– Вы же знаете, в город приходят сотни таких, как она. При ней не найдено ничего ценного. Убийцей мог быть такой же бродяга. Мотивом – месть.

Или вор. Мы его поймаем.

Нас отпустили. Миновав двор, мы подошли к такси. Я помог моим дамам сесть в машину.

– Английские чайные, – сказал я водителю.

Я взглянул на часы. Время было рассчитано правильно. До подхода остальной группы мои учительницы могли спокойно посидеть за чашкой чаю.

Когда мы прибыли на место, я расплатился с шофером, проводил женщин в английскую чайную и усадил за столик в углу.

– А теперь, – сказал я, – вы можете расслабиться.

Единственным ответом на мою дежурную улыбку послужили натянутые кивки.

Я вышел из чайной и направился по виа Кондотти в сторону бара. Мне было необходимо выпить. Перед моими глазами стояли заостренные смертью орлиные черты убитой женщины. Убитой из-за того, что я вложил ей в руку десять тысяч лир.

Теперь я был уверен, что не ошибся. Прошлой ночью она узнала меня и назвала Бео, когда я бежал через улицу. Я не видел ее больше двадцати лет, но это была Марта.

Глава 3

Когда полицейские расспрашивали учительниц, я мог бы заговорить. Мне давали такую возможность. Они спросили, была ли женщина на церковной паперти, когда мы возвращались в отель. Момент был самый подходящий.

– Да, – мог бы сказать я. – Да, я дошел до конца улицы и она была там. Я подошел и вложил ей в руку десятитысячную ассигнацию.

Я представил себе удивление, мелькнувшее в глазах полицейского.

– Десятитысячную ассигнацию?

– Да.

– Который был час?

– Вскоре после полуночи.

– Вас видел кто-нибудь из вашей группы?

– Нет.

– Деньги принадлежали вам или "Саншайн Турз"?

– Я их только что получил. В знак признательности.

– Вы имеете в виду чаевые?

– Да.

– От одного из ваших клиентов?

– Да. Но если вы его спросите, он откажется.

Здесь полицейский попросил бы дам удалиться, и дальнейший допрос продолжался бы в более жестком тоне. Я не только не мог представить свидетеля, видевшего, как одинокий варвар дает мне деньги, но не мог даже привести убедительный в глазах полиции мотив такого подарка. Получалась какая-то бессмыслица.

– Вы говорите, что вспомнили алтарный образ, который напугал вас в детстве?

– Да.

– И поэтому вложили десять тысяч лир в руку незнакомой женщины?

– Это произошло очень быстро. У меня не было времени подумать.

– Полагаю, у вас никогда не было ассигнации достоинством в десять тысяч лир. Вы выдумали всю эту историю, так как считаете, что она обеспечит вам алиби.

– Какое еще алиби?

– Алиби на момент убийства.

Я расплатился за выпивку и вышел на улицу. Начался дождь. Справа и слева от меня, словно грибы, раскрылись зонты. На меня натыкались девушки с забрызганными ногами. Застигнутые врасплох туристы толпились в дверях зданий. Мои учительницы уютно расположились в английской чайной. Погода нарушила все дневные планы, и мистеру Хайрэму Блуму придется собрать свою группу на Форуме и препроводить ее к Беппо и автобусу.

Я поднял воротник пальто, надвинул шляпу на глаза и, петляя по боковым улочкам, направился на виа дель Тритоне в римскую контору "Саншайн Турз".

Было около четырех часов, и, если повезет, я мог застать своего приятеля Джованни за рабочим столом, хоть он и любитель продлить обеденный перерыв.

Мне повезло. Джованни оказался на своем рабочем месте в дальнем углу комнаты и, как всегда, разговаривал по телефону. Увидев меня, он в знак приветствия поднял руку и указал на стул. Контора была почти пуста, если не считать нескольких туристов, которые нетерпеливо напирали на барьер в центре комнаты, требуя переноса заказа, замены номера в отеле и так далее.

Джованни положил телефонную трубку, пожал мне руку и улыбнулся.

– Разве ты не в Неаполе? – спросил он. – Хотя нет, что я говорю.

Неаполь – завтра, к счастью для тебя и твоей маленькой компании. Рим с каждым днем становится все невыносимее. Удачная поездка?

– Так себе. Но жаловаться не приходится. Варвары и говяжьи туши. Народ довольно славный.

– Хорошенькие девушки?

– Кровяное давление не поднимут. Кроме того, где взять время?

Поработай, как я, групповодом.

Он рассмеялся и покачал головой:

– Так чем я могу быть тебе полезен?

– Джованни… Мне нужна твоя помощь. У меня неприятности.

На его лице появилось сочувственное выражение.

– Я хочу, чтобы ты нашел мне замену для поездки в Неаполь.

– Абсолютно невозможно, – взорвался Джованни. – Здесь у меня никого нет. К тому же центральная контора…

– Центральной конторе знать необязательно. Во всяком случае, не сразу.

Джованни, ты уверен, что никого нельзя раскопать? А если бы у меня случился аппендицит?

– У тебя аппендицит?

– Нет, но если это поможет, я могу его придумать.

– Не поможет. Говорю тебе, Армино, я ничего не могу сделать. У нас нет замены, никто в конторе не слоняется без дела только потому, что тебе понадобился отпуск.

– Джованни, послушай. Отпуск мне не нужен. Я хочу, чтобы ты поставил меня на северное направление. Разумеется, временно.

– Ты имеешь в виду Милан?

– Нет… Подойдет любой тур в сторону Адриатики.

– Для Адриатики слишком рано, и тебе это известно. Раньше мая на Адриатику никто не ездит.

– Ну, тогда не обязательно автобус, сойдет индивидуальный клиент, желающий посетить Равенну, Венецию.

– Для Венеции тоже слишком рано.

– Для Венеции никогда не рано. Джованни, прошу тебя.

Он стал рыться в бумагах, которые лежали перед ним на столе.

– Ничего не обещаю. Может, завтра что-нибудь и подвернется, но времени почти не осталось. Завтра в два часа дня ты уезжаешь в Неаполь, и если мне не удастся сделать двойной ход, ничего не выйдет.

– Знаю-знаю, но постарайся.

– Наверняка женщина?

– Конечно, женщина.

– А подождать она не может?

– Скажем так – я не могу ждать.

Он вздохнул и снял телефонную трубку.

– Если будут новости, я сообщу в "Сплендидо", чтобы ты мне позвонил.

Чего не сделаешь для друзей…

Я вышел от Джованни и направился в английскую чайную. Дождь перестал, и запоздалое солнце изливало лучи на головы прохожих. Если Джованни не найдет мне замену, все равно придется что-то предпринять. Я сделал шаг. Но куда?

Этого я не знал. К умиротворению усопшей или к собственной совести? Все же я мог ошибиться и убитая женщина – не Марта. Если это так, то, хоть я и считал себя невольным соучастником убийства из-за того, что вложил ей в руку десять тысяч лир, я неповинен в другом, более тяжком грехе. Если же это Марта, то нет, повинен. Возглас "Бео" делал и меня убийцей, таким же убийцей, как сам преступник – вор, пустивший в дело нож.

Придя на пьяцца ди Спанья, я увидел, что мое стадо уже покончило с чаем и садится в автобус. Я подошел к ним. По возбужденным лицам учительниц я понял, что они уже успели рассказать всю историю. Они переживали свой краткий звездный час.

В тот вечер Джованни не дал о себе знать, и после обеда – точной копии предыдущего, правда, на сей раз с речами – мы отправились на прогулочном автобусе на другой берег Тибра, где мое небольшое стадо примерно около часа имело возможность наблюдать жизнь кафе, в котором, дабы доставить себе удовольствие, они были склонны усматривать яркий местный колорит.

– Это подлинный Рим, – вздохнула миссис Хайрэм Блум, сидя на боковой улочке за столиком, вынесенным из таверны, которую, к ее наивному удовольствию, освещали искусственные факелы.

Вдруг, словно по волшебству, появились шесть музыкантов в коротких штанах, чулках, неаполитанских шляпах, с лентами на гитарах, и моя маленькая компания принялась раскачиваться в такт ритмичному аккомпанементу струн.

Было что-то трогательное в их наивной радости. При мысли, что завтра они отправятся в Неаполь без меня, мне стало немного грустно. И у пастыря бывают минуты слабости…