— Пятьсот? — притворно удивился комендант. — Однако по спискам с вами прибыло семьсот воинов.
Забавно, как ты выкрутишься из этого положения, командир табора? Станешь жаловаться на военных чиновников, кладущих в собственный карман жалованье за двести «мертвых душ». Но чиновники обычно делятся подобными доходами с непосредственными командирами числящихся лишь на бумаге солдат. А командир этих несуществующих янычар сейчас ты.
— Вы правы, господин санджак, со мной действительно прибыли семьсот воинов, — невозмутимо ответил офицер. — Однако сегодня ночью произошел жестокий бой с казаками, в котором они были разгромлены и почти полностью уничтожены. Именно такое донесение вы час назад отправили в Стамбул? Так вот, в этом кровопролитном сражении отдали жизнь во славу Аллаха мои недостающие сейчас двести янычар.
Да, у сына паши есть голова на плечах. Поэтому его любой ценой необходимо поскорее отправить под казачьи сабли.
— Вы получите в помощь чамбул[9] татар, стоящих лагерем у крепости. В нем девятьсот сабель.
— Мой противник находится на лодках. Чтобы успешно бороться с ним, мне также нужны корабли. Хотя бы пять-шесть галер из тех, что сторожат гирло лимана.
Комендант закатил глаза к потолку.
— Вы хотите оставить меня с голыми руками? Ведь в крепости всего три тысячи воинов! А лазутчики донесли, что главный из здешних гяуров, кошевой Калнышевский, выступил из Сечи с шестью тысячами казаков и двенадцатью пушками. Путь его отряда лежит на юг. Вдруг он вздумает напасть на Очаков?
— Чем быстрее я покончу с прорвавшимися в море запорожцами, тем скорее вернусь в крепость. Без помощи с моря я буду вынужден ждать, когда шторм или отсутствие пресной воды заставит казаков высадиться на берег, и только тогда смогу напасть на них. Подобная же охота может длиться очень долго… А с галерами я возьму казаков в клещи с моря и с суши и разобью одновременным ударом.
Комендант задумался, четки замерли в его пальцах. А ведь собеседник прав. Тысяча запорожцев при двадцати пушках — большая сила, справиться с ними табором янычар и чамбулом татар будет не так просто. Да и какие нынче янычары? Обзавелись семьями, занялись торговлей, их дайи[10] погрязли в дворцовых интригах и султанских междоусобицах. Не гвардия Блистательной Порты, как было в годы его молодости, а сборище жадных ленивых попрошаек, ждущих от султана и великого визиря подарков и наград. С такими особенно не навоюешь! На татар также нет особой надежды. Все лучшие, верные чамбулы хан стянул в Крым и к Перекопу в ожидании наступления русских, а в степи остались лишь те, кого хан подозревает в доброжелательном отношении к России, низко оценивает их боеспособность, считает лишними ртами, которые не желает напрасно кормить. С подобным воинством нечего помышлять о победе над запорожцами.
А нужна ли победа, если он хочет отделаться от неугодного подчиненного? Причем неугодного не только ему, но и тем, кто выпроводил сынка паши поближе к казакам. Но если офицер Очаковской крепости разгромит казаков, прорвавшихся в море, плодами этой победы воспользуется в первую очередь именно он, его начальник и санджак крепости. Да и отец офицера, бывший трехбунчужный паша, обязательно обратит внимание на человека, который предоставил его сыну возможность отличиться. А у бывшего паши, по слухам, до сих пор крепкие связи в диване и верхах армии… Одному лишь Аллаху известно, что сейчас выгоднее: победа или поражение отправляющегося против запорожцев отряда.
Четки снова заскользили в руках коменданта, голос прозвучал почти ласково:
— Бин-баши Насух, вы получите и шесть галер. Но в поход выступите уже сегодня.
Накинув на плечи кафтан, фон Рихтен пристально всматривался в приближающийся берег. Где-то там, у остроконечного мыса, глубоко вдавшегося в море, находилось устье небольшой безымянной степной речушки. Ее капитан собирался нанести на составляемую им подробную карту побережья. С этой целью три чайки, почти незаметные в предрассветной мгле, отделились от своего маленького отряда и направились к мысу…
Распластавшись на вершине скалы, бин-баши Насух не отрывался от подзорной трубы. Место, на котором он лежал, было густо усеяно мелкими камнями, с моря налетал холодный, пронизывающий ветер, однако турецкий офицер не замечал этого. Как мудро поступил он, приказав разбудить себя в такую рань и прискакав сюда! А все потому, что он; сын высокородного паши, никогда не пренебрегал советами старых, опытных воинов и не считал зазорным следовать им! Не поленившись вчера вечером вступить в беседу с ветераном-янычаром, уже несколько раз имевшим дело с запорожцами на суше и в море, бин-баши узнал, что казачьи лодки ночью обычно держатся поблизости от берега и лишь перед рассветом снова уходят за линию горизонта. Надеясь обнаружить запорожскую флотилию и установить ее точную численность, бин-баши и взобрался в предутренней мгле на эту самую высокую в округе скалу, венчавшую мыс, с которой далеко окрест просматривалось море и уходившие влево и вправо от мыса участки побережья. Однако он даже не мечтал, что ему может выпасть такая удача!
Вначале он заметил быстро плывущие параллельно берегу казачьи лодки. Но утренняя полутьма и удаленность лодок от суши не позволили безошибочно определить их число: не то девятнадцать, не то двадцать. Как бин-баши и предполагал, казачья флотилия прорвалась в море практически без потерь. Об этом он догадался еще тем утром, когда после ночной пальбы в лимане целый час бродил по его песчаным берегам в надежде отыскать обломки казачьих лодок или вражеский труп. Тщетно — на песке лежали лишь выброшенные волнами древесные стволы с грузом цепей на одном конце. И вот сейчас запорожская флотилия в полном составе плыла перед ним в сторону Хаджибея.
Бин-баши счел задачу успешно выполненной и собирался покинуть скалу, как вдруг от лодочного отряда отделились три суденышка, направились к берегу. Причем он мог поклясться, что лодки держали курс именно на мыс, где был устроен его наблюдательный пункт. Бин-баши взял с собой для охраны всего три десятка всадников, поэтому встреча с запорожцами была для него крайне нежелательна. Однако жажда узнать, что понадобилось на берегу казакам, одержала верх над осторожностью, и он решил остаться па скале. Велев слуге спуститься к конвою и передать приказ хорошо замаскироваться и не вступать в бой с казаками без его сигнала, бин-баши снова приник к окуляру подзорной трубы.
Запорожские лодки действительно плыли к мысу и находились уже рядом с ним. Хотя берег у подножия мыса был вполне пригоден для высадки людей, лодки обогнули его и направились к устью небольшой речушки поблизости от мыса. Все встало на свои места — казакам необходима питьевая вода. Но почему лодки, войдя в речушку, не остановились, а стали подниматься против течения? Странно…
Густые камыши, стиснувшие речушку и почти скрывшие лодки, в одном месте расступились, и бин-баши увидел плывущую первой лодку как на ладони. Низко сидящие в воде борта, тростниковая обвязка вдоль них, на корме короткоствольная пушка… Обнаженные по пояс гребцы, стрелки, замершие у бортов с мушкетами на изготовку… Ненавистные усатые лица гяуров, их бритые, с клоком волос на макушке, головы, мускулистые загорелые спины.
Передняя лодка миновала свободный от камышей участок реки и вновь исчезла в зарослях, а перед глазами бин-баши появилась следующая лодка. Тот же острый нос и пушка на корме, такие же гребцы и настороженные фигуры стрелков с мушкетами в руках. Однако что это?.. У левого борта лодки двое: один стоит с лотом, другой сидит рядом на скамье с листом бумаги на коленях. Но если сидевший был в обычной казачьей одежде, то стоявший… Зеленый офицерский кафтан с погонами на правом плече, металлический офицерский нагрудный знак, шпага, высокие ботфорты… Форменная треуголка с позументом, парик, безусое лицо… Русский офицер! Среди запорожцев находится русский офицер, ведущий рекогносцировку местности и диктующий результаты своих наблюдений писарю-казаку! Вот так сюрприз, как говорили в подобных случаях его недавние стамбульские друзья-французы!