- А я просил её об этом? - взвился Форбс. - Какого черта! Раз уж мы все так разоткровенничались, Джос, то знайте правду: я всегда стыдился быть в её обществе.

- Стыдился! Это с Цецилией-то? У неё всегда были безукоризненные манеры.

- Да, но лицемерие тоже ей было не чуждо, верно? Примерно час спустя Шейн напомнил о том, что дал всем срок лишь до семи утра. Не говоря никому ни слова, он установил новый предел времени - девять утра. Когда сыщик в очередной раз кинул взгляд на наручные часы, стрелки показывали пять минут десятого. Тогда он отправился в ванную, прихватив с собой телефон, и запер дверь.

Сперва он позвонил Тиму О'Рурке в "Ньюс" и спросил, не может ли тот раздобыть прибор для просматривания микрофильмов. Тим ответил, что может, и в свою очередь пожелал узнать, что происходит. Шейн ответил, что если Тим придет в номер 1229 гостиницы "Св. Альбанс", то узнает сам.

Затем он набрал номер конторы Деспарда и спросил, не вернулся ли из Вашингтона президент компании. Ему ответили, что самолет должен приземлиться в аэропорту Опа-Лока через полчаса. Шейн связался с аэропортом и попросил, чтобы сразу по прибытии самолета Холлэму передали срочное послание. Потом обзвонил прибрежные гостиницы.

Флетчера Перкинса, президента "Юнайтед Стейтс Кемикал", он обнаружил в "Довилле", но телефон в номере не отвечал. Тогда Шейн попросил портье разыскать Перкинса, и вскоре того вызвали из бара, оторвав от завтрака.

- Это Майкл Шейн, - устало произнес сыщик. - Надеюсь, можно не представляться - Хэл Бегли вчера вечером говорил вам про меня.

- Да.

- Возможно, он передал мое предложение пойти на сделку: вы откладываете обнародование новой краски на три месяца, а я обещаю не возбуждать против вас судебное дело? Так вот, мистер Перкинс, то предложение было сделано лишь для отвода глаз, и я надеюсь, вы не стали тратить время и обдумывать его.

- Да, сна я из-за него не лишился, это верно. Но я, право, но понял, что значит выражение "для отвода глаз"?

Скрипучий голос Перкинса почему-то напоминал Шейну, насколько он устал. Сделав над собой усилие, он попытался привести себя в чувство.

- Суть в том, - произнес он, - что Холлэм отстранил меня от ведения этого дела, так что я не имел права предлагать вам такую сделку. Я действовал исключительно по личной инициативе. Теперь я хочу сделать вам другое предложение, уже от своего имени. Оно обойдется вам в восемь тысяч именно столько должен был уплатить мне Холлэм. Вам сказали, что документы на краску передал Форбс. Так вот, это неправда. Форбс тут не причем., и я собираюсь объявить об этом. Если сможете приехать в гостиницу "Св.Альбанс", номер двенадцать двадцать девять, то мне не придется тратить время и повторять это отдельно для вас.

- А почему вы считаете, что я готов заплатить за это восемь тысяч? Я знаю вашу репутацию. Вы, вероятно, не знаете моей - я никогда не покупаю кота в мешке.

- Этот котик тянет побольше, чем на восемь тысяч, - сказал Шейн. - Я не спал всю ночь и слишком устал, чтобы спорить. Приезжайте сюда и послушайте. Я не прошу, чтобы вы платили вперед.

- Что ж, может вы и правы, Шейн, - задумчиво произнес Перкинс. - Мне и самому показалось, что Бегли держится как-то странно. Я приеду через десять минут.

Шейн уснул, не выпуская из рук телефонный аппарат. Вывел его из оцепенения кто-то, попытавшийся открыть дверь в ванную. Вернувшись в комнату, Шейн застал там Тима О'Рурке, который привез довольно громоздкий прибор для просматривания микрофильмов. Поставив его на стол, репортер изумленно огляделся по сторонам.

- Майк, что тут творится, черт возьми?

Шейн недоуменно повертел головой, пытаясь понять, что так удивило Тима.

Зрелище и впрямь было престранное. Мужчины выглядели помятыми, взъерошенными, на щеках пробивалась щетина. Диди по-прежнему была в том же платьице, и больше на ней не было ничего. В остальном она мало изменилась за последние двенадцать часов. Кандида, похоже, перестала обращать внимание на свою внешность. Грим на лице поплыл, несколько пуговиц на блузке были расстегнуты. Девушка сидела на кровати, подвернув ноги. Форбс, в кресле по соседству с ней, скинул рубашку и сидел в одной майке. Несмотря на спертый воздух и усталость, все выглядели необычно возбужденными.

- Мы тут просто убивали время, - пояснил Шейн своему другу. - Ключ ко всей истории находится в руках вот этого парня, но он об этом даже не подозревает. Ничего, скоро узнает. Скоро к нам присоединятся ещё двое. Впусти их и попроси не перебивать.

Он возвратился к своему месту возле коньячной бутылки. Диди прильнула к нему и зашептала на ухо:

- Клевый вы устроили междусобойчик, мистер Шейн. Закачу, пожалуй, такой для нашей школьной компашки. Вы ещё сердитесь на меня, да? Из-за хлыста, что ли?

Шейн отстранился от нее.

- Подожди, я хочу послушать, что он говорит.

- Я сам знаю, сколько лет было Рути, - голос Форбса дрожал от волнения. - Да, она была старше меня, но всего на пять лет. Так что в матери мне вовсе не годилась.

- И она не была похожа на вашу мать, верно? - вставил Шейн.

- Абсолютно. Ни внешне, ни манерами. Между ними не было ничего общего.

- И все же Цецилия была похожа на неё в таком же возрасте, - возразил Джос.

- Что вы хотите сказать? - взорвался Форбс. - Что каждый раз, ложась с ней в постель, я совершал кровосмешение?

- Нет, что ты, - неуклюже возразил Джос. - Не будь таким ранимым.

Шейн нагнулся вперед, удерживая руками Диди за плечи, чтобы девушка не загораживала ему Форбса.

- Вы стыдились быть вместе с матерью, - сказал он. - А почему?

- Не знаю... - Форбс замялся. - Пожалуй, так случалось, когда мы были втроем - папа, мама и я. Я ощущал тяжесть. Папа всегда старался соответствовать заданному образу. Будучи отцом, он словно играл роль. И так до сих пор. Он играет роль строгого справедливого отца. Я играю отбившегося от рук сына. И мы оба понимаем, что это только игра, что в действительности все не так.

- Вы думаете, что на самом деле он не ваш отец?

- Нет, я не это имел в виду. Я хотел...

Он осекся и уставился на Шейна. Все внимательно следили за Форбсом.

- Черт бы меня побрал, - произнес он с расстановкой.

- Я возражаю, - вмешался Джос. - Цецилия была не из тех женщин, которая вступила бы во внебрачную связь.

- Замолчите! - накинулась на него Кандида. - Что вы понимаете в людях?

- Она была моей сестрой, черт побери! Пусть особой любовью их брак не отличался, но она хорошо знала значение слова "долг".

- О, да, конечно, - язвительно заметила Кандида. - Насколько я знаю со слов Уолтера, благосостояние Деспардов держалось только на Холлэме. Без него вы давно пошли бы по миру.

В дверь постучали. Стук услышали только Шейн и Тим О'Рурке, остальные были слишком поглощены беседой. О'Рурке открыл дверь и впустил незнакомого невысокого мужчину в очках с черной оправой и седыми волосами, разделенными посередине пробором. О'Рурке что-то шепнул ему на ухо. Незнакомец пожал плечами.

- Вот почему вам было так трудно соответствовать идеалу отца, назидательно говорила Форбсу Кандида. - И вот почему вы были в таком восторге от Рути и её окружения. Просто они являлись самыми полными антиподами Форбсу Холлэму-старшему.

- Помню, однажды я приехал домой во время школьных каникул, задумчиво заговорил Форбс. - И случайно наткнулся на её дневник. Знай я, что это дневник, я не стал бы читать его. С виду же это была простая ученическая тетрадь. А, начав читать, я уже не мог остановиться. Там было описано все, что происходило с ней после вступления в брак. Сначала все шло довольно ровно, потом вдруг сам тон изложения резко изменился. Вроде бы все то же самое, но её отношение к привычным событиям стало более восторженным. Например, она описывала катание на лодке или поход за земляникой в компании друзей. А после того, на отдельной строке вдруг появлялся восклицательный знак. Или два. А однажды, после описания пикника на острове следовали аж целых три восклицательных знака. Многие годы я даже не задумывался, что бы они значили. Ведь эти события были ещё до того, как я появился на свет. Мне и в голову не приходило, что подразумевалось под этими знаками.