Теплая и спокойная атмосфера маленькой комнаты настолько поглотила все чувства Вальтера, что он даже не сразу услышал звонок у входной двери и очнулся лишь когда тот зазвонил снова.

Гость? В такой час?

Нетвердо ступая, он пошел открывать, хотя весьма смутно представлял, с кем ему сейчас предстоит встретиться. Тем более было понятно то облегчение, которое испытал писатель, увидев в дверном проеме высокую фигуру полицейского. Не дожидаясь обращения гостя, он воскликнул:

- Входите, входите же, дорогой друг! - Он протянул вошедшему руку, но тот, видимо, не заметил ее. - Вы, наверное, совсем замерзли? - Он бросил взгляд на плащ и фуражку полицейского, которые были покрыты снежными хлопьями. - А я и не заметил, что начался снег. Проходите же и погрейтесь.

- Благодарю, - ответил полицейский. - Не возражаю.

Вальтер был достаточно хорошо знаком со штампованным языком полицейских и потому не воспринял его фразу как выражение неохотного согласия.

- Сюда, пожалуйста, - пригласил он. - Я работаю у себя в кабинете. Черт, и правда, как холодно. Пойду прибавлю газу. А вы пока снимайте плащ и устраивайтесь. В общем, чувствуйте себя как дома.

- Я у вас не задержусь, - ответил полицейский. - Как вам известно, у меня дела.

- Ну да, конечно же. Такая глупая затея, сплошная синекура, - он осекся, подумав, что полицейский, возможно, не знает такого слова. - Я полагаю, вы наслышаны об этой истории с открытками?

Полицейский кивнул.

- Но пока вы со мной, мне ничего не угрожает. Я в такой же безопасности, как... как эти дома вокруг. Оставайтесь здесь сколько хотите. Напитки в вашем распоряжении.

- Я никогда не пью на службе, - заметил полицейский. Так и не сняв плащ и фуражку, он огляделся вокруг себя. - Так вот где вы работаете...

- Да, я, знаете ли, писал, когда вы позвонили. Что-то нашло...

- И опять какую-нибудь ерунду, так ведь?

- Ну почему?.. - Вальтера задел этот недружелюбный тон, и только сейчас он заметил, какой жесткий взгляд у этого полицейского.

- Почему? Сейчас объясню, - ответил гость, но в этот момент зазвонил телефон и Вальтер, извинившись, поспешил из комнаты.

- Говорят из полиции, - услышал он голос в трубке. - Это мистер Стритер?

Вальтер ответил утвердительно.

- Ну как, мистер Стритер, вы себя чувствуете? Надеюсь, все в порядке? Я вот почему звоню: к сожалению, мы не смогли выполнить вашу просьбу. Плохая скоординированность, извините уж...

- Но как же тaк? - промолвил Вальтер. - Вы же кого-то прислали.

- Нет, мистер Стритер, вы ошибаетесь.

- А у меня сейчас, в эту самую минуту, в доме сидит полицейский.

Прошло несколько мгновений, потом тот же голос, но уже не таким беззаботным тоном, произнес:

- Это не наш человек. Вы не обратили внимания на номер его значка?

- Нет, не обратил.

Опять пауза.

-А вы и сейчас хотите, чтобы мы прислали к вам кого-нибудь?

- Да, п-пожалуйста...

- Хорошо, ждите, мы не задержимся.

Вальтер положил трубку. "И что теперь? - спросил он сам себя. Забаррикадировать дверь? Или выбежать на улицу?". Пока он раздумывал, дверьраспахнулась и на пороге показался полицейский.

- Все комнаты твои, раз в дом вошел, - произнес он. - Вы не забыли о том, что я был полицейским?

- Был? - Вальтер невольно отшатнулся от гостя. - Но вы же и есть полицейский.

- Мне удавались и другие роли - вор, бандит, вымогатель. Не говоря уже об убийце. Вы-то должны это знать.

Незнакомец медленно шел прямо на Вальтера, и тот внезапно с отчетливостью почувствовал значимость маленьких расстояний - от буфета к столу, от одного стула к другому...

- Я не понимаю, о чем вы говорите. И почему в таком странном тоне? Я не сделал вам ничего плохого. Мы даже никогда не встречались.

- Так ли это? Как же, вы ведь думали и... - он повысил голос, - писали обо мне. Немало посмеялись, поиздевались надо мной, не так ли? Так вот, сейчас я хочу немного посмеяться над вами. Изобразили меня подонком дальше некуда и при этом считаете, что не сделали мне ничего плохого? Вы, наверное, даже не представили себе ни разу, что значит быть на моем месте, так ведь? И ни разу не попытались понять мое состояние, да? Ни капли жалости не испытали ко мне, так? Ну так вот, и у меня по отношению к вам нет никакой жалости.

- Но я же говорю, что никогда не знал вас! - пальцы Вальтера вцепились в край стола.

- Вы и сейчас утверждаете, что никогда не знали меня? Сделать такое и забыть?! Голос незнакомца стал каким-то скулящим, будто ему было очень жалко самого себя. - Вы забыли Вильяма Стейнсфорта?

- Вильяма Стейнсфорта?!

- Его самого. Забыли своего козла отпущения? Вы излили на меня все презрение к собственной личности. Какую же сладкую радость вы, должно быть, испытывали, сочиняя про меня все эти мерзости. Но, если говорить откровенно, каких действий сейчас один B.C. может ожидать от другого, в данном случае - от его литературного персонажа?

- Я... я не знаю, - выдавил из себя Вальтер.

- Не знаете? - ухмыльнулся Стейнсфорт. А должны бы знать. Ведь вы же стали мне чуть ли не нареченным отцом.

А что бы стал делать настоящий Вильям Стейнсфорт, если бы он встретил где-нибудь в тихом местечке своего старого папашу - того самого, который отправил его на виселицу?

Пристальный взгляд - вот все, на что хватило сил у Вальтера.

- Нет, вы отлично знаете, что бы я сделал. Не хуже меня знаете, продолжал Стейнсфорт. Неожиданно выражение его лица изменилось, и он резко проговорил:

- Хотя, впрочем, откуда вам знать? Вы же- никогда понастоящему не понимали меня. А я не такой уж черный, как вы меня изобразили.

Он сделал паузу, и в груди Вальтера затлела искорка надежды.

- Вы никогда, ни разу не давали мне ни малейшего шанса, ведь так? А вот ядам вам - один-единственный, но все же шанс. Просто чтобы доказать, что вы никогда не понимали меня. Ведь это так?

Вальтер кивнул.

- И вы еще кое-что забыли.

- Что именно?

- То, что когда-то я был ребенком, - ответил бывший полицейский.

Вальтер молчал.

- Значит, признаете это? - угрюмо спросил Вильям Стейнсфорт. - Так вот, если вы назовете хотя бы одну добродетель, которую пусть даже подсознательно ощущали во мне, хотя бы одну добрую мысль, которая, по вашему мнению, теплилась во мне, одну-единственную искупающую благодать характера...

- Да... и что тогда? - голос Вальтера дрожал.

- Тогда я отпущу вас.

- А если я не смогу? - прошептал писатель.

- Что ж. Тогда плохо дело. Тогда мы по-настоящему соприкоснемся друг с другом, а вы ведь догадываетесь, что это значит. Вам удалось отнять у меня одну руку, но другая-то осталась. Стейнсфорт - "Стальная Рука", вы ведь так меня называли?

Вальтер стал задыхаться.

- Даю вам две минуты на воспоминания, - проговорил гость.

Оба посмотрели на часы. Поначалу незаметное передвижение минутной стрелки буквально приковало к себе внимание Вальтера. Он смотрел на Вильяма Стейнсфорта, вглядывался в его жестокое, коварное лицо, которое всегда оставалось для него как бы в тени словно было чем-то таким, чего просто не мог коснуться луч света. Он в отчаянии копался в собственной памяти, стараясь из всех сил извлечь из слипшегося комка, в который она превратилась, хотя бы один спасительный факт. Но память его подвела.

"Я должен придумать хоть что-нибудь", - лихорадочно соображал он, и неожиданно его сознание прояснилось, высветив - как фотографию - последнюю страницу книги о Стейнсфорте. Потом с волшебной скоростью мечты одна за другой перед его мысленным взором промелькнули все ее страницы- так ясно они сейчас виделись! С отчаянной, роковой убежденностью он понял: то, что ему теперь нужно больше всего на свете, он в ней не найдет. В этом дьяволе никогда не было и намека на добродетель. С непонятной, странной восторженной силой Вальтер Стритер подумал о том, что если-он и выдумает это единственное и спасительное для себя блага, то продаст дьяволу другую вещь, дороже которой у него ничего на свете не было - свою веру в добро.