Быстров ведет по траншее, которую с прошлого моего прихода сюда заметно углубили, на свой КП - в одно из подземных помещений береговой батареи, подорванной прошлой осенью. В ее потернах разместились и армейские начальники, в том числе заместитель командующего 18-й армией генерал-майор А. А. Гречкин. Прежде всего являюсь к нему.

Генералу Гречкину уже под пятьдесят, и вряд ли на плацдарме нашелся бы хоть один его ровесник. Он был солдатом еще в первую мировую войну, закончил ее прапорщиком. Это спокойный, неторопливый и удивительно скромный человек. Помню, я неловко почувствовал себя, задним числом узнав о том, что заместитель командарма проследовал на Малую землю: без всяких предупреждающих звонков в штаб базы он приехал прямо на причал, предъявил коменданту документы, а пока готовился к рейсу катер, подремал в дежурке, подложив под голову противогаз.

С Алексеем Алексеевичем Гречкиным легко решать любые вопросы. Он хорошо представляет реальные наши возможности по части перевозок. Но конечно, его тревожит - тем более когда ожидается натиск противника, - что доставка необходимых грузов задерживается то из-за штормов, то из-за недостатка исправных плавсредств. С этого и начинается разговор.

Малая земля расширилась за два месяца примерно до 30 квадратных километров. Однако наращивание сил на плацдарме все время обостряло проблему снабжения десантных войск. Переправили в марте несколько артдивизионов - и сразу понадобилось перевозить больше снарядов. Никак не удается, хотя такая задача ставилась не раз, создать на Мысхако 15-дневный запас продовольствия...

Генерал Гречкин не требует заверений в том, что впредь перевозки пойдут бесперебойно. Он только откровенно высказывает свои нужды и, я чувствую, не сомневается: все, что можно, моряки сделают.

Армейцы, в свою очередь, принимают меры, чтобы грузы, пронесенные сквозь вражеский огонь мотоботами и сейнерами, уберечь на малоземельском берегу. Все выгруженное с судов они стараются незамедлительно переправить в глубь плацдарма.

Это, однако, тоже не простое дело. Автомашин на Малой земле нет. Какой от них тут прок, если и люди передвигаются только по глубоким ходам сообщения! А ведь от места разгрузки судов до позиций ряда частей - несколько километров.

Сначала все, от снарядов до сухарей, переносили на своих спинах солдаты. А когда в командование 18-й армией вступил К. Н. Леселидзе, он после первого же посещения Малой земли вытребовал откуда-то несколько десятков ишаков маленьких кавказских осликов. Константин Николаевич знал, на что способны эти неприхотливые и выносливые животные.

Мы организовали спецрейс: каботажный транспорт Червонный казак, эскортируемый катерами-охотниками отправился с ишаками к Мысхако. Несколько дней спустя этот транспорт погиб, но тогда дошел благополучно. Осложнилась только выгрузка: никакими силами нельзя было заставить осликов ступить на качающиеся сходни. Матросы начали было переносить упрямцев на берег на руках, пока кто-то не додумался сталкивать их за борт - ишаки прекрасно выбирались из воды на сушу.

Теперь малоземельцы ими не нахвалятся.

- Ослики оказались прямо незаменимыми, - рассказывал генерал Гречкин. Навьючивают на них и ящики, и кули - несут куда угодно. Ни от выстрелов, ни от разрывов снарядов не шарахаются. Бойцы в них души не чают!..

Мы обсудили практические вопросы эвакуации раненых, а также остатков гражданского населения. Да, на Малой земле - в Станичке, Алексине, совхозе Мысхако - были и невоенные люди - женщины с детьми, старики. Они восторженно встретили десантников и помогали им, чем могли, хотя жили, почти не вылезая из подвалов, (которые тоже не всегда спасали от бомбежек и артиллерийского огня. Пока можно было рассчитывать, что десантные войска быстро продвинутся дальше, переселять местных жителей из родных мест никто не собирался. Но теперь обстановка требовала, чтобы все гражданские лица были вывезены в Геленджик.

Транспортировка на Большую землю раненых давно вошла в планомерно действующую систему. Этим ведала маневренная группа санотдела базы шестнадцать медсестер и санитарок под началом доктора Цибулевского. Тяжелораненых они сопровождали до Геленджика, разделяя с экипажами мотоботов все опасности прорывных рейсов. Недавно мне удалось найти список личного состава маневренной группы медиков. Не могу не назвать хотя бы самых юных из этих отважных девушек - Клаву Стрекаленко и Нелю Гаврилову, которым было тогда по 17 лет.

Если противник перейдет в наступление, раненых прибавится, и надо было обеспечить, чтобы они здесь не задерживались,

На исходе ночи вернулся в каземат из частей полковник Андрей Иванович Рыжов. Он был теперь заместителем начальника поарма, старшим политработником на Малой земле. Рыжов поделился впечатлениями о переднем крае. Настроение там, говорил он, уверенное, к отражению вражеских атак люди готовы. И разумеется, понимают: отступать некуда.

Я остался на Малой до следующей ночи - надо было еще встретиться с артиллерийскими корректировщиками и выяснить, нет ли претензий к нашим береговым батареям у командиров поддерживаемых ими частей. Днем Андрей Иванович Рыжов сводил меня к снайперам, получившим короткий отдых. Среди них нашлось несколько застрявших здесь куниковцев. Каждый из них имел на личном боевом счету десятки уничтоженных фашистов.

Возвращаясь в Геленджик, я не мог знать, что остаются считанные часы до начала операции, которую подготовило гитлеровское командование, чтобы ликвидировать наш плацдарм за Цемесской бухтой. Как стало потом известно, для этого была образована особая войсковая группа генерала Ветцеля, насчитывавшая до четырех пехотных дивизий, до пятисот орудий и минометов, а на таманских и крымских аэродромах сосредоточено тысяча двести самолетов. Еще позже мы узнали, что операция имела кодовое обозначение Нептун, а ее морская часть (блокирование Малой земли флотилией торпедных катеров, подводными лодками и постановкой мин с воздуха) - Бокс.

... Рано утром 17 апреля я был на передовом КП командарма Леселидзе близ Кабардинки. Над западным берегом Цемесской бухты, который отсюда широко открывается взгляду, клубились дым и пыль. Оттуда мощными волнами докатывался грохот разрывов. Фашистские бомбардировщики появлялись группа за группой - по тридцать-сорок машин.