А работая над этой главой, разыскал бывшего комбата в Москве. Вениамин Сергеевич Богословский стал архитектором, строит санатории. Но внешне изменился завидно мало, разве что посолиднел да тронула волосы седина. Все так же выразительны крупные, правильные черты лица, которые тогда, у Балки Адамовича, выхватил из темноты лучик карманного фонарика.

Мы вспомнили и ту далекую ночь, и события последующих дней и ночей. 305-й батальон сыграл в них немаловажную роль.

Не напрасно его бойцы, поборов тяжелую усталость, стали, не дожидаясь рассвета, закрепляться на назначенной им позиции. Через два часа на этот новый передний край Новороссийской обороны обрушился шквальный артиллерийский огонь: враг начинал первую из бесчисленных своих попыток прорваться через Балку Адамовича и завод Октябрь на шоссе, ведущее к Туапсе.

Яростные атаки гитлеровцев повторялись в течение многих дней. Батальон Богословского отражал их потом уже не один. У занятого им рубежа (хорошо, что уже занятого!) сосредоточивались подразделения, отходившие из разных районов восточной половины города. Но сил все равно было немного. А к лобовым атакам противника прибавилась угроза обхода с фланга, через гору Долгая.

Пока у 47-й армии не было возможности прикрыть выходы на шоссе какой-то крупной частью, управление оборонявшимися тут подразделениями взял на себя заместитель командарма генерал-майор А. И. Петраковский. Он приказал Богословскому очистить Долгую от немцев. Комбат мог выделить для этого всего одну роту и сам новел ее на штурм горы.

Отчаянная боевая дерзость помогла морским пехотинцам отбросить гитлеровцев, имевших немалый численный перевес. Но закрепиться на горе нашим тогда не удалось. Через двое суток. Долгую пришлось отбивать снова, причем еще меньшими силами. Комбат отобрал полсотни добровольцев, вывел их уже известными ему тропами к вражеским позициям, и бой начался прямо с рукопашной. В общем, действовали, когда требовалось, и по-партизански. Кстати, в 305-й батальон, состоявший в основном из моряков с азовских кораблей, влился еще на Тамани местный партизанский отряд Отважный-1.

- Там, в плавнях, бывало очень тяжело, - вспоминал Богословский, - но все же не так, как у цементных заводов...

Здесь доходило и до гранатного боя на лестницах здания ФЗУ, в подвале которого находился батальонный КП (из вагона, разбитого артогнем, пришлось перебраться еще первой ночью) и куда ворвались однажды гитлеровцы. Меньше чем за неделю выбыло из строя почти девять десятых первоначального состава бойцов. Таяло и пополнение - четыреста краснофлотцев, - посланное из полуэкипажа... Но сбить батальон с его позиции, окутанной дымом и цементной пылью, фашисты не могли. А моряки предпринимали вылазки и за Балку Адамовича, устраивали за передним краем, в расщелинах горы, снайперские засады, появлялись там, где враг их никак не ждал.

18 сентября фашисты подняли на Восточном молу порта свой флаг. К следующему утру он исчез, став трофеем 305-го батальона.

- Ну, к этому я не причастен! - усмехнулся бывший комбат, когда я напомнил ему этот случай. - Под утро меня разбудил старший лейтенант Ананьин, мой заместитель по артиллерии. Стоит весь мокрый и начинает, ни слова не говоря, раскручивать с себя какое-то полотнище, а на нем - черная свастика... Оказывается, на свой страх и риск переплыл полбухты, вооруженный одним ножом, вылез на мол, снял немецкого часового и вот явился с трофеем.

Да как ты смел, спрашиваю, без моего разрешения?

Разве бы вы пустили? - отвечает. - А победителей не судят!.

А у самого зуб на зуб не попадает: вода в бухте уже остыла, да и норд-ост задул... Насчет того, что победителей не судят, он, чудак, и генералу Петраковскому выпалил, когда тот был у нас час спустя...

Заместитель командарма, конечно, тоже отчитал Ананьина за самовольство, однако велел комбату заполнить на него наградной лист. Молодой офицер был представлен к ордену Красной Звезды. Но получил он орден Красного Знамени так решили старшие начальники. До назначения в морскую пехоту Н. Д. Ананьин командовал артиллерийским подразделением небольшой канонерской лодки Азовской флотилии. У Балки Адамовича в его обязанности входила также корректировка огня береговых батарей. За падением снарядов он обычно наблюдал с заводской трубы Октября - позиции небезопасной, но зато с отличным обзором. Должно быть, оттуда особенно бросался в глаза фашистский флаг на молу, и стерпеть это старший лейтенант не мог.

Вениамин Сергеевич вспоминал, как однажды его вместе с командиром другого батальона, ставшего соседом 305-го, срочно вызвали на КП НОР. Там находились представитель командования фронта и командующий флотом. Комбаты доложили о состоянии батальонов - и в том, и в другом насчитывалось лишь по нескольку десятков бойцов. Затем им объяснили, что положение восточнее Новороссийска остается крайне напряженным, особенно за Шапсугской, откуда противник пытается пробить себе новый выход к морю, и потому на их участок, где враг остановлен, нет возможности дать солидное подкрепление.

- Еще два-три дня продержитесь? - спросил представитель фронта. - После этого сменим.

Комбаты были уверены в одном: люди готовы стоять насмерть, драться до последнего. Это они и доложили старшим начальникам. А им было сказано и разрешено передать бойцам, что о моряках, закрывших для врага стратегически важное шоссе, известно Верховному Главнокомандованию, известно Сталину.

И остатки батальонов, получая скудное маршевое пополнение, держались, ходили в контратаки. НОР помогал им всеми огневыми средствами, какие могли быть тут использованы, вплоть до катюш. Порой гитлеровцам удавалось пересекать Балку Адамовича группами пехоты, однако закрепиться за нею и вывести на шоссе танки - никогда.

Рубеж, обильно политый и вражеской кровью, и кровью наших матросов, был передан затем 318-й стрелковой дивизии полковника В. А. Вруцкого, героя Одесской обороны. И она стояла здесь неколебимо почти год - пока не пришла пора сделать его исходным рубежом наступления.

В один из тех дней, когда уличные бои еще продолжались и в западной части города - 9 или 10 сентября, - под Новороссийском побывал (в последний раз перед тем, как тяжелейшее ранение вывело его из строя) адмирал И. С. Исаков. Назначенный после объединения двух фронтов членом Военного совета Закавказского, он по-прежнему являлся старшим морским начальником на юге.