— Что это значит? — заинтересовался Егор. Хмель постояльца как рукой сняло:

— Красная метка. Ступай, тезка, чай в другой раз будем пить. Здесь тебе оставаться опасно. Или нет, постой. — Егор Кузьмич влез в саквояж и извлек оттуда небольшую палехскую шкатулку с медалями, орденами и какими-то бумагами. Одну из них, с изображением, напоминающим топографическую карту, виденную на уроке географии, Егор Кузьмич и протянул мальчику:

— Даю тебе ответственное задание. Обещаешь выполнить?

— Обещаю. А что за задание?

— Сохрани эту бумагу и передай Александру Петровичу Разбойникову лично в руки. Или нет, он же в тюрьме. Тогда сделай так: передай генералу Курскому лично в руки, он ее сохранит для Разбойникова. Генерал живет здесь же, в Кислоярске. Но только лично, очень тебя прошу. Она не должна достаться этим проходимцам.

— Каким проходимцам? — еще больше удивился Егор.

— Лучше тебе этого не знать, — серьезно ответил Егор Кузьмич. — Иди, но помни, о чем я тебя просил. A я должен подготовиться к встрече.

Егор, спрятав бумагу под рубашку, выскользнул из комнаты, а Егор Кузьмич нацепил себе на пиджак орден трудового красного знамени, а затем торжественно сел за стол.

Заглянув на следующее утро к Егору Кузьмичу, Софья Ивановна чуть было снова не лишилась чувств: в комнате был учинен форменный разгром, посреди которого на полу лежало бездыханное тело нового постояльца.

Вскоре прибыла следственная бригада: инспектор Столбовой с двумя оперативниками и доктор Серапионыч. Пока инспектор тщательно изучал обстановку, доктор занялся любимым делом — осмотром трупа.

— Так, значит, следов насильственной смерти не заметно, — бормотал Серапионыч. — Похоже, сердце не выдержало.

— Это произошло во время налета? — обернулся к доктору Столбовой.

— Возможно, дорогой инспектор, очень возможно. A может, и до того. Но после — вряд ли.

— Интересно, что они тут искали? — задался риторическим вопросом Столбовой. — Софья Ивановна сказывала, что он был весьма при деньгах, но тут ведь явно что-то другое.

— Был бы Вася жив, он бы в два счета все разъяснил, — печально протянул доктор.

— Вы знаете, Владлен Серапионыч, после его смерти преступники просто охамели, — пожаловался инспектор. — Нынче ночью из тюрьмы сбежал небезызвестный Разбойников.

— Да ну! — воскликнул Серапионыч. — Только этого не хватало… И как это ему удалось?

— Элементарно, — не без сарказма усмехнулся Столбовой, — через подкоп, выводящий на Матвеевское кладбище. И представьте себе, второй конец подкопа оказался вблизи могилы Василия Николаевича.

— Что вы говорите!

— Более того, я считаю, что все это просто демонстративные действия, направленные против правопорядка в городе. Дескать, смотрите — Дубова нет, и можно вытворять все что угодно. Причем прямо в доме, где он еще несколько дней назад жил!

— A вам не кажется, что бегство Разбойникова и это происшествие как-то связаны? — осторожно предположил Серапионыч.

— Не удивлюсь, — пробурчал Столбовой.

Составив протокол, инспектор с оперативниками уехали, а Серапионыч в ожидании машины из морга остался у Нади пить чай.

Улучив момент, когда Софья Ивановна отправилась готовить свои фирменные бутерброды, Егор рассказал сестре и Cерапионычу о вчерашнем разговоре с Егором Кузьмичом и показал им карту. Это был нарисованный от руки план клочка суши, окруженного водой. Вода была обозначена как «Кислоярское вдхр», а на карте острова, весьма скупой по части топографических подробностей, выделялись несколько звездочек ярко-красного цвета. Под картой трудноразборчивым почерком были набросаны несколько строк с пояснениями, как на остров попасть.

— Что за Кислоярское водохранилище? — удивилась Надя. — Чего-то я о нем вроде бы слышала, но не припомню, что именно.

— И немудрено, — подхватил Серапионыч. — O нем у нас вообще не слишком любят говорить. — Доктор налил чаю и привычно добавил жидкости из скляночки. — Когда-то там построили гидростанцию и запрудили огромную территорию. Под водой оказались две деревни и старинный монастырь. Потом станция, как и положено, вышла из строя, а водохранилище осталось. Теперь его называют не иначе как Кислое море, поскольку резиновая фабрика, грубо говоря, загадила его настолько, что в тех краях даже просто находиться было, мягко выражаясь, весьма небезопасно. Теперь, к счастью, фабрика тоже закрылась, так что экологический баланс, как я слышал, постепенно начал восстанавливаться.

— A там и вправду есть остров? — спросил Егор.

— Может, и есть, дитя мое, — пожал плечами Серапионыч и отпил из чашки. — Наверняка там были возвышенные участки, которые при затоплении остались над водой. Но я скажу одно, — понизил голос Серапионыч, — мы с вами ввязались в очень скверное дело. У нас в руках карта, за которой охотятся опасные преступники. На свободе не только их главарь товарищ Разбойников, но еще как минимум двое, которых ловил, но так и не доловил наш Вася. К тому же инспектор мне конфиденциально сообщил, что несколько дней назад бесследно пропал еще один из их вожаков — бывший глава Кислоярского КГБ Феликс Железякин. Ясно, что он перешел на нелегальное положение и оттого еще более опасен.

— Да нет, не думаю, — не удержалась Надя.

— A вам, Наденька, что-то про него известно? — пристально глянул доктор.

— A, нет-нет, Владлен Серапионыч, — смутилась Надя, — просто журналистская интуиция.

— A мне моя докторская интуиция подсказывает, что сейчас в главной опасности именно Егор, — покачал головой Серапионыч. — Злодеи явно следили за домом и в курсе, что последним с покойником общался именно он. Ну так что же будем делать, господа?

— Передать карту генералу Курскому, — твердо ответил Егор. — Я ведь обещал Егору Кузьмичу.

— Правильно, — одобрил доктор. — И сделать это надо как можно более гласно, чтобы все знали, что карты у тебя больше нет. Но сделать с одним маленьким нюансиком…

По Прилаптийскому шоссе неспеша катился велосипед, за рулем которого сидел Егор Чаликов. В кармане шортов у него лежал ценный груз — конверт с почти точной копией карты, которую ему передал покойный Егор Кузьмич. От оригинала она отличалась лишь тем, что красные звездочки по острову были произвольно расставлены совсем в других местах.

Метрах в двухстах впереди Егора медленно ехала черная «Волга». Время от времени она останавливалась, из нее выходил человек в кожаной куртке и что-то чинил в багажнике, почему-то держа одну руку в кармане брюк и постоянно оглядываясь назад. Когда Егор подъезжал поближе, человек возвращался в машину и продолжал ехать на предельно низкой скорости.

Куда более занятная автомашина ехала метрах в ста — ста пятидесяти позади Егора. То была самая допотопная из моделей «Запорожца», неаккуратно размалеванная белой краской и гордо украшенная эмблемой «Мерседеса». Там находились двое мужчин ничем не привлекательной наружности. Один из них держал в руке револьвер, а другой, который сидел за рулем — в зубах нож.

— Тысяча чертей! — выругался тот, что с револьвером. — Из-за этой чертовой «Волги» весь план летит к чертовой матери!

Водитель промычал что-то нечленораздельное.

— Ну ничего, — продолжал пассажир, — вот доберемся до сокровищ, так первым делом купим себе настоящий белый «Мерседес», и не придется ездить на задания на этой краденой развалюхе, бес ее подери. Кстати, хозяин не хватится?

Водитель на минутку вынул нож изо рта:

— Нет, я ему поставил три бутылки рома, так что до завтра точно не очухается.

На седьмом километре Егор свернул на проселочную дорогу. И «Волга», и лже-«Мерседес» мгновенно остановились.

— Что делать? — спросил водитель «Запорожца».

— Ничего, — с облегчением ответил пассажир, пряча револьвер в карман. — Похоже, обойдемся без мокрухи.

— Почему?

— Очень просто. Кузьмич, царствие ему не знаю уж какое, явно ведь поручил мальчишке передать карту генералу Курскому. A Курский, наивная душа, отдаст шефу, так что все будет о'кей.