Эверард, увидел, как Констанция озабоченно нахмурила брови. Услышав, как арестованный в телеге взревел от боли, графиня послала девушку узнать, в чем дело.

Бормоча себе под нос проклятия, капитан посмотрел на подъехавшего рыцаря.

— Посмотрите, что теперь из себя представляет этот непобедимый разбойник… Теперь он уже не сможет грабить и совершать набеги! Вы победили его…

Эверард, с суженными от ненависти глазами, подъехал к колымаге с арестованными и увидел, как его рыцари толстым концом хлыста стали избивать жонглера, стараясь угодить непременно ему в голову. Сенрен уже не мог кричать, он только стонал.

Констанция тоже увидела эту сцену и закричала от ужаса.

— Почему рыцари так грубо обращаются с жонглером? Что сделал им этот несчастный?! — обратилась она к Эверарду.

Колдунья Ллуд подползла ближе к Сенрену. У нее было больше свободы движений, чем у жонглера, поскольку ее запястья привязали к цепочке, продетой через перекладину.

Жонглер, не поднимая головы, рычал от собственного бессилия, от того, что он ничего не может сделать с этими людьми, с их проклятым хлыстом.

Констанция подошла ближе к колымаге с арестованными. Она внимательно оглядела жонглера. В грубой, залитой кровью одежде, старых штанах, босой, он был все равно красив — его сапфировые глаза горели от гнева, золотые волосы разметались по плечам… Графиня неожиданно подумала, что не знает никого прекраснее его, но она ничего не может сделать, чтобы помочь ему.

Женщина велела дать несчастным воды. Увидев мокрую рубашку на жонглере, графиня приказала принести ему другую.

— Эта крепче и теплее, чем та, которая на вас, — сказала она молодому человеку. — Завтра будет холодно… Думаю, вы останетесь довочьны ею.

Сенрен поднял голову и изумленно посмотрел на нее.

— Вы знаете, какая погода будет завтра? Знаете, что поднимется холодный ветер?

Мило улыбнувшись, Констанция объяснила, что во время засухи постоянно дул ветер с южной стороны, а сейчас она заметила тучи на западе, к осени они всегда приходят оттуда через горы Уэльса и приносят с собой резкое похолодание. Да и стаи птиц уже полетели в более теплые края…

Она заметила даже сову, которая обычно боится солнечного света.

Графиня еще сказала, что в этой местности тучи не всегда говорят о том, что пойдет дождь, но рогатый скот всегда знает, будет буря или нет… Да и овцы, и свиньи становятся беспокойны перед ней. И если посмотреть на деревья…

Но Сенрен больше не слушал ее. Поднявшись на колени, он посмотрел на графиню Морлакс. Он наблюдал, как она садилась в седло, и поймал взгляд Констанции, направленный к нему.

Ллуд успела заметить выражение лица жонглера и попыталась его предупредить:

— Если вы будете так смотреть на нее, это принесет вам только одни сложности… и не только теперь, но и в будущем тоже.

— Пусть пошлет подальше свою заботу! Нас этим не купишь!

Ллуд закрыла глаза и подумала: «Неудивительно, что они считают его сумасшедшим, если он может так смотреть и говорить одновременно».

Путь путешественников проходил по берегу реки, и часто приходилось наклоняться, чтобы проехать под деревьями с длинными ветками, еще покрытыми листьями.

Посмотрев на иву, под которой как раз проезжала их колымага, Ллуд сказала, что кто-то скоро обратит внимание, что звезды хранят знатную леди. «Ольха, ива, боярышник, рябина, береза и еще есть шестое и седьмое дерево, но никто не знает, какие это деревья, это колдовской секрет, — добавила она хитро. — Ива вообще любимое дерево ведьм».

Несмотря на толчки, жонглер отдыхал, положа руки под голову. Он не слушал, что бормотала как бы про себя Ллуд. А она нетерпеливо дернула головой.

— Ох, да скоро понедельник, день Луны. В этот день ива имеет большую силу… — Она многозначительно улыбнулась. — Леди Морлакс… — Ллуд рассматривала ее профиль, — красивая девушка — бледная кожа, лучистые глаза, сияющие, подобно звездам…

Сенрен поднял глаза и посмотрел на Ллуд. Он не знал способов, которые могут навести порчу, но он прекрасно знал, что это действительно возможно и может быть опасно. Ллуд подняла свои связанные руки.

— Посмотри на нее! Графиня Морлакс действительно под покровительством луны, только глупцы могут отрицать это. Указательный палец, большой и самый мощный, средний палец принадлежит Рождеству, это может быть не видно снаружи, но если его поместить в огонь в ночь с двенадцатого на тринадцатое вместе с ивой… — прошептала Ллуд на ухо Сенрену, — с ним ничего не случится… А четвертый палец под покровительством солнца, мать-береза хранит его…

Сенрен внимательно посмотрел на нее. Ллуд, похоже, искренне верила во все эти языческие россказни. Он успокоился — женщина просто бормотала и не могла принести никакого вреда Констанции.

Но Ллуд не унималась. Она ударила по ладони пальцем.

— Наша мать была жрицей, и ее мать тоже! Прежде чем многие из нас появились на этот свет! И хотя ваша христианская вера не видит ничего, мы скажем, что леди Констанция должна быть жрицей Луны и ива для нее священное дерево. Луна управляет благородной леди, она находится под покровительством старых богов. Рот Сенрена скривился.

— Не существует никаких старых богов, Ллуд… Бог один, и не нужно ничего говорить графине.

Ллуд подобрала свои волосы и пристально посмотрела на него.

— Нет, — сказала она, — мы не станем ничего говорить ей. Она все равно не поверит, что это правда. Но не говорите потом, что я не предупреждала.

Сенрен мрачно добавил:

— Мы все глупцы, что верим, будто Христос, который умер на кресте, единственный Бог. — Он постарался изменить тему: — Почему ты считаешь, что ива — священное дерево для Морлаксов?

Ллуд посмотрела на жонглера недоверчиво. Она не могла решить, что стоит ему говорить, а что нет. Было много божественного в священных знаках, которые ему следовало бы указать, чтобы он понял, что все произошедшее с ним — и то, что он оказался пленником графини, леди Луны, — всё это уже было предопределено свыше. Пристально смотря на Сенрена, Ллуд прошептала:

— Мы не глупцы, чтобы верить, будто Бог один… Пусть говорят что угодно, это не заставит нас поверить, это не сделает нас глупцами…

Глаза Сенрена блеснули, и он прошептал:

— Может, ты и вправду ведьма, женщина, но я уже ни во что не верю.

— Не веришь ни во что?.. Как же тогда жить, если нет веры?

Жонглер ничего не ответил. Приподняв голову, он наблюдал, как их колымагу разворачивают и устанавливают под деревьями на берегу реки. Рыцари распрягали их лошадей и искали место более пологого спуска, чтобы набрать воды и приготовить пищу. Был уже полдень, время привала… Сенрен задумчиво сказал женщине:

— Подобно философам, я верю в смерть. — Он немного помолчал и добавил чуть изменившимся голосом: — Я достаточно повидал смертей на своем веку, чтобы поверить…

Ллуд смотрела на него и не понимала, о чем он говорит. Она не была обучена таким премудростям, она просто верила богам, которым ее научили верить еще в детстве. Ллуд опустилась на дно телеги, закрыла глаза и подумала, что с детства верила во многих богов и ее можно было скорее убить, чем заставить поверить в других.

Путешественники сделали привал на берегу реки. Отец Бертран, который путешествовал вместе с ними, благословил пищу и вместе со своим слугой отошел от лагеря, чтобы после обеда посидеть на берегу реки. Констанция вместе с дочерьми и девушками тоже расположилась невдалеке. Они сидели на одеяле и слушали, как журчит вода в реке, перекатываясь с камня на камень, как стрекочет саранча в пожухшей траве. Биатрис гонялась за маленькими белыми бабочками, которых было в изобилии, а Констанция читала Ходерн из большой красивой книжки с картинками. У девочки возникали бесконечные вопросы. Почему на картинке нарисованы голуби, что делают эти голуби? Почему змея называют искусителем и почему он синий? Разве змеи бывают синими?