Собрав свои вещи, я спустился в шлюпку и последний раз окинул взглядом свой гордый корабль. Экипаж, сгрудившись у лееров и облепив надстройки, взмахами рук и фуражек прощался со мной. Я пытался помахать им в ответ, но сердце у меня не выдержало. Я опустился на банку шлюпки и заплакал.

Глава 5.

Последний поход

10 января 1944 года, как раз в тот день, когда адмирал Кога приказал перенести штаб-квартиру Объединенного флота с Трука в Палау, я приступил к обязанностям старшего преподавателя Минно-торпедной школы в Сасебо. К этому времени школа главным образом занималась подготовкой экипажей торпедных катеров, которыми ранее пренебрегали, а сейчас, по чрезвычайной программе военного времени, решили построить чуть ли не 500 единиц. На командование произвела глубокое впечатление эффективность действий американских торпедных катеров в районе Соломоновых островов.

Новости с фронта приходили с большим опозданием, и я иногда ездил в штаб базы, чтобы ознакомиться с последними секретными сводками. Конечно, прежде всего меня интересовала судьба моих бывших кораблей.

Эсминец "Амацукадзе" эскортировал весь 1943 год транспорты между Японией и юго-западной частью Тихого океана. Вскоре после начала моей преподавательской деятельности я был потрясен известием, что "Амацукадзе" был торпедирован в 250 милях севернее острова Спратли. При этом около восьмидесяти его моряков были убиты. Тяжело поврежденный эсминец добрался до Сайгона, а затем перешел в Сингапур, где его ремонт продолжался до марта 1945 года.

"Сигуре" также использовался на эскортной службе после того как он покинул Сасебо с новым командиром. 17 февраля 1944 года он получил попадание авиабомбой.

Повреждения были легкими, но погиб двадцать один человек. Самым шокирующим обстоятельством был тот факт, что это случилось на Труке, который я привык считать тихой тыловой базой.

Затем тревожные новости хлынули водопадом. 30 марта американское оперативное соединение под командованием адмирала Раймонда Спрюэнса нанесло удар по Каролинским островам, смешав с землей всю оборону Палау. Адмирал Кога вылетел в тот же вечер из Бабельтхуапа, чтобы перенести свой штаб в Давао на Филиппинах, и пропал без вести. (Офицеры штаба Объединенного флота вылетели на двух летающих лодках и попали в грозу над Филиппинами. Второй самолет, на котором летел вице-адмирал Фукудоме, попал в пограничную зону тайфуна и сумел совершить вынужденную посадку у острова Себу. Этот тайфун, видимо, и погубил самолет главкома. О гибели адмирала Кога официально было объявлено лишь 5 мая, и на его место назначен адмирал Тойода).

Узнав о назначении Тойоды на должность главкома Объединенным флотом, я только пожал плечами. С моей точки зрения, он совершенно не годился на эту должность. До последнего времени он командовал военно-морской базой в Йокосуке, а до этого был членом Высшего Военного Совета. Он и сам забыл, когда последний раз выходил в море. А уж в боях, разумеется, не участвовал никогда. Я до сих пор не понимаю, чем вообще руководствовалось верховное командование, выбирая главкомов?

Мой скептицизм по поводу способностей адмирала Тойода, к сожалению, скоро подтвердился. 19-20 июня 1944 года авианосное соединение адмирала Одзава потерпело сокрушительное поражение в сражении у Марианских островов, названном американцами "Охотой на куропаток над Марианами". Адмиралы, планируя операцию, совершенно не приняли во внимание возросшее мастерство американских летчиков, новые радары противника и низкую боевую подготовку собственных пилотов. В результате Одзава потерял три авианосца и 500 самолетов. Через четыре месяца Одзава выполнял у Филиппин с тремя авианосцами задачу по "приманке" противника, потеряв все три авианосца и не достигнув ничего.

10 июля я узнал о падении острова Сайпан и гибели на нем адмирала Нагумо.

К этому времени я был назначен начальником новой Торпедной школы в Каватане, недалеко от Сасебо. Мною было получено секретное указание готовить курсантов "к боям у побережья Японии".

Я не знаю, что случилось со мной, но я неожиданно сел и начал писать послание Императору Хирохито. Это было, конечно, глупо, но, видимо, я уже не мог себя контролировать.

Я написал, что Япония уже проиграла войну, призывая Императора взглянуть на ситуацию реалистически. Я отметил, что высшие посты в Армии и Флоте занимают офицеры, не знакомые с методами ведения современной войны, и что продолжающееся соперничество между Армией и Флотом не дают возможности успешного проведения операций. Я призывал Императора закончить войну и в качестве первого шага выгнать со службы всех некомпетентных адмиралов и генералов.

От этого моего поступка веяло не просто вопиющей недисциплинированностью, но и государственной изменой. Я вполне мог угодить под военный суд в соответствии с Военно-Морским Уставом. Но я совсем об этом не думал. Я думал только о том, что вся страна катится к катастрофе.

Закончив свою петицию, я первым же поездом отправился в Токио.

12 июля я, страшно волнуясь, вошел в здание Военно-Морского Министерства. Первым, кого я там увидел, был контр-адмирал принц Такамацу младший брат Императора. Я бросился к нему:

- Ваше Высочество, могу ли я поговорить с вами наедине?

Брови принца взметнулись от подобной наглости. Вероятно он решил, что я немного свихнулся, но кивнул и повел меня к себе в кабинет. Там я передал ему свое послание, попросив представить его Императору.

- Можно мне его предварительно прочесть? - спросил принц.

- Конечно, Ваше Высочество, - поклонился я. Принц медленно развернул бумагу и пробежал текст глазами. По нервному движению его бровей я понял, насколько неприятно ему было читать мое послание. Он снова взглянул на меня, видимо, соображая: сумасшедший я или нет, а затем сложил письмо и положил к себе в карман.

- Хорошо, Хара, - сказал принц, вставая, - ни о чем не волнуйтесь.

Мне так и не удалось узнать, что сделал принц Такамацу с моим посланием на имя Его Величества. Во всяком случае, в военно-морских кругах о нем никому не стало известно. Узнай о нем морской министр или главком, мне бы не поздоровилось...