- По-моему, недурно написано.

- Да, местами, - и она опять рассмеялась.

Что и говорить, смеялась она хорошо, и на языке у меня завертелся стандартный вопрос: что вы делаете сегодня вечером, Джу? Я спросил:

- Как удалось добыть рукопись?

- Совершенно случайно. Наблюдатель от комиссии - он работает инспектором "Рыбнадзора" на реках Кулповской низменности - совершал вечерний объезд угодий. Представляете, Костя, теплый летний вечер на природе. Ветер затих. Ровная гладь реки, изредка нарушаемая рыбьими играми. По берегам луга, усеянные стогами свежескошенной травы. Стада мирно пасущихся коров...

- Не хватает только пастуха и пастушки. Кстати, что жуют коровы на свежескошенных лугах? - прервал я фенологические изыскания собеседницы.

- Вам, земнянам, а точнее, земноводным трудно это понять. Как сказал бы наш председатель - рожденный ползать... - не докончив, она махнула рукой и опять уткнулась в рукопись.

А я вспомнил про стоика - рожденный стоять сидеть не может. Хм. А интересно, кто же такие лебеги? Ну вот, дурацкая привычка перебивать собеседника. Сам спросил, а потом и не дал сказать. Обидел вот девушку.

Я нашел место про яблоки и стал читать дальше.

"Кстати, это правило не просто интересно, но и полезно практически: если вы нашли червяка в яблоке, то можете спокойно доедать его дальше. Приятного аппетита.

Но вернемся к рассматриваемому вопросу. Предположение о нашей уникальности влечет признание нашей привилегированности. Оставаясь объективными, мы должны отбросить эту возможность. Представляется совершенно невероятным, чтобы в целом в изотропной и однородной Вселенной условия, необходимые для возникновения жизни, появились только в нашей ничем не примечательной галактике, в ничем не примечательном месте и, тем более, вблизи ничем не примечательной звезды. Абсурдно было бы предполагать существование каких-то мифических принципов запрета. Значит, остается только один выход: нужно признать, что, по каким-то причинам, сверхцивилизации из обычных цивилизаций не возникают. Каковы же эти причины?"...

На самом интересном месте раздался гонг. Все заторопились в конференц-зал.

- Джулия, кажется, заседание начинается, - сказал я зачитавшейся соседке.

Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом и многозначительно изрекла:

- Да, заседание продолжается. Командовать парадом буду я!

В толкучке у дверей я ее потерял. Не обнаружил я ее и на месте. Вместо нее сидел огромный битюг с мохнатыми крыльями. Изредка он поднимал крыло, запускал под него голову и что-то там склевывал. Когда в очередной раз он вынул голову, я ему сказал:

- Здесь, собственно говоря, занято. Тут еще перфокарточка лежала.

- Ця? - он протянул перфокарту.

На перфокарте отличным шрифтом было напечатано: "Джулия Гумбольт. Отдел переселения."

- Эта, - сознался я.

- Так воны ж у пэршому ряду силы, - он показал крылом в направлении президиума.

Я приподнялся и действительно увидел Джулию.

- Воны ж выступаты будуть, - добавил битюг.

Председатель ударил молоточком по гонгу.

- Друзья, прошу внимания. Не все, наверное, успели ознакомиться с текстом меморандума. Ну, это не страшно, все равно текст полностью установить не удалось. А тем, кто не успел прочесть восстановленное, придется разбираться в рабочем порядке. Ряд уполномоченных представителей уже записались для выступлений, - он поднял с зеленой скатерти листок и близоруко уставился в него.

В зале возникло замешательство. Послышались смешки и покашливания. Наконец один из саблезубых тигров привстал и, перегнувшись через плечо председателя, помог прочесть шпаргалку.

- Первым записался представитель независимых, ему и карты в руки.

С первого ряда поднялся представитель независимых и направился на сцену. Он оказался существом маленького роста и, если бы не табуретка, услужливо подставленная хвостатым полиглотом, ему не дотянуться бы до микрофонов на трибуне.

- Да, я прочел все, что можно было прочесть, - начал независимый. - И еще раз убедился в справедливости двух основополагающих принципов нашей цивилизации: не вмешивайся в чужие дела и никому не давай вмешиваться в свои. Вы знаете, лишь чудовищное стечение обстоятельств привело к контакту нашей цивилизации с содружеством.

В зале раздалось неодобрительное покашливание.

- Нет, я никоим образом не собирался обвинить сообщество, - заметив реакцию публики, оправдывался независимый. - Наш контакт с сообществом нелепая случайность. Именно с целью предотвращения таких случайностей в будущем мы активно поддерживаем усилия комиссии по борьбе с контактами. Неужели мало нашего печального опыта? Мы сторонники крайней точки зрения: никаких контактов. Особенности нашего интеллекта не позволяют нам на требуемом уровне поддерживать усилия содружества в идейном плане. Из народа-созидателя, богатого творческими традициями, мы превратились в артель ремесленников...

- Давайте не перегибать палку. Эта палка о двух концах, - сморозил председатель.

- А, бросьте ваши штучки, - разгорячился независимый. - Да, артель. Да, ремесленников. У нас были композиторы. Теперь - одни музыканты. А что дальше? Подачки с барского плеча? Извиняюсь, объедки научно-технической революции? Оставьте в покое Землю. Ищут они нас! А нужны мы им? Теперь о меморандуме. Конечно, радоваться нечему. Но так ли он страшен? Где мы его обнаружили? В анналах академии? В справочнике для поступающих в высшие учебные заведения или в энциклопедии Брокгауза и Ефрона? Дудки...

В этот момент что-то треснуло и представитель независимых исчез. Зал ахнул. Сначала я подумал, что с ним произошла какая-то хитрая штука из тех, о которых пишут в фантастических романах. Нуль-транспортировка или еще что-то в этом роде. Но когда я увидел докладчика, выползающего из-за трибуны, стало ясно, что он просто свалился с табуретки. Немедленно к нему на помощь подскочили тигры. Один из них помог подняться пострадавшему, а другой поднял с пола то, что осталось от злосчастной табуретки. Поначалу он попытался составить распавшиеся части, но после нескольких неудачных попыток развел лапы и так и застыл, с виноватой улыбкой глядя в зал.

Все эти глупейшие события никоим образом меня не веселили. Я прекрасно понимал, что сам оказался в глупом и притом двусмысленном положении. Может быть, нужно сразу встать и сказать, что непоправимое событие уже произошло и совершенно бесполезно обсуждать целесообразность контакта с землянами. Может, теперь же встать и сказать: "Привет вам, братья по разуму. Благодарное человечество ждет вас в свои объятия". Но у меня не было уверенности, что братьев по разуму это сильно обрадует. Да и потом, имею ли я право? Кто меня уполномачивал?

На сцене продолжалась возня вокруг трибуны. Я опять стал оглядываться вокруг. Мое внимание привлекли окна, плотно зашторенные тяжелыми черными полотнищами. Наверное, для удобства показа слайдов, - подумал я. Интересно, что там в окнах? Странно, но эта простая мысль пришла ко мне только сейчас. Нужно приподнять штору и многое прояснится. Наверное. Я пробрался к ближайшему окну, воровато оглянулся и приподнял штору.

За окном было совершенно темно. Так показалось в первый момент, пока глаза не привыкли к темноте. Наверное, ночь, - подумал я и прильнул вплотную к стеклу, прикрываясь от света ладонями и стараясь разглядеть что-либо. Я действительно кое-что разглядел.

В слабом свете, пробивавшемся из зала, я увидел почти рядом стену, уходящую куда-то вверх, вниз, вправо и влево. По ее шершавой поверхности, утыканной металлическими штырями, извивались черными змеями десятки просмоленных, прорезиненных кабелей и проводов. В этот момент кто-то положил руку мне на плечо. Я отпрянул от окна и штора упала. Это была Джулия.

- Нехорошо подглядывать в окна, - улыбаясь, сказала она. - Здесь это не принято. Да и что вы могли там интересного увидеть?

- А вы посмотрите сами, - предложил я.