– Все заряжено, – сказал он, – и запасные обоймы под рукой. Вряд ли мы будем там, где есть опасность разгерметизации, так что я зарядил и пули.

Ивен широко улыбнулся и посмотрел на свое левое запястье. Черное жерло пушки угрожающе открылось и спряталось снова.

– Мысли у нас сходятся, – констатировал он. – Иногда мне кажется, что в наше время люди слишком доверяют «легкому» вооружению. Они забывают, что такое физический объект, попадающий в человека на большой скорости. Время от времени это напоминание кое-кому просто необходимо.

Джосс посмотрел на Ивена с интересом, затем набрал код на своем коммуникаторе, вызывая одну из схематических карт станции.

– Вот это место, – показал он. – Двадцать уровней вниз. Там нет ни островов, ни сквозных пространств. Это все равно, что дом в тридцать этажей высотой и восемь миль длиной. Закрытые пространства без каких-либо окон. Большая часть уровней отведена под производства, требующие гравитации, близкой к одному «ж». Кое-какие гидропонные фермы тоже расположены здесь. Обитатели этих мест не придают особого значения гравитации. Им, прямо скажем, не до того. Многие – скрываются от полиции. К тому же цены на квартиры в жилых кварталах гораздо выше. Так что многим из них просто не по карману цивилизованный рай.

– В трущобах мне уже приходилось повоевать, и не раз.

– Трущобы, по крайней мере вначале, предназначались для жилья. А здесь была индустриальная зона. Когда местная полиция перестала следить за порядком, практически все предприятия перенесли в другие места. Иногда даже на другие станции. Все это, в общем-то, не нормально. Я хочу выяснить, почему на этой станции так наплевательски относятся к собственной выгоде. Позволить хотя бы маленькой части оборудования бесполезно простаивать – не очень-то это по деловому. Что происходит здесь с людьми?

Ивен тряхнул головой:

– Одному Богу известно, найдем ли мы какие-то ответы. Но для начала пойдем и зададим кое-какие вопросы!

11

За время, которое Джосс с Ивеном пробыли на станции, они уже кое-как адаптировались к обстановке. Для Джосса было большим разочарованием узнавать, как обветшала Свобода всего за несколько лет, но он уже начал свыкаться с этой мыслью. И все-таки то, что они увидели на нижних уровнях, привело их в ужас.

Изменения не происходят мгновенно. Спускаясь на лифте, они могли не спеша наблюдать перемены в обстановке. Первые семь или восемь уровней занимали вполне приличные жилые районы. К пятнадцатому уровню исчезли всякие сквозные пространства, через которые можно было увидеть хоть какую-то иллюзию неба. Позже, несмотря на то, что видимых изменений не происходило, у Джосса появилось явное чувство беспокойства. Потолки становились гораздо ниже, а на голых стенах нельзя было найти и намека на орнамент. Двери с каждым уровнем все теснее прижимались друг к другу. Значит, и квартирки за этими дверьми становились меньше. Потом на стенах стали появляться надписи, сделанные враждующими группировками. Чуть позже эти надписи покрыли все стены, двери и даже потолки. Люди стали попадаться навстречу реже, да и те, которых они встречали, старались куда-то убежать.

Общественных эскалаторов почти не было. Да и оставшиеся, почти не действующие, вид имели разбитый и покореженный. Из некоторых панелей были вырваны пульты управления, другие, разбитые, валялись прямо на полу, попадались и взорванные. Ивен посмотрел на то, что осталось после одного из взрывов, и покачал головой:

– Талантливые любители. Эти бы способности да в мирных целях.

Джосс мрачно переспросил:

– Жалеешь о способностях, потраченных впустую?

– А почему бы и нет? Способные есть везде, а выхода они здесь не находят, так что и применять эти способности им остается только таким образом. К тому же этим людям надо куда-то выплеснуть свою злость. Представь себе, сколько денег этот парень сэкономил на пиве и сандвичах только для того, чтобы сделать эту бомбу, грохнуть ее без всякого смысла и этим показать всем, как он зол.

– Полагаю, – заметил Джосс, – что если уж ты так хочешь быть взрывником, так лучше завербоваться в армию и делать то же самое за деньги. К тому же, я уверен, что есть кто-то, кто хорошо платит этим ребятам, кому-то выгодна дестабилизация обстановки на «пятерке».

Они продолжали спускаться все ниже и ниже то по разбитым лестницам, то по эскалаторам, которые были еще хуже, чем лестницы. Кое-где им приходилось опускаться через пожарные шахты, так как лестницы были забаррикадированы мусором и обломками горелой мебели. Иногда дорогу преграждал частокол стальных прутьев, и им приходилось искать обходной путь. Все пути вели только вниз.

Ивен продекламировал:

Facilis desensus Averni, sed revocare gradum superasgue ad auras,

Hoc opus, hie labor est.

[Легко к вратам спускаться ада,

Но возвращаться снова к свету,

Вот это труд, вот это подвиг (лат.)].

– Что?

Ивен посмотрел на него с удивлением:

– Эй, парень, да ты, вообще-то, где-нибудь учился?

– Да ладно, что это значит?

– Спускаться легко, – усмехнулся Ивен. – Подниматься трудно.

– Замечательно, что у меня есть ты, чтобы рассказать мне об этом, – вздохнул Джосс.

Они продолжили спуск. Жилые кварталы кончились. Кое-где еще попадались работающие фабрики, окруженные защитными стенами, на которых блестели осколки от разбитых систем безопасности, чернели сожженные панели, разноцветными красками рябили непонятные значки и иероглифы. Некоторые фабрики давно были закрыты, взломаны и разграблены. В них кто-то жил, судя по тому, что входы были кое-как укреплены, а стены обмотаны где самодельной, а где и ворованной колючкой. На некоторых дверях они обнаружили ловушки, что напомнило Джоссу об учебниках по истории партизанской войны. Там, где не было дверей, коридоры выглядели длинными и пустынными. Они тянулись на сотни футов. Отвратительное освещение с каждым метром становилось все хуже. Лампы давно уже были разворованы, а те, которые невозможно украсть, попросту безжалостно побиты.

– Зона военных действий, – пораженный увиденным, произнес Джосс.

– Это верно. Поэтому и людей здесь не увидишь.

– Зато их можно услышать. Все эти шорохи, шепоты, отдаленный свист, иногда звук шагов. Они наблюдают за нами.

– Теперь в любую секунду, – спокойно сказал Ивен, глядя по сторонам, – может начаться что-нибудь веселенькое.

Изумительно! У Джосса безумно чесалось между лопатками. Так было всегда, когда он ощущал на себе чей-то взгляд, но не мог видеть того, кто смотрит. Его рука машинально начала поглаживать приклад ремингтона. Только поглаживать, ничего больше. «Хоть бы шлем какой на голову, что ли?» – мелькнула мысль.

Разряд проревел прямо у него над ухом и врезался в стену. Не такой уж и сильный разряд, но чтобы оторвать голову, его бы вполне хватило. Судя по звуку, это не было мощное оружие, значит, стрелок находился поблизости. «Эх, шлем бы», – опять подумал Джосс, бросаясь на пол. Стрелка нигде не было видно.

– Послушай, – шепотом обратился он к Ивену и запнулся, увидев вместо лица матово-блестящую стальную поверхность.

– Около трех целых и четырех десятых метра, – сказала маска, – и прямо за углом. Я вижу его тепловой след.

– Ага, – кивнул Джосс. Ивен поднял одну руку, как бы указывая на что-то, и внезапно загрохотала его пушка. Пули прочертили ровную окружность из дымящихся дыр в стене в трех метрах от них. «И четыре десятых», – пробормотал Джосс, когда наступила тишина. За стеной раздался глухой стук, как будто кто-то мешком свалился на пол.

Джосс внимательно прислушался. Из-за угла доносился тихий шаркающий звук.

– Пойду возьму его, – прошептал он.

– Пока не надо, – качнул головой Ивен. – Они захотят убедиться, что это не несчастный случай. Полагаю, надо сделать еще парочку. Хочешь, следующий будет твой?

– Не то, чтобы очень, но я возьму его, если увижу.