— О чем вы, Ваше Высочество? — удивилась Марфа.

— Когда вы появились в замке, я сразу стал просчитывать на несколько ходов, как при игре в тавлеи. Я подумал, что сама судьба послала вас ко мне, дабы помочь в осуществлении моих дерзких намерений.

— Каким образом? — еще больше изумилась княжна.

— В Белой Пуще после смерти князя Григория идет свара за власть. Более того, Альберт и его упыри подыскивают послушного боярина из древнего рода, чтобы посадить на княжеский престол и править от его имени. И я надеялся убедить их, что вы, Марфа Ярославна, подошли бы им лучше всего. Шутка ли сказать — единственная уцелевшая из Шушков! А через вас и сам надеялся войти в силу и, как самое меньшее, добиться той помощи, что обещал для моих начинаний князь Григорий.

— Неужто вы всерьез думали, Ваше Высочество, что я согласилась бы стать такой подставной правительницей? — нахмурилась княжна.

— Поначалу я не знал, какая вы, — тяжко вздохнул Виктор. — Теперь я понимаю, что заблуждался в видах на вас. Но могло повернуться и иначе — вдруг борьба в Белой Пуще разгорится не на шутку, и тогда вы могли бы возглавить один из враждующих станов. А в случае удачи — как знать…

— Да, но ведь вы сами несколько раз предлагали мне покинуть замок, — возразила Марфа.

— Не столько ради вас, сколько ради самого себя, — заявил Виктор. — Мне стало известно, что ваша жизнь в опасности, и я думал, что вам до поры до времени лучше побыть в надежном месте, хотя бы даже в замке моего главного врага Беовульфа. Ведь вы нужны мне живой, а не мертвой…

— Мне кажется, Ваше Высочество хотите казаться хуже, чем на самом деле, — пристально глянула Марфа на Виктора. — Как будто вы нарочно пытаетесь вызвать у меня ненависть к себе.

— А знаете ли вы, что… — Виктор осекся.

— Что?

— Ну ладно, скажу. В общем, если бы не последние события, поставившие меня на грань гибели, то завтра я бы сказал, что люблю вас и предлагаю руку и сердце. И притворялся бы, чтобы достичь своих целей! А вы говорите — хуже, чем на самом деле.

Виктор замолк, как бы ожидая, что скажет Марфа. Но та молчала.

— Марфа Ярославна, неужели и теперь вы останетесь в замке? — вновь заговорил Виктор, когда молчать стало совсем невмоготу. — Завтра здесь будут рыцари и начнется что-то невообразимое. Вам нужно отсюда уходить. Если желаете, то я помогу вам бежать за границу — у нас есть налаженные пути, по которым дядя переправлял туда беженцев из Белой Пущи. Решайтесь, пока не поздно!

— Я подумаю, — тихо промолвила княжна. — А почему бы вам самим не воспользоваться этими налаженными путями?

— Нет-нет, это исключено, — решительно отказался Виктор. — Я должен ответить за свои дела. Да и куда бежать — от себя не убежишь. — И как бы устыдившись последней громкой фразы, к коим никогда не был склонен, Виктор заговорил нарочито по-деловому: — Время еще есть. Если надумаете последовать моему совету, то обращайтесь к Теофилу. Или прямо ко мне.

— Но ведь вы же будете спать, Ваше Высочество, — возразила княжна.

— Сомневаюсь, — подумав, ответил Виктор. — А если и буду спать, то смело будите. Соответствующие указания слугам будут даны. Доброй ночи, княжна. — Виктор резко поднялся из-за стола и не оборачиваясь покинул трапезную.

Несмотря на поздний час, барон Альберт бодрствовал. Он сидел за обширным столом князя Григория и беседовал с воеводой Селифаном. Тот не совсем понимал, для чего барон держит его при себе в столь позднее время, расспрашивая о делах пусть и важных для воинства Белой Пущи, но совсем не требующих срочности. Да и Альберт расспрашивал воеводу как-то рассеянно, даже не особо вникая в ответы. Селифан подозревал, что Альберт просто ждет некоего важного сообщения, а воевода ему нужен, чтобы как-то скоротать время.

Выслушав очередной ответ Селифана на вопрос о готовности Белопущенской дружины к возможным военным действиям против Кислоярского царства, Альберт позвонил в серебряный колокольчик, стоящий у него на столе. В кабинет заглянул охранник:

— Слушаю, господин барон.

— Значит, так, — деловито заговорил барон, — сходи к нашему гостю господину Херклаффу и попроси его пожаловать сюда.

— А ежели он почивать изволит?

— Скажи, что дело срочное. Ступай же.

— Слушаюсь, господин барон. — Охранник вышел.

— К чему тебе этот колдун? — удивился воевода. — Да еще и на ночь глядя.

— Вот смотри. — Барон вытащил из выдвижного ящика и положил на стол тарелочку с золотым яблоком. — Узнаешь?

— Ну конечно, — с трудом подавил зевок Селифан, — удобная вещица. Можно узнавать, что где происходит.

— Можно, — согласился Альберт. — Знать бы еще, как она работает.

— А разве вы не знаете?

— То-то что нет. Да и кабы она одна. У нас же цельный амбар с колдовским скарбом стоит, одних ковров-самолетов две дюжины, а как ими пользоваться — толком никто не знает. Вот хоть с этим золотым яблоком, к примеру. Единственное, что мы умеем, так это связываться с нашими людьми, хотя я доподлинно знаю, что его возможности куда шире. А мы его используем так — в определенный час двое, имеющие такую тарелочку, пускают по ней яблоко и передают друг другу послания.

— Каким образом? — полюбопытствовал воевода.

— Пишут на бумажке и прикладывают к тарелке. Не больно сподручный способ, но ничего — до сих пор действовал.

— А теперь что?

— А теперь бес знает что! — в сердцах брякнул барон. — Я жду важного сообщения от князя Длиннорукого, даже тарелку с яблоком велел к себе поставить, и ничего нет! Обычно мы принимаем от него сообщения три раза в день. Днем он еще что-то передавал, а вечером — до сих пор ни слуху, ни духу.

— Может, с князем что-то стряслось?

— А пес его знает! Днем он написал, что наемники разбежались, а рыцари того и гляди придут в королевский замок, чтобы свергнуть Виктора.

— Может, еще не поздно? — осторожно предложил Селифан. — Наша дружина в боевой готовности.

— Не надо, — с досадой перебил Альберт. — Виктор для нас — отрезанный ломоть, пускай сам выкручивается. Да и Длиннорукий тоже — что он мне, кум, что ли? А вот самозванка…

— Какая самозванка?

— Ты чего, забыл? Та девица, что выдает себя за Марфу. Нынче днем она еще была жива. Но князь уверял, что этой ночью Анна Сергеевна ее того… Ну, ты понимаешь.

— Понимаю, — неодобрительно пробурчал воевода.

— Ничего ты не понимаешь, — зло покачал головой барон. — По-твоему, все дела в честном бою должно решать, а на самом-то деле… Ну да ладно. Хуже всего будет, если рыцари придут в замок, а Анна Сергеевна своего задания выполнить не успеет. Или, как всегда, провалит.

— Ну что ты, Альберт, к этой самозванке привязался? — не выдержал Селифан. — Мы же скоро ее кости похороним честь по чести, то есть не самозванки, а княжны Марфы, а та девушка сколько угодно может звать себя Марфой, да кто ей поверит? — Воевода пристально глянул на барона: — А может, ты не совсем уверен, что она самозванка?

— Да как ты не понимаешь, — досадливо поморщился барон. — Если рыцари одолеют Виктора, то чего доброго решат, что им все нипочем, да и на нас полезут. А Марфу, настоящую ли, самозванку ли, будто хоругвь понесут — дескать, вот она, законная наследница князей Шушков, не то что эти проклятые упыри. То есть мы с тобой.

Селифан уже открыл было рот, чтобы что-то возразить, но не успел: дверь распахнулась, и на пороге возник собственной персоной господин фон Херклафф — во фраке, белоснежном жабо и даже с моноклем.

— Вы меня зваль, херр барон? — лучезарно осклабился людоед.

— Да, господин Херклафф, нам нужна ваша помощь, — поднялся за столом Альберт. — Умеете ли вы обращаться с колдовскими предметами?

— Ну конешшно! — с гордостью заявил Херклафф. — Их бин маг и чародей высшей квалификацион, а не какой-нибудь профан, как херр Каширский, муттер ефо за ногу… Да-да, так что вас интересует?

Альберт пододвинул колдуну тарелочку с золотым яблоком: