Окинем взглядом то, что иногда называют Большим Террором. Четких временных границ у этого явления нет. Условно можно его очертить: от первого московского процесса (Зиновьев - Каменев, август 1936) до замены Ежова Берией (июнь 1938). Итого около двух лет. На всем их протяжении регулярно повторяется идеологическая артподготовка все новых и новых волн арестов и казней: проходят четыре шумных московских судебных процесса (три открытых, один закрытый), причем интервалы между первым и вторым процессами (5 месяцев) и вторым третьим (4 месяца 11 дней) примерно одинаковы. После каждого судилища Сталин сетует, обращаясь к различным аудиториям различными средствами: "прошляпили", "прозевали", "отстали в разоблачении" и т. д.

Необычную траекторию описала карьера Ежова. С его назначением наркомом внутренних дел в сентябре 1936 года (т. е. вслед за окончанием первого московского процесса) произошло первое в данный период расширение масштаба террора как в отношении рядовых людей, так и в отношении органов управления, включая наркоматы и партийные комитеты разных уровней. Ежов не был абсолютно новой фигурой: он давно уже являлся секретарем ЦК, а 28 февраля 1935 года сменил Л. М. Кагановича на посту председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). Исполнив наиболее кровавые дела и выслушав в своей адрес самые высокопарные похвалы в стихах и прозе, приблизившись по влиянию и объему власти к Молотову, Кагановичу, Ворошилову, а частично в этом отношении и сравнявшись с ними, Ежов был устранен с политической сцены и казнен удивительно тихо, даже сообщения о снятии его с последнего из его постов наркома водного транспорта - не последовало. До Ежова всех деятелей такого уровня либо с почестями хоронили, либо с позором судили. Согласно двум этим вариантам сложились и судьбы его предшественников - Менжинского и Ягоды. Тишина вокруг исчезнувшего Ежова прозвучала особенно отчетливо в контрасте с недавними неумеренными благодарностями и клятвами.

Многозначителен и тот факт, что еще в августе 36-го, в дни первого из процессов, были предприняты подготовительные шаги для третьего (арестованы комкоры Примаков и Путна) и четвертого (начато, но тут же закрыто следствие по Бухарину) процессов. Все это, на мой взгляд, позволяет считать Большой Террор не просто "волной" и не только особым черным временем, но заранее спланированной единой акцией.

По целому ряду параметров эта акция уникальна и не имеет аналогов в истории сталинщины.

Центры власти - объект удара. Именно в это время, особенно в 37-м году, под удар попали практически все органы управления в стране - политические, военные, хозяйственные, культурные. Потери больше половины руководящего состава, по-видимому, имели место повсюду, в том числе в ЦК партии и Коминтерне, а во многих случаях руководство уничтожалось все поголовно, включая инженеров и техников на заводах.

Универсальность охвата. Если коллективизация направлялась против деревни, борьба с "левой" оппозицией в 20-х годах - против членов партии, так или иначе солидаризовавшихся с Зиновьевым и Троцким, выселение целых народов в 40-х годах тоже имело конкретных, хотя и безвинных, адресатов, то Большой Террор направлялся против "врагов" вообще и прокатился с одинаковой беспощадностью по городам, селам и поселкам, по партийным и беспартийным, военным и гражданским, грамотным и неграмотным, по всем национальностям, включая переехавших на жительство в СССР иностранцев.

Масштаб репрессий. Коллективизация, вероятно, превосходит Большой Террор по числу сосланных и умерших от голода. Однако 1937 год и примыкающие к нему месяцы 1936 и 1938 годов, насколько можно судить, превосходят коллективизацию по числу расстрелянных и арестованных, а также по масштабам применения пыток.

Организация. "Шахтинское дело", процесс "Пром-партии" и т. д. были отдельными, слабо связанными между собой акциями. Московские процессы 19361938 годов связаны в единую, неразрывную цепь. Кроме того, в отличие от 20-х начала 30-х годов здесь обвиняемыми являются руководители государства, партии, армии. В дальнейшем такая цепочка процессов никогда не была повторена.

Подрыв авторитета страны. По-видимому, никакое из предыдущих действий Сталина не подорвало в такой степени доверие к СССР за рубежом. Несмотря на то что этот отрицательный эффект стал очевиден уже при расстреле Зиновьева и Каменева, вся цепочка процессов была доведена до конца.

Отсутствие видимой цели. При коллективизации на селе внедрялась новая структура управления, из деревни выжимали ресурсы. Большой Террор не разрешал каких-либо задач такого рода и на первый взгляд выглядит как террор ради террора.

В самом деле, многие весьма разумные аргументы, объясняющие сталинские репрессии в целом на всем их протяжении от 20-х до 50-х годов, мало подходят к периоду 1936-1938 годов.

Возьмем, к примеру, гипотезу о превентивном характере репрессий и подозрительности Сталина. Как представляется, Сталин действительно стремился задушить потенциальные заговоры в зародыше и подозревал эти заговоры повсюду. Но это было постоянным элементом его политики. Подозрением в заговоре можно пытаться объяснить казнь Тухачевского, но невозможно объяснить рост числа арестов по политическим обвинениям в 1937 году в сравнении с 1936 годом (тоже невеселым) в 10 раз.

Другое объяснение террора - возможность поставлять дармовую рабочую силу в ГУЛАГ. Но все же начавшиеся в 37-м году массовые расстрелы в лагерях, уничтожение заключенных в газовых "банях" - это изъятие рабочей силы из ГУЛАГа, а не поставка ее. Тысячи и тысячи людей расстреливались до лагерей сразу после ареста или по окончании следствия. В 37-м их буквально не успевали хоронить. Все места заключения были не просто заполнены, а переполнены и еле переваривали хлынувший туда людской поток.

Почему подобная акция никогда не была повторена? Зачем потребовалось спрессовать столько арестов и смертей в относительно короткий отрезок времени? Не говоря о морали и сострадании, зачем было перенагружать похоронные службы? Зачем переполнять тюрьмы? В конце концов, все эти жертвы можно было бы провести той же дорогой без такой спешки - например, растянуть дело до конца 1939 года.

И еще: почему старт был дан именно в августе 36-го? Зиновьев и Каменев арестованы сразу после убийства Кирова. "Ленинградский процесс" над ними проведен в начале 1935 года. Зачем было тянуть полтора года до нового процесса?

Итак?

Как раз около 37-го года Сталину зачем-то потребовалось убить и арестовать очень-очень много людей во всех слоях и группах общества, во всех уголках страны, не добиваясь при помощи этого каких-либо организационных, социальных, экономических или других целей адекватного масштаба. Зачем - непонятно.

Попробуем зайти с другого конца. Спросим не о том, почему Сталин это сделал, а что он в результате получил? Замаскированное намерение Сталина надо искать где-то среди реальных результатов террора. Акция охватывала весь Союз значит, ускользающая от нас цель Сталина тоже должна иметь всесоюзный масштаб. Каковы же были результаты? Людские потери. Дезорганизация и падение производства. Рост числа аварий и самоубийств. Рост пьянства. Ослабление обороноспособности страны. Падение ее престижа за рубежом... Все это не могло быть целью Сталина. Это - побочные эффекты. Некоторые из них Сталин предвидел и, вероятно, считал приемлемой платой за искомый результат. Часть побочных эффектов он, возможно, вообще не сознавал. Но в чем же цель?

А если цель - сама атмосфера страха?

Как кажется, это единственное правдоподобное подозрение. Самое простое, лежащее на поверхности.

Но разве мало было страха в 1933-м, 1935-м годах? Много. Зачем же его удесятерять? Чтобы удержать власть? Нет. Власть Сталина всегда опиралась на террор, но масштабы 37-го года для ее удержания не были нужны ни до, ни после. Тогда зачем же? Какая еще большая и трудная задача стояла перед ним?

Одна: война!

В 1936 году Германия нарушила Версальский договор. В 1936 году началась война в Испании. И тогда Сталин нажал на кнопку и начал процесс Зиновьева Каменева, начал избивать свой народ так, чтобы в приближающейся битве люди боялись его больше, чем противника. Для этого и понадобилась немыслимая, предельная концентрация смертей и арестов в сравнительно небольшом периоде. Пугать так пугать. Он всегда действовал "с запасом". Это была как бы смазка всех деталей государственной машины - смазка страхом.