Об этой, увы, не лучшей странице в биографии моего отца я хочу рассказать только то, что видел своими глазами.

В начале пятидесятых годов я знал о Лысенко и проблемах генетики лишь то, чему учили в школе и что можно было прочитать в популярных книжках: Трофим Денисович разгромил лжеученых-идеалистов, которые вместо решения важнейших для нашего сельского хозяйства проблем "гоняли" каких-то мух-дрозофил. Теперь же мы идем правильным, мичуринским путем. Вспоминается и яровизация картофеля, резко поднимавшая урожайность. Конечно, все это было не так примитивно, но в те годы подобные вопросы интересовали меня мало.

Каково же было мое удивление, когда в апреле 1956 года я увидел в "Правде" в необычном для хроники правом верхнем углу на второй странице два коротких сообщения, набранных крупными шрифтом.

В первом сообщалось, что Президиум Верховного Совета СССР освободил от обязанностей заместителя Председателя Совета Министров СССР товарища Лобанова в связи с переходом на другую работу и назначил на его место Владимира Владимировича Мацкевича. Этот зампред ведал делами сельского хозяйства.

Чуть ниже следовало другое сообщение. Его я приведу полностью:

"В Совете Министров СССР. Совет Министров СССР удовлетворил просьбу тов. Лысенко Трофима Денисовича об освобождении его от обязанностей президента Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И.Ленина.

Президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И.Ленина утвержден тов. Лобанов Павел Павлович".

И все. Никаких переходов на другую работу, ничего. В пятидесятые годы такая формулировка читалась, как полная потеря всех позиций.

Необычное место, выбранное для информации, вместо крайнего правого уголка последней страницы, и размер шрифта означали, что сообщению придают определенное значение, что это не перемещение, а изменение политики.

Едва дождавшись возвращения отца с работы, бросился к нему с расспросами. Деталей разговора я, естественно, не помню, но общий смысл ответа сводился к тому, что Лысенко был замешан в нехороших делах (слово "репрессии" еще не вошло в употребление), правильность его положений оспаривается многими учеными. Поэтому наверху решили ограничить его всемогущество. Командовать должны более объективные люди. Лысенко же пусть работает, доказывает свою правоту в ученых спорах. О существе разногласий между генетиками и Лысенко отец знал мало и, думаю, не слишком над этим задумывался.

Надо сказать, что стереотип "идеализм и буржуазность" в сознании отца, да и в моем, был в то время накрепко приклеен к слову "генетика". Для меня оно было попросту ругательным.

Лысенко ушел в тень, но не сдался. Он выжидал, старался укрепить свои позиции, вербовал сторонников и в ЦК, и в Министерстве сельского хозяйства. В этом деле он действовал профессионально. И помощник отца по сельскому хозяйству Андрей Степанович Шевченко, и Василий Иванович Поляков, впоследствии секретарь ЦК, были завербованы им, стали его горячими сторонниками и при каждом удобном случае старались замолвить словечко за Трофима Денисовича.

Один из путей решения зерновой и кормовой проблем, как известно, отец видел в широком внедрении кукурузы. Я не буду касаться "кукурузных дел", скажу только, что любое хорошее начинание, если оно не знает удержу, превращается в свою противоположность, приводит к дискредитации разумной идеи, подчас безвозвратно. Никакие аргументы в защиту кукурузы сегодня на читателя-непрофессионала не подействуют. Известно, что царство кукурузы - в Соединенных Штатах. Там ее любят и умеют возделывать. Наиболее урожайные сорта выведены тоже там. Отец об этом знал. За океан отправилась представительная сельскохозяйственная делегация набираться ума-разума, осваивать передовой опыт. По возвращении они подробно доложили отцу все, что узнали, в том числе и о том, что наибольший урожай дают гибридные семена. Была дана команда срочно закупить их в США и параллельно развернуть эти работы у нас.

Лысенковцы забеспокоились. Ведь успех гибридной кукурузы служил одним из аргументов в пользу их противников. Решили осторожно прощупать Хрущева.

- Ваши теоретические споры меня не интересуют, - ответил отец, - в Америке гибридные семена дают хороший урожай. Послужат они и нам, а в теориях пусть разбираются ученые.

Бой был проигран, но Лысенко не думал сдаваться. Он ждал удобного случая, и такой случай подвернулся.

Председатель Ленинградского областного Совета Смирнов, сам по профессии агроном, вернулся из поездки в Австрию. Заграничные вояжи тогда еще были в диковинку, и отец с интересом расспрашивал о впечатлениях, о технических новинках и вообще - "какое в свете чудо". Смирнов увлеченно рассказывал о том, что австрийцы сажают рассаду вместе с кубиком земли, смеси перегноя и торфа. Процесс можно механизировать, поднять производительность труда, а главное рассада не болеет, урожаи повышаются.

Со свойственным ему энтузиазмом отец стал проталкивать у нас заграничную идею. Когда кампания набрала силу, к нему пришел то ли Шевченко, то ли Поляков. Дело было на даче в выходной, они нередко заезжали поглядеть на посадки отца, а заодно решали свои дела. Среди других вопросов, обсуждавшихся на поле, гость как бы невзначай посетовал отцу на то, что, мол, совсем забыли нашего Трофима Денисовича. Вейсманисты-морганисты не дают ему голову поднять, работать мешают. Сами ничего предложить не могут, вот и вымещают злобу на настоящем ученом, дающем так много сельской практике. Своего не видят и видеть не хотят, признают только то, что приходит из-за границы. Свежий пример торфоперегнойные горшочки, все их расхваливают, признают, что они дают значительный эффект, а на днях приходил Трофим Денисович, много интересного рассказывал. У него есть хорошие предложения, и как урожай поднять, и как надои увеличить.

Принес, кстати, любопытную статью. Жаловался. Он, оказывается, еще несколько лет назад предлагал внедрить в практику овощеводов торфоперегнойные горшочки. Куда только не обращался. Везде получил отказ. Еще над ним и посмеялись. А пришла та же идея из-за границы - ее все на руках носят. Не ценим мы своих ученых. Всё стремимся пристроиться в хвост буржуазной науке. Опять все мухами занимаются, а о том, как урожаи поднять, народ накормить, у них голова не болит.

Гость достал из порфеля оттиск статьи и передал ее отцу. Действительно, там речь шла о торфоперегнойных горшочках, на фотографии они были точь-в-точь такие же, как австрийские. Брешь была пробита. Отец недовольно бурчал что-то о нашем преклонении перед иностранщиной, о необходимости поддержки советских ученых и тут же распорядился предоставить Лысенко все условия для творческой деятельности, оградить его от несправедливых нападок.

- Спорить - пусть спорят, - заключил он, - но условия для работы должны быть у всех.

Большего и не требовалось. Остальное было делом техники. Аппарат прекрасно освоил методы раздувания угодных ему указаний и торможения самых настойчивых директив, если они приходились не по нутру. Не сразу, постепенно Лысенко возвращал утраченные позиции. Он писал записки в ЦК, обещал быстрые результаты, стал снова штатным оратором на совещаниях. Его сторонники в сельхозотделе ЦК умело замазывали просчеты. Но если хоть одно слово подтверждалось - восхвалениям не было границ. Об очередном успехе отцу твердили наперебой. Голоса сомневающихся, не говоря уж о критиках, просто не были слышны.

Очередной благоприятный для лысенковцев случай не заставил себя ждать. Происшествие было мелким, но зато оно наглядно показывало, какой психологический эффект может иметь любая мелочь, если ее хорошо приготовить и умело подать.

Заспорили два академика - Н.В.Цицин и Т.Д.Лысенко, чья пшеница урожайнее. Отец всегда интересовался селекционной работой, знал наизусть основные параметры новых сортов, с удовольствием посещал сортоиспытательные станции, был знаком со многими селекционерами-практиками - авторами новых сортов пшеницы, подсолнечника, картофеля. И в этом он проявил живой интерес, даже позвал обоих в гости на дачу.