Когда я установил, что Арчер-Фпш находится достаточно далеко от курса авианосца, я повернул вправо на курс, обратный курсу авианосца, параллельный его пути, и шел на сближение с ним в течение нескольких минут. Затем наша лодка снова повернула вправо прямо на восток, чтобы занять идеальную позицию для атаки.

В соответствии с расчетами группы управления огнем я скомандовал рулевому:

- Курс ноль-девять-ноль!

Этот курс выводил нас на курсовой угол цели 60 градусов правого борта. У нас были готовы к стрельбе торпеды в шести носовых и в четырех кормовых аппаратах. В нашем положении было предпочтительнее стрелять торпедами из носовых аппаратов после поворота подводной лодки от цели.

Прошло несколько секунд после 3.04, когда Боб прокричал мне;

- Кэп'н, до авианосца двенадцать тысяч ярдов, и он все еще идет по курсу двести десять градусов, скорость восемнадцать узлов!

- О'кей, Джон, - повернулся я к лейтенанту Эндрюсу, - будем пускать авианосец на дно!

Старший помощник тотчас же проревел:

- Сигнальщики, вниз! Погружение! Погружение!

Одновременно прозвучал сигнал погружения. Он пронесся по всей лодке...

В центральном посту, находившемся под боевой рубкой, вахтенный старшина уже открывал клапаны вентиляции балластных цистерн. Было слышно, как морская вода хлынула в цистерны. Воздух, выталкиваемый водой через палубные вентиляционные отверстия, вырывался с воем торнадо. Угол дифферента на нос нашей лодки с того момента, как мы стали уходить под воду залитого лунным светом Тихого океана, увеличился до 10 градусов.

Я спрыгнул по трапу вниз сразу же за сигнальщиками. В то время, как они продолжали спускаться в центральный пост управления и другие боевые посты, я оставался в боевой рубке, стоя между двумя перископами. Последним, кто спустился с мостика, был лейтенант Эндрюс. В его обязанности входило закрыть люк поворотом коленчатой рукоятки, которую он держал в руке. После этого старшина штурманской группы поднялся наверх и задраил маховиком крышку люка. В боевой рубке прозвучал голос вахтенного офицера:

- Люк задраен, сэр.

- Ром, погружение на шестьдесят футов, - крикнул я вниз командиру поста погружения и всплытия лейтенанту Казинсу.

Все шло как по нотам. С момента подачи сигнала на погружение и до завершения погружения на 60 футов прошла одна минута. Вообще-то, примерно столько времени и уходит в среднем на погружение на такую глубину, и я хотел именно этого. У меня не было никакого намерения торопиться. Нам надо было действовать, как спортивной команде на тренировке: спокойно, расчетливо, не очертя голову.

Наш пост погружения и всплытия действовал с величайшим мастерством. Его командиром был лейтенант Казинс, который вот уж долгие часы напряженно ожидал команды на погружение. Точен и быстр в решениях и действиях был оператор носовых горизонтальных рулей, торпедист первого класса Форд Чарли Уэллс, машинист второго класса, уроженец Детройта, как только услышал команду на погружение, бросился вон из машинного отсека. Он должен был управлять кормовым и горизонтальными рулями. Эти члены экипажа были виртуозами своего дела: они могли держать подводную лодку на заданной глубине с точностью до одного дюйма.

В работе с перископом мне помогал Билл Сайкс, который по моей команде сообщал мне дальность стрельбы и пеленг. Он поднимал и опускал перископ, регулируя его высоту с помощью гидравлического подъемника. Его важнейшими предметами снаряжения были свинцовый карандаш и секундомер. В его обязанности входило включать секундомер по команде Залп и отмечать время в момент взрыва торпеды. Он был нашим официальным хронометристом, который сообщал, сколько у нас попаданий и какое потребовалось торпеде время, чтобы достигнуть цели. Если же мы отмечали попадание, то данные, которые он получал с помощью карандаша и секундомера, позволяли нам точно рассчитать расстояние между Арчер-Фиш и целью, подтверждая или опровергая данные, полученные в результате наблюдения в перископ. Эти данные были очень важны для объяснения причин промахов.

Примерно через минуту с того момента, как Арчер-Фиш погрузилась на глубину 60 футов, я попросил Билла поднять второй перископ. На Арчер-Фиш имелось два перископа: командирский и ночной. Командирский перископ сужался до 1,4 дюйма у выходных линз. Опытный подводник может оперативно поднять перископ, осмотреть цель и опустить до того, как сигнальщики на неприятельском корабле смогут его заметить. Однако небольшое остекленное отверстие и перископная труба длиной 40 футов ограничивают пропуск света и, следовательно, видимость. Ночной перископ имеет гораздо большие выходные линзы, пропускающие больше света, что компенсирует ограниченность видимости после захода солнца. Вместе с тем верхняя колонка имеет гораздо большие размеры, ее легче заметить сигнальщикам на неприятельском корабле.

Сначала я намеревался использовать командирский перископ, так как боялся, что ночной могут заметить при лунном свете. Но я все еще не установил тип авианосца и поэтому решил, что в ночной перископ будет удобнее и результативнее рассмотреть вражеский корабль. Но я тут же напомнил самому себе, что поднимать его можно лишь на короткое время.

Перископная труба поднималась с глубокой шахты в центре палубы боевой рубки, а лейтенант Бантинг уже докладывал пеленг на цель, выданный торпедным автоматом стрельбы. Быстро и умело Билл Сайкс поворачивал рукоятки в указанном направлении по моему сигналу. Эти его действия освобождали командира от необходимости вести поиск цели, когда он всматривался в перископ. Я плотно прильнул к резиновой прокладке вокруг линз, ожидая полной готовности перископа. И вот авианосец в его прицельных перекрестьях.

- Ну, иди же, мой дорогой, - бормотал я себе под нос. - Только не сворачивай... Приготовиться к пуску торпед! - отдал я команду и тотчас запросил: - Доложите дальность стрельбы.

- Дальность - семь тысяч ярдов, - ответил старшина штурманской группы.

- Пеленг?

- Пеленг три-три-ноль градусов. - И в подтверждение своих слов лейтенант Бантинг добавил: - Данные проверены на торпедном автомате стрельбы.