надежды юноша.

Но люди говорили, что это дьявольская месть — король, имеющий столько прекрасных сыновей, не имел законного наследника английскому трону, ведь его отец — Большой Конкюэр, — был простым бастардом. Такое в истории не могло повториться.

Констанция покачала головой. Опасно говорить о несчастье короля, но как будто дьявол действительно проклял старое семейство Конкюэров. Двое из родственников короля: принц Ричард и король Уильям, а также его племянник, другой Ричард, погибли во время охоты в Новом лесу. Законный сын короля Генри, наследник английского трона, утонул три года назад.

Король тогда был во Франции, семнадцатилетний принц находился с ним. Король подарил наследнику корабль и он с надежным спутником поплыл на нем, но поднялся сильнейший шторм, и вся подвыпившая команда погрузилась на дно вместе с кораблем. Только одному моряку удалось уцелеть. Он и рассказал королю о случившемся несчастье.

С тех пор король Генри часто пребывял в меланхолии. Весь двор знал об этих приступах и страшился их.

Де Крези возвратился к Констанции с бокалом вина в руке. Она стояла, наблюдая за дворянами, которые выстроились в одну линию и ждали, пока клерки разложат их бумаги и станут вызывать для принятия клятвы верности.

В Винчестере у Джобоургов имелся дом, где Констанция, ее рыцари и слуги могли остановиться с комфортом. Графиня была очень благодарна хозяевам этого дома, старинным знакомым ее семьи, за гостеприимство. Сопровождающие короля не позаботились приготовить для благородной леди и ее свиты достаточное количество спальных мест или хотя бы тюфяков, так что проблем с ночевкой могло быть много. Прием пищи тоже не был организован — при совместных трапезах неразбериха была ужасная. Каждый вечер устраивались банкеты, на которых присутствовало неимоверное количество самого разного народа.

Король Генри в молодости был достаточно известен своими похождениями. Про них до сих пор ходили сплетни, да и самой Констанции пришлось столкнуться с похотью короля. Генри чуть не лишил ее девственности перед свадьбой. Король, как ястреб, погнался за ней по лесу и, столкнув с лошади, напал на нее. Констанции чудом удалось увернуться, а тут подъехали охотники и Генри сделал вид, что ничего не произошло.

Слуги и клерки освободили место вокруг короля, и Констанция увидела всех вместе: графа Честера, Клареса, Роберта Мелуса и его друга Уильяма — самого богатого человека в Англии и Нормандии. С Кларесом был его племянник Роберт Гилберт, посланник короля на свадьбе Бертрады.