Он с интересом отметил, как хорошо они знакомы с кораблем. Конечно, их собственный был почти идентичен, но фамильярность в ее голосе, когда она говорила о Скотти, дала какой-то толчок его сознанию, ощущение, что она знакома с личным составом этого корабля.

-Здесь мы вас и оставим. - Ее голос легким эхом отдавался в галерее между двумя транспортаторными кабинами. - После того, как мы переправим мистера Спока обратно и заберем мастера и всех остальных, мы скажем людям, где вы. Мне жаль, что пришлось делать это таким способом.

Может, ей и в самом деле жаль, подумал Кирк, но не похоже, что из-за этого она собирается проводить ночи без сна, орошая слезами подушку.

-Может быть , это не единственный способ, которым вам придется это делать, - сказал он. - Скажите нам, кто вы и откуда, и...

Она коротко, резко рассмеялась. - Капитан, - сказала она, - поверьте мне, вы не хотите этого знать. - Ее глаза встретились с его, темные и горькие, как турецкий кофе, полные привычного гнева и боли. -Чуть тише она повторила: Наверняка не хотите.

Сразу за транспортаторами правого борта располагался ряд складов. Она нейтрализовала магнитную защелку на крышке панели ближайшей двери и, действуя рычагом, слегка ее приоткрыла. В качестве последней предосторожности она разорвала на полосы машинную ленту и закрыла его рот, потом втолкнула в темноту. Он наткнулся на что-то плечом - картонную коробку, кажется - но к тому времени, когда он с ее помощью снова встал на ноги, дверь закрылась.

Сквозь металл он услышал взвизг фазера, когда она расплавила механизм.

Ее голос, почти на пределе слышимости, удалялся к транспортной комнате. Это 7112, мистер Спок. Пока вы не вернетесь, с ним ничего не случится.

Кирк пнул соседнюю коробку. Бог знает, что в ней такое. Может, это был какой-нибудь образцец почвы для археологических исследований неизвестных артефактов инопланетян. Медленно и осторожно он повернулся к ней спиной и начал изучать пальцами край, ища какой-нибудь острый угол или выступ, который можно было использовать, чтобы снять ленту в надежде освободить запястья.

-Т'Иана...

Кристина Чейпл резко повернулась на звук севшего от химии шепота с кровати. Огоньки приборов породили в душашей тьме ниточку света. Оранжевого свечения освещенных маркеров на диагностическом оборудовании над кроватями едва хватало, чтобы очертить грубую щетку темных волос на одной подушке, тонкие, патрицианские черты на другой. Несколько часов юноша-вулканец Шарнас лежал без движения, застыв, как статуя. А теперь его дыхание участилось, в углах рта отпечатались морщины боли, под запавшими глазами - синяки. Его длинные, красивые и ухоженные руки сжимались и дрожали на грубой шершавой ткани покрывала, а ноги, укутанные этим покрывалом, дергались, словно пытаясь избежать раскаленных докрасна игл.

-Т'Иана, - снова прошептал юноша с отчаянием в голосе. - Не позволяй им. Я не хочу. Они убивают...

Его рука судорожно металась, пытаясь справиться во сне с какой-то задачей; когда Чейпл встала на колени рядом с кроватью, чтобы взять ее, она увидела, что тонкие запястья, ладонь и подушечки пальцев были иссечены бледно-зелеными рубцами и шрамами разного возраста, часть из которых уходила прямо в рукава.

У Кристины были собственные причины в течение трех лет изучать сложные тональности вулканского языка. Сейчас она впервые заговорила на нем с кем-то еще, помимо обучающего компьютера. - Все в порядке, - сказала она, надеясь, что произношение этой простой фразы было верным. Она взяла его стиснутые пальцы в свои, успокаивая. - Ты в безопасности.

В безопасности от чего? Т'Иана была матриархом клана? Матерью мальчика?

Голова Шарнаса беспокойно металась взад-вперед, в горле умирал слабый стон боли. -Не позволяй им, - просил он, и вся логика, все вулканское хладнокровие были заглушены ужасом. - Не позволяй им это сделать, Т'Иана, я не хочу...

-Ты в безопасности,- снова сказала Кристина, спрашивая себя, а правда ли это. Свет погас уже больше получаса назад. После единственного обмена репликами между Диланом Ариосом и капитаном Кирком, который был слышен через коммуникатор всем на корабле, на гауптвахте царила полнейшая темнота. От кабинета Маккоя и лабораторий камеру отделяли приемная, кабинет и значительный отрезок коридора, так что даже изо всех сил напрягая слух, она не слышала ничего, донеслись только спотыкающиеся шаги по коридору и удар тела о стену это сказало ей, что остальные на палубе, по меньшей мере, столь же слепы, как и она.

Интересно, на сколько хватит батарей госпитальных ламп, и не толкнет ли, и в самом деле, Ариоса отчаяние к тому, чтобы осуществить угрозу насчет отключения жизнеобеспечения. Она не была уверена - она видела его прошлой ночью и сегодня утром только мельком, и не в лучших условиях, естественно, ведь он был озабочен. Он не произвел на нее впечатления жестокого человека, хотя она знала - чтобы убить огромное количество людей, не требуется жестокости.

Только чувство долга.

Шарнас, к которому она прикоснулась, дрожал, сражаясь с неизвестным врагом. - Пожалуйста, - шептал он.- Оно ...уничтожит. Не заставляйте меня...

Наконец все успокоилось - в ее дежурной палате, за запертой и безответной дверью, разумеется. Она похлопала по юношеским щекам, влажным от пота, отбросила иссиня-черные волны волос с висков. - Все в порядке, - сказала она, изнывая от жалости к мальчику, отчаянно пытаясь добраться до него, заставить его понять, облегчить его страх. -Никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь. - Все предложение было на вулканском, и она не была уверена, что сказала все правильно или что он услышал.

Ночной кошмар, поднявшийся из мрачных бездонных пропастей внутреннего страха? Или повторение события, которое произошло на самом деле?

Его голос взвился перетянутой струной ужаса. - Т'Иана...

Потом он резко сел прямо, сбрасывая ее руки с пугающей силой вулканцев, его темные глаза - бездна ужаса - уставились во тьму. - Это в моем разуме! закричал он, содрогаясь, стискивая голову, наклоняясь вперед и сжимая виски, словно стараясь раздавить череп. - ЭТО В МОЕМ РАЗУМЕ!