— Являлся? — уточнил Черный Странник.

— Я не мог оставить его в живых. Он был слишком силен, чтобы я мог повергнуть его, как ты — Люцифера… с моей помощью.

Он покачал головой:

— И как тебе удалось совершить такой подвиг? Насколько я знаю, ни у кого из жителей Бездны и Преисподней нет такого на счету.

— Слово.

— Какое еще слово? — не понял мой двойник.

С трудом поднявшись на ноги, я осторожно начертил на земле острием меча несколько символов, дабы не проговаривать этих звуков вслух, поскольку каждое такое слово запросто может оказаться последним.

Последним не только для того, кто имел неосторожность его произнести, но и для всей Вселенной.

Впервые в жизни я видел Черного Странника, потерявшего дар речи от ужаса…

Эпилог

Миры Света. Эфирный Престол. Дом Колеса.

— Многое остается закрытым.

— И это к лучшему. Ты уже поняла, что случается, когда смертные получают не предназначенное для них знание.

— Это давно известный афоризм, Тайдес. А вот кто, хотелось бы мне знать, подтвердил его сейчас?

— Остался только один кандидат на эту роль, Морфейн.

Ренфильд выдержал паузу, а затем назвал имя.

— Но зачем?..

— Не знаю. Вернется — спросим, и если ответ окажется неудовлетворительным, очки будут распределены по-иному.

— Не то чтобы я возражала, — заметила Морфейн, — группа Креста мне никогда особенно не нравилась. Однако как быть с Маской? Ведь именно они, по собственному же признанию, раскрутили механизм.

— Но они же и остановили его, — сказал Тайдес. — Пускай разбираются сами. Игроки Бездны вскоре найдут позиции для атаки. Новый цикл обещает быть чрезвычайно интересным…

— С нетерпением жду, — хихикнул Ренфильд.

Арканмирр. Готланд. Горы Имира. Хрустальный дворец.

— Идите, — сказала Фрейя Искательница троим старшим Героям после окончания длительной светской беседы, в которой всем нам выражалась искренняя благодарность за участие в судьбоносном для всей Вселенной моменте. Те, бросив на меня взгляд, покинули комнату.

Я ожидал, пока Владычица заговорит, и догадывался, почему она хотела поговорить со мной наедине… Но догадка моя не подтвердилась. Ее вовсе не интересовало, куда девался Черный Странник и почему он вообще покинул меня. Как и то, откуда он взялся.

— Ты хотел бы взглянуть в свое прошлое? — тихо спросила она.

— Да. — Я, однако, отнюдь не был уверен, что желаю этого…

По мановению руки Искательницы настенное зеркало показало, как в двери Хрустального Дворца входит неопределенного возраста человек с сильно обожженным лицом; впрочем, слепота, судя по твердой и уверенной походке, ему почти не мешает. Я видел Фрейю, о чем-то долго разговаривавшую с ним (Владычица ограничилась показом сцены, убрав звук). Они определенно были знакомы и до того, насколько я мог понять.

Дальнейшее до мелочей повторило то, что испокон веков происходит между мужчиной и женщиной, — и я никак не понимал, к чему все это. Но молча смотрел дальше: к счастью, знакомство с Черным Странником отучило меня краснеть от стыда.

В зеркале возникла иная сцена: стоящая на морском берегу Фрейя Искательница неохотно передает своему любовнику некий сверток. На мгновение край покрывала откидывается, предъявляя моему взору лицо спящего младенца…

Мысль, вдруг возникшая у меня, была подобна удару молота Громовержца, и я уставился на Искательницу как человек, впервые узревший привидение. Фрейя улыбнулась и кивнула.

Я помотал головой, однако правда теперь была ясна.

— Кто он? — тихо спросил я.

— Орион Провидец.

Исчезнувший дюжину циклов назад Мастер Колеса?!!

Я огорошенно молчал. Да и что я мог добавить к уже известному — я, сын Фрейи Искательницы и Ориона Провидца, впервые услышавший правду о своих родителях?..

Легенды лгут. И всегда лгали.

Когда их авторы обладали знаниями, у них обычно не хватало смелости, чтобы сказать все вслух. Те же, кто был достаточно храбр, чтобы поведать миру правду, редко владели этой самой правдой.

Конечно, попадались и такие, кто имел информацию и не боялся раскрыть ее: немного их было, но вполне достаточно, чтобы сделать Тайны всеобщим достоянием… если бы им это дали сделать.

Боги ревнивы, говорит древняя поговорка.

И это правда.

Боги охраняют свои тайны не потому, что, обладай смертные этими тайнами, они сами стали бы Богами. Нет. Все куда проще… и куда менее привлекательно.

По сути своей, боги (по крайней мере, большая их часть) немногим отличаются от смертных. Богами их делает вера. Прежде всего — собственная вера в то, что Они являются Богами; потом — вера других, смертных, подпитывающая веру предмета их поклонения в самого себя. Второе важно для того, чтобы ОСТАВАТЬСЯ Богом. Первое необходимо для того, чтобы БЫТЬ Богом.

Если бы смертные по-настоящему поверили в то, что между ними и Богами не существует никакой разницы, жизнь была бы гораздо более интересной штукой. Интересной, разумеется, для смертных — не для Богов. Ибо немного Богу пользы в том, что его поклонники-верующие превратятся в Богов, после чего, в свою очередь, сами будут нуждаться в поклонении…

Поэтому легенды лгут. Или, если даже Боги не в силах переломить волю сказителя, намеренного сообщить людям истину (редко, но бывает и такое!), легенды говорят правду — но не ВСЮ правду. У барда рождаются слова, каждое из которых истинно, но вместе они не приносят слушателям и капли точной информации. Строки поэм перемежаются отступлениями в угоду форме стихов, что прячет их настоящий смысл еще дальше. Сказки же и мифы вообще излагают достоверные события в таком ключе, что ни один здравомыслящий человек не поверит в то, что подобное некогда было реальностью, не говоря уж о том, чтобы принять это как достоверное описание действительности — теперешней действительности…

Когда Ложь подменяет собою Истину, место Справедливости занимает Игра, а Реальность склоняется перед Фантазией; Слово означает намного больше, чем Дело, — и оба они блекнут перед Мыслью; выбор же между Светом и Тьмой полностью лишен смысла, так как подлинной власти нет ни у одной из сторон.

Впрочем, это — также всего лишь легенда, и нет никаких оснований верить в то, что она более правдива, чем все остальные.

А жаль. Так хотелось бы верить. Хотя бы верить…

Книга третья

ПРОДВИЖЕНИЕ ВПЕРЕД

Нет ограничений, что помешали бы человеку идти к цели. Смерть, и та не всегда способна остановить того, кто готов к ее приходу и не желает смириться с ним. Что до искушений, постоянно предоставляемых Жизнью… это вопрос воли и желания.

Нет таких законов, которые были бы превыше Человека. Именно это не дает покоя Богам, с ужасом осознающим свою ограниченность (или неполноценность?) в данной области. Ужас, страх — это только одно из проявлений зависти; одно, но самое опасное. Страх иной раз (по пустому, в общем-то, вопросу) заставляет человека свершать такое, что сам человек впоследствии не верит этому. Когда же ужас охватывает всесильных Богов…

Немного было таких минут в многовековой истории Вселенной. Немного — по меркам бесстрастного Колеса. Однако более чем достаточно для тех, кто пережил такие мгновения и — что самое главное! — остался в живых. А вот их действительно оказалось очень мало.

Великое Колесо Судьбы видело бесчисленное множество похожих до мельчайших подробностей сцен. Но число подобных тем, речь о которых пойдет ниже, было невелико. Ибо весьма мало смертных, способных стать центральным узлом в такой сцене. И еще меньше таких, от которых зависит, возникнет ли эта сцена вообще.

Как говорили древние, исключения только подтверждают правило. И это по-прежнему справедливо, молвит любой… покуда такое исключение не столкнется с ним самим, обрушившись на его голову подобно литой наковальне гномьего Бога Грозы.