Всегда приятно, если предметы подтверждают твою правоту.

Поднятой с земли веточкой Санька ткнулся в приржавевший замок, и он сдвинулся вправо. Замок не хотел, чтобы мужику в тельняшке верили.

-- Смотри, -- позвал Санька и мужика, и Андрея одновременно.

Первым слева раздалось табачное сопение. Показалось, что к левой щеке приблизилась не щетина мужика, а век не мытая пепельница.

-- Чего смотреть-то, гад? -- не понял он.

-- Вот здесь. По ободу замочной скважины стерта ржа. Даже металл проступил.

-- Ну, и что? Может, гад, кто из гостиничных начальников сюда

лазил. Тут у некоторых краска хранится, струмент кой-какой. Не

стоять же помещению, гадство, без дела!

Окон в бойлерной не было. Вентиляционный квадрат под крышей с

навечно приваренными металлическими полосами жалюзи манил Саньку, но для того, чтобы добраться до него, требовался ящик, лучше из-под пива, еще лучше из-под артиллерийских снарядов, но самым большим кандидатом в округе на эту роль был ржавый остов трехколесного велосипеда. Он дал на себя встать Саньке, а потом так ловко качнулся, подсекая своего обидчика, что только рука Андрея спасла от падения на груду мусора под стеной бойлерной.

-- У кого могут быть ключи? -- отшвырнув на эту кучу непослушного ржавого уродца, спросил Санька.

-- А зачем вам туда? -- напрягся мужик.

-- Украли у нас кое-что.

-- Украли?

Крупные ногти мужика с толстой черной окантовкой громко почесали шею. На ней сразу проступили белые полосы. Ногти словно хотели показать, что знают истинную душу мужика настоящего, светлого, а не того загорело-немытого, что стоит перед ними.

-- Так вы чо думаете?.. Что ворованое там спрятали? -- кивнул он на бойлерную.

-- Не знаем мы ничего, -- еле сдержался, чтобы не крикнуть, Санька. -Ну, ты можешь нам ключи добыть? Поллитра гарантирую...

-- Без бэ? -- замерли ногти, занятые раскопками на шее.

-- Без чего? -- не понял Андрей.

-- Да, без брехни, -- ответил Санька. -- Век воли не видать!

-- А ты чего зековским божишься? Сидел, что ли? -- опустил руку к бедру мужик.

-- Сидел, -- разрешил Санька уравнять себя по статусу с мужиком.

-- И я тоже, -- в улыбке расширил он небритые щеки. -- Заместо армии. Два года. За драку...

-- Так добудешь? -- оборвал его воспоминания Санька.

-- Мы втроем одного мужика прикантовали, а он... Ладно! Ждите тут!

Подвигав ступнями, он поплотнее вбил их в то рвано-перелатанное, что с трудом можно было назвать обувью, шарахнул соплей по бетонной стене бойлерной и засеменил черными ножками к гостинице. Причем, гораздо быстрее, чем делал это на крыше. И дело не в битуме. Он бы и по битуму сейчас бежал с не меньшей скоростью.

-- Думаешь, добудет? -- глядя на его качающуюся полосатую спину, спросил Андрей.

-- Пятнадцать лет на одном месте! Он тут не меньше, чем администратор по статусу...

-- А зачем тебе эти ключи? Ты думаешь, он там?

Маленьким, по-женски аккуратненьким ушком Андрей прижался к двери, на которой струпьями висела отшелушившаяся зеленая масляная краска. Дерево молчало. Все, что слышал Андрей, это ровный гул в ухе и пульсирующее внутри этого гула сердце. Его собственное сердце. Но не Эразма.

-- Никого там нет, -- объявил он и, отлепив ухо от двери, стер с него зеленые крошки.

Санька тоже хотел сказать, что больше уверен, что там никого нет, чем в то, что в бойлерной кто-то есть, но серая майка, появившаяся в проеме между дальними гаражами, привлекла его внимание. До нее было не меньше двухсот метров, и с такого расстояния ничего толком он бы не разглядел, но цвет майки, не совсем обычный для юга, где царствовал белый цвет, вдруг воскресил в памяти сцену их беседы с Ниной. Роллер с оранжевыми ботинками еще не привез черную метку. Нина еще не опустила лопату-транспарант. Слева и справа, спереди и сзади шли, бежали, хромали, шаркали люди. Река прилетевших, смешиваясь с рекой встречающих, обтекала их, и во всем мире, казалось, не двигались только он, Нина и люди, стоящие под зонтиками уличного кафе. В счет не двигавшихся не включались даже Игорек с Виталиком. Черные нитки, связавшие их головы в один концертный зал, раскачивались в такт спешащей толпе. Они были ее важной частью, они выпадали из замершего мира. А внутри этой временно остановившейся части вселенной находились Санька, Нина, девушки, ожидающие, когда их подружка принесет мороженое, и парень в серой майке. Он уже не помнил, были ли у парня очки и что он вообще делал. И только сейчас, ощутив его внутри замершей части вселенной, он вдруг понял, что он ничего не делал. Он сидел неподвижнее всех внутри этой части, и ничего хорошего от этой его исключительности быть не могло. Хотя, возможно, он просто сидел. Все-таки под зонтиком жила тень.

-- Подожди меня здесь, -- попросил Санька Андрея и с подчеркнутой небрежностью пошел к серой майке.

И чем ближе она становилась, тем быстрее торопились глаза запомнить все остальное: джинсы цвета вареной синевы, кроссовки с черными, но не адидасовскими полосками (у "Адидаса" их три, у парня -- четыре), короткую стрижку, скорее темный, чем светлый цвет волос. Полумрак между гаражами был на стороне парня. Он не давал рассмотреть многое. И когда он всосал в себя незнакомца целиком, всосал так, будто бы навсегда его уничтожил, Санька не сдержался и побежал.

Включившийся в голове секундомер зачем-то отсчитывал секунды. Вряд ли это были реальные секунды, но когда он щелкнул цифрой семнадцать, Санька нырнул в чужой полумрак. Никого там уже не было. Полумрак пах сыростью и мочой. Будто слева и справа стояли не гаражи, а туалеты.

Выскользнув из него с облегчением, Санька оглядел влево и вправо улицу из гаражей с одинаково выкрашенными зелеными воротами и почему-то подумал, что на них пошла краска, украденная из той, которой должны были покрыть двери бойлерной.

Одинокий автолюбитель, ковыряющийся в чреве реликтовой "Победы", недоуменно посмотрел на чистенького и совсем не загорелого парня, без внимания выслушал его вопрос и лениво ответил:

-- Не-а... Ни-икаво не видел...

Губы при этом у него совершенно не смыкались. Наверное, их роль играли зубы.

-- А что там? -- непонятно зачем спросил Санька.

Ничего внятного он уже не ждал от рта, где говорят зубами.

-- Два-ары... Ча-астные...

Даже не видя их, но зная южную привычку к плотности застройки, Санька представил дворы, обнесенные штакетником, сараи, сарайчики, халабуды, со времен Брежнева приспособленные к размещению как можно большего количества постояльцев-курортников, и обреченно, а одновременно и облегченно вернулся в полумрак, через который можно было попасть к бойлерной.

В нем было все так же сыро и по-туалетному вонюче. Взгляд зацепился за правую стену, и только сейчас Санька разглядел потек на ней. Здесь и вправду был туалет. Импровизированный. Парень в серой майке сходил по-малому и облегченно ушел по своим делам.

Санька улыбнулся собственной глупой недоверчивости и пошел к бойлерной. Ноги после второго за день забега казались полыми изнутри. У бетонного куба бойлерной стоял рядом с Андреем мужик в тельняшке и старательно озирался. Его голова перестала двигаться только когда он увидел Саньку.

-- Ну чо, корефан, открываем? -- еще издалека крикнул мужик Саньке и посмотрел на его руки.

Его лицо стало чуть скучнее, чем до этого.

-- У Саньки слово -- закон, -- защитил его Андрей. -- Сказал -бутылка, значит будет бутылка... Как вскроем...

-- Ага, вскроем, гад!

Мужик не глядя вогнал рыжий ключ в верхний замок, неожиданно легко провернул его, и массивная, в палец толщиной, дужка с щелчком выскочила из проржавевшего замка.

-- Один ноль, -- объявил мужик и облизнул губы.

Нижний замок выглядел поновее, но ключу поддался с трудом. Видимо, у замков, как и у людей, внешность очень обманчива.

-- Два ноль, -- назвал победный счет мужик и снова облизнул губы.