— Да, — кивнула Элия, — твои родители. Они тоже были колонистами. Насчет лопнувшей струны — это просто легенда прикрытия, а вот история с сурьмой похожа на правду, так что они действительно погибли. Нет, не “действительно”, а “наверное”. Как я уже говорила, никто, кроме твоей бабушки, этого не знает.

— А Система?

— Скорее всего, от Системы тоже многое утаивают.

Элия глядела прямо вперед; у Седрика появилось странное ощущение, что принцесса думает сейчас о чем-то другом, бесконечно далеком, и почти не слышит собственного голоса.

— Невиданный, потрясающий обман. И чтобы столько лет — это просто не укладывается в голову. С другой стороны, при безграничных финансовых ресурсах…

— А откуда все эти колонисты — из клубов первопроходцев ?

— Клубы первопроходцев? — презрительно фыркнула Элия. — В самом начале, когда трансмензор только-только появился, и у всех были большие надежды — тогда они, возможно, что-то и значили. Возможно, некоторые из этих клубов и по сию пору имеют какой-то смысл, но большая их часть давно превратилась в тусовки отъявленнейших расистов, религиозных фанатиков, которые только и знают что размахивают оружием да меняются на вечеринках женами.

Седрик громко расхохотался. Элия посмотрела на него с обиженным удивлением, но затем осознала смысл своих слов.

— Ну, — печально улыбнулась она, — возможно, в одном клубе — такие, а в другом — сякие. Или они по четным дням — такие, а по нечетным — сякие.

Тележки съехали с длинного пандуса и с визгом, на двух колесах, свернули за угол. Скорее всего, Девлин воспользовался мастер-кодом и снял все ограничения на скорость.

Смутные образы “Мэйфлауэра” и пуритан в высоких черных шляпах, рожденные воображением Седрика, поблекли и исчезли, сменились картинами гигантских СОРТов и мобильных лабораторий, сверкающих городов, окруженных райскими красотами миров, подобных Тибру. А ведь граница, отделяющая обитаемый мир от мира второго класса, настолько тонка, что все может зависеть от одной-единственной цифры в отчете об исследованиях.

— ЛУК! — осенило его. — Так вот почему бабушка не пускает людей из ЛУКа в Кейнсвилл — чтобы сохранить секрет!

— Да, — рассеянно кивнула Элия, для нее эта мысль была самоочевидной. — Кроме того, такая вот небольшая война — лучший способ сплотить команду, укрепить лояльность своих сторонников.

— Так откуда же все-таки берутся люди? — снова спросил Седрик. — Кто организует колонии? Ми-квадрат, это понятно, но конкретно-то кто? Разведчики? И сколько людей уходит в новые миры?

— Очень много. По большей части их набирают в лагерях беженцев. Сейчас ведь что ни день, то стихийное бедствие — голод, наводнение, засуха, да что угодно. В результате — массовые переселения. И кто же уследит за всеми этими миллионами людей?

— Но ведь в каждой колонии должны быть подготовленные специалисты, так ведь? Инженеры, и врачи, и…

— Очень немного, — покачала головой Элия. — Их знания никому не нужны. Все начинается с самого низа, с плантаций. Врачи — дело десятое, в первую очередь потребуются крестьяне, умеющие возделывать землю. Любая цивилизация строится на крестьянском труде.

Сверкающие города будущего потускнели и исчезли, на их месте возникли сценки из телевизионной хроники — пыльные трущобы, изнывающие под убийственными лучами солнца, дочерна загоревшие — или черные от рождения — люди с ребрами как стиральная доска. Распухшие от голода дети.

— Кроме того, — продолжила Элия, — ведь колонисты сразу начнут выискивать землю получше. Через десять лет они разбредутся по всему континенту.

— Нищие, бездомные люди! Китайцы? Бенгальцы? И африканцы. И еще, наверное, из Центральной Америки — там ведь то наводнение, то эпидемия.

— Да, — согласилась Элия. — Боюсь, что в этом раунде вас, европеоидов, отодвинули на второй план.

— Ничего, ведь в прошлом мы имели не по заслугам много.

— Тоже верно, — улыбнулась Элия, — хотя очень немногие из вас готовы это признать. И я уверена, что какое-то количество белых все-таки попадет в число переселенцев — скажем, голландцы или последние потомки буров. Скорее всего, выбор определяется не какими-то там расовыми и национальными соображениями, а сиюминутной обстановкой — где произошло последнее стихийное бедствие, где в данный момент такая неразбериха, что никто и не заметит пропажу нескольких тысяч людей.

— Тысяч? — поразился Седрик. — Неужели они действуют с таким размахом?

— Десятки тысяч. Насколько я знаю, последним миром первого класса был Ворон, три года назад. Его выбрала моя сестра Тал. “Выбрала” — не очень подходящее слово, ведь вариант был всего один, но это не имеет значения — ее сатори стремилось к Ворону. А перед этим — Этна и мой брат Омар. Омар бы тебе понравился. При последнем своем разговоре с нами он упомянул японцев, что и понятно — в Ниппурбе как раз прошла полоса катастрофических наводнений. Вот в этой группе были и врачи, и кто тебе угодно. На Этну Институт переселил сорок тысяч человек — так, во всяком случае, говорит Девлин.

— Сообщение заместителю директора Седрику Хаббарду от заместителя директора Лайла Фиша, — прогнусавил голос Системы.

Седрик не ответил.

Со скрежетом обогнув угол, они влетели в парковочный зал; Девлин и Джетро уже слезали со своей тележки.

— Сорок… — От неожиданного откровения кружилась голова.

— Конечно же, — горько усмехнулась Элия, — крошечный Банзарак послал больше колонистов, чем любая другая страна.

— Почему? — недоуменно поднял брови Седрик.

— Институт нуждается в моей интуиции — либо думает, что нуждается в ней, либо просто хочет проверить свой выбор. Так или иначе, я должна твердо решить, что ухожу в новый мир — иначе сатори не будет работать. Я покупаю билеты — пятьсот моих соотечественников на пять тысяч прочих переселенцев.

— Но это ужасно! Тебя покупают! Элия улыбнулась, ее крошечная ладошка легла на костлявую, долгопалую ладонь Седрика.

— Не то жалко, что покупают, а то жалко, что продают. Я не хотела покидать Банзарак. Я не хотела ехать сюда — и не могла противиться своему кишмету, он гнал меня силой. Вот ты видел, как это было сегодня, с какими муками оторвалась я от Тибра. — Она порывисто сжала руку Седрика и вздохнула. — А теперь я хочу уйти! Ради этого я готова орать, царапаться и кусаться. Стоя сегодня под огромным желтым солнцем, я впервые в жизни ощутила абсолютную свободу, с меня словно сняли страшное проклятие. Я не успокоюсь, пока не попаду снова на Тибр.

Седрика захлестнула волна страстного желания, но он твердо взял себя в руки. Вот разберемся в обстановке, узнаем побольше, тогда и будем просить.

— Но если их, этих миров первого класса, так много — какой же смысл держать их в секрете?

— Неужели непонятно? — горько усмехнулась Элия.

— Дзинь! — сказал коммуникатор тележки. — Сообщение для заместителя директора Седрика Хаббарда от директора Агнес Хаббард.

Тележка нашла себе парковочную площадку и остановилась. Седрик схватил Элию за руку и спрыгнул на бетон, волоча принцессу за собой.

— Бежим!

Они бросились к двери, за которой только что скрылись Девлин и Джетро; из-за угла вынырнула тележка с Бейкером и вооруженными охранниками.

«До полудням — так, кажется, говорил заместитель Фиш. Неожиданно для себя Седрик ощутил острый голод, из чего следовало, что со времени, полагавшегося для ленча, прошло уже много часов. И куда это, спрашивается, подевался целый день? А бабушка, значит, уже в Кейнсвилле, и сидит она, почти наверняка, в кабинете Фиша, и прожигает коммуникатор таким взглядом, что электронике впору расплавиться. Седрик понимал, что долго от всемогущей преследовательницы не побегаешь, однако твердо решил не покидать Элию до последней возможности. Элия в нем нуждается, а значит, все остальное может подождать.

— Эй! — крикнул сзади Бейкер, он ковылял вприпрыжку, сопровождаемый своими воинственными дружками. — С чего это такая спешка?

Со стоянки доносилось гнусавое верещание тележки; Седрик едва дождался, пока все соберутся в стерилизационной камере, и тут же захлопнул люк.