– Двадцать пять гиней, – быстро проговорил Джем. – По крайней мере, столько готов заплатить мой друг. И вообще я не горю желанием продавать моего вороного.

Дама с перьями на шляпе выплыла вперед.

– Я дам вам за него тридцать, – сказала она. – Я миссис Бассет из Норт-Хилла и хочу купить эту лошадь в подарок моим детям. Ну пожалуйста, не упрямьтесь. У меня в кошельке половина этой суммы, но этот господин доплатит остальное. Мистер Бассет сейчас в Лонстоне, и мне хочется сделать ему сюрприз. Мой конюх заберет лошадь и сейчас же отправится с ней в Норт-Хилл, пока мистер Бассет еще в городе. Вот вам деньги.

Сняв шляпу, Джем низко поклонился.

– Премного благодарен, мадам, – произнес он. – Надеюсь, мистер Бассет будет доволен вашей покупкой. Эта лошадь как нельзя лучше подходит для детей, вы сами убедитесь.

– О, я уверена, что муж будет очень рад. Разумеется, этого коня не сравнишь с тем, что у нас украли. Красавец был чистопородным и стоил намного дороже. Но и этот достаточно красив и доставит детям удовольствие. Пойдемте, Джеймс, уже темнеет, и я продрогла до костей.

Дама проследовала к карете. Высокий лакей поспешно распахнул перед ней дверцу.

– Я только что купила лошадь для господина Роберта и господина Генри, – сообщила она. – Найдите, пожалуйста, Ричардса и скажите, чтобы он доставил ее домой. Я хочу сделать сюрприз сквайру.

Приподняв юбки, она села в карету. За ней последовал ее спутник.

Быстро оглянувшись, Джем хлопнул по плечу паренька, стоящего позади.

– Эй, хочешь заработать пять шиллингов?

Разинув рот от удивления, парень утвердительно кивнул головой.

– Тогда подержи-ка эту лошадку, и когда придет конюх, отдай ему ее, согласен? Мне только что передали, что жена разродилась двойней и жизнь ее в опасности. Надо спешить. Вот, держи уздечку. Счастливого тебе Рождества!

Через мгновение он уже быстро шагал по площади, засунув руки глубоко в карманы бриджей. Мэри из предусмотрительности следовала за ним на расстоянии десяти шагов. Лицо ее было пунцовым, она не смела поднять глаз. Смех душил ее, и она прикрывала рот платком. Перейдя площадь, они остановились подальше от кареты и группы людей вокруг нее. Схватившись за бока, Мэри расхохоталась. Джем с лицом серьезным, как у судьи, ждал, пока она успокоится.

– Джем Мерлин, ты заслуживаешь виселицы, – сказала она, с трудом переводя дух. – Стоять на базарной площади с таким невинным видом и продавать миссис Бассет украденного у нее же коня! У тебя дьявольское нахальство. Я, верно, поседела, глядя на все это, ей-Богу!

Он откинул назад голову и расхохотался так заразительно, что и ее вновь охватил приступ смеха. Их смех звонко разносился по улице. Прохожие стали оборачиваться, улыбаясь и смеясь вместе с ними. Весь Лонстон, казалось, покатывался со смеху; веселье охватило улицы. Шум и гам ярмарки смешивался с выкриками торговцев, звучали песни. Свет факелов, вспышки ракет бросали причудливые отблески на лица людей. Гул голосов, всеобщее возбуждение заполнили площадь.

Джем схватил Мэри за руку и сжал ее пальцы.

– Ты ведь рада теперь, что поехала со мной? – спросил он.

– Да, – ответила она беззаботно.

Они окунулись в гущу ярмарочной толпы, и она закружила их. Джем купил Мэри малиновую шаль и золотые серьги в виде колец. Потом их заманила старая цыганка. Зайдя в ее шатер, они сели и, посасывая апельсины, слушали ее гаданье.

– Опасайся темноволосого незнакомца, – предсказывала она Мэри.

Посмотрев друг на друга, они снова принялись смеяться.

– На твоей руке, молодой человек, я вижу кровь, – продолжала цыганка, обращаясь к Джему. – Ты убьешь человека.

– Ну, что я тебе говорил утром? – спросил он у Мэри. – Видишь, в этом я еще не повинен. Теперь-то ты веришь?

Она покачала головой. Как знать…

Капли дождя стали падать им на лицо, но они не обращали на это внимания. От порывов ветра заколыхались тенты, с прилавков в разные стороны полетели бумага, шелковые ленты. Вдруг задрожала и рухнула большая полосатая палатка, яблоки и апельсины покатились в лужи. Ветром раскачивало фонари.

Хлынул дождь, и люди, смеясь и громко окликая друг друга, побежали к укрытиям.

Обхватив Мэри за плечи, Джем потащил ее к крыльцу ближайшего дома, притянул к себе и крепко поцеловал.

– Опасайся темноволосого незнакомца, – произнес он, смеясь, и снова поцеловал ее.

Небо закрыли черные тучи, сделалось совсем темно. Ветер задувал факелы, фонари горели тусклым желтым светом; яркой красочной суете наступил конец.

Площадь опустела, полосатые ларьки и палатки уныло мокли под дождем. При порывах ветра теплый дождь заливал крыльцо, и Джем спиной старался заслонить от него Мэри. Развязав платок на ее голове, он гладил ей волосы. Его рука нежно скользнула вниз и коснулась плеча. Тут она решительно оттолкнула его.

– Ну, будет, я уж и так наделала сегодня немало глупостей, Джем Мерлин, – проговорила она. – Пора подумать о возвращении.

– Ты что, в такой ветер поедешь в открытой повозке? – возразил он. – – Дует с моря, чего доброго, еще перевернемся по дороге. Нет, придется переночевать в Лонстоне.

– Что ж, вполне возможно, и перевернет. Пойди и приведи лошадь, Джем, пока ливень поутих. Я подожду тебя здесь.

– Не будь такой пуританкой, Мэри. На Бодминской дороге насквозь вымокнешь. Ну притворись, что влюблена в меня, что тебе стоит? И останься со мной.

– Ты говоришь со мной так, потому что я прислуживаю в баре "Ямайки"?

– К черту "Ямайку"! Мне приятно смотреть на тебя и прикасаться к тебе.

И этого достаточно для любого мужчины. Должно быть, и для женщины тоже.

– Смею думать, что для некоторых – вполне. Но я сделана из другого теста.

– Что же, там, у реки Хелфорд, вас делают иначе, чем женщин в других местах? Останься со мной этой ночью, Мэри, и мы это проверим. К утру ты станешь, как все, готов поклясться.

– Не сомневаюсь. Поэтому-то лучше рискну промокнуть в двуколке.

– Господи, да у тебя сердце из кремня, Мэри Йеллан. Ты еще пожалеешь, когда снова останешься одна.

– Ну и пусть пожалею.

– Может, если я тебя поцелую еще раз, ты передумаешь?

– Не передумаю.

– Да, неудивительно, что с тобой в доме мой братец запил и на целую неделю занемог. Небось псалмы ему пела.

– Да, если хочешь.

– Никогда не встречал такой несговорчивой особы. Да куплю я тебе обручальное кольцо, если тебе так важно соблюсти приличия. Не так уж часто у меня в кармане достаточно денег, чтобы я мог с ходу сделать предложение.

– И скольких же жен ты так уговорил?

– В Корнуолле наберется шесть или семь, не считая тех, что по ту сторону Теймара.

– Для одного мужчины совсем неплохо. На твоем месте я бы повременила брать восьмую.

– А у тебя острый язычок. Знаешь, на кого ты сейчас похожа? В этой шали… глазки блестят… ну просто вылитая обезьянка. Ладно уж, пойду за двуколкой и доставлю тебя к твоей тетушке. Но сперва, хочешь – не хочешь, опять поцелую.

Взяв Мэри за подбородок, он проговорил:

– Если встретишь ты сороку, то не жди от мужа проку; встретишь две – то повезет, будет с ним не жизнь, а мед[3]. Остальное доскажу, когда будешь посговорчивее. Жди здесь, скоро вернусь.

Пригнувшись, он в три прыжка пересек улицу и, обогнув длинный ряд палаток, скрылся за углом.

Девушка стала поближе к двери, укрывшись под навесом. Она отлично понимала, какое им предстоит путешествие под проливным дождем и злым ветром.

А до "Ямайки" целых одиннадцать миль. При мысли о том, что она могла бы остаться с Джемом в Лонстоне, ее сердце сильно забилось. Думать об этом было тревожно и сладко теперь, когда он ушел и она могла дать себе волю. Ему, наверно, хотелось, чтобы она потеряла голову, но такого удовольствия она ему не доставит. Поступись она хотя бы раз своими принципами, и прости-прощай ее независимость. Она уже не вольна будет распоряжаться собой, как ей заблагорассудится, и даже свобода ее суждений может оказаться под угрозой.