Коршун из сказки "Ворон-челобитчик" хотя был жестоким хищником, но он говорил ворону правду о звериных законах окружающего их мира.
Вреднее оказывались люди, стремящиеся к примирению классовых противоречий, те, кто проповедовал приход общественной гармонии без всяких усилий со стороны угнетенных. Их вера в перестройку психологии хищников, в абстрактные идеи добра и гуманности могла обезоружить народ. И Щедрин высмеивает эти идеи в образе прекраснодушного фразера карася-идеалиста.
Карась не лицемер, он по-настоящему благороден, чист душой. Его идеи социалиста заслуживают глубокого уважения, но методы их осуществления наивны и смешны. Щедрин, будучи сам социалистом по убеждению, не принимал теории социалистов-утопистов, считал ее плодом идеалистического взгляда на социальную действительность, на исторический процесс. "Не верю... чтобы борьба и свара были нормальным законом, под влиянием которого будто бы суждено развиваться всему живущему на земле. Верю в бескровное преуспеяние, верю в гармонию..." - разглагольствовал карась. Кончилось тем, что его проглотила щука, и проглотила машинально: ее поразили нелепость и странность этой проповеди.
Известный русский художник И. Н. Крамской в письме к Щедрину - 25 ноября 1884 года - называет сказку "Карась-идеалист" "высокой трагедией", подразумевая под этим крах иллюзий социалистов-утопистов (хотя сам он и объявляет себя сторонником этих иллюзий). История подтвердила прозорливость великого сатирика.
В иных вариациях теория карася-идеалиста получила отражение в сказках "Самоотверженный заяц" и "Здравомысленный заяц". Здесь героями выступают не благородные идеалисты, а обыватели-трусы, надеющиеся на доброту хищников. Зайцы не сомневаются в праве волка и лисы лишить их жизни, они считают вполне естественным, что сильный поедает слабого, но надеются растрогать волчье сердце своей честностью и покорностью. "А может быть, волк меня... ха-ха... и помилует!" Хищники же остаются хищниками. Зайцев не спасает то, что они "революций не пущали, с оружием в руках не выходили". Олицетворением бескрылой и пошлой обывательщины стал щедринский премудрый пескарь - герой одноименной сказки. Смыслом жизни этого "просвещенного, умеренно-либерального" труса было самосохранение, уход от столкновений, от борьбы. Поэтому пескарь прожил до глубокой старости невредимым.
Но какая это была паскудная, унизительная жизнь! Она вся состояла из непрерывного дрожания за свою шкуру. "Он жил и дрожал - только и всего". Эта сказка, написанная в годы политической реакции в России, без промаха била по либералам, пресмыкающимся перед правительством из-за собственной шкуры, по обывателям, прятавшимся в своих норах от общественной борьбы. На многие годы запали в душу мыслящих людей России страстные слова великого демократа: "Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пескари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пескари". Таких "песка-рей"-обывателей Щедрин показал и в романе "Современная идиллия". Их трусливое "годенье", выжидание, нисколько не лучше погромов активных черносотенцев. И те и другие - враги народа, враги революции. Такими же врагами являлись дворянские и буржуазные либералы, ходившие в масках народных защитников.
Щедрин саркастически бичует их во многих произведениях, особенно в 70 - 80-е годы. В сказке "Либерал" он с пре-дельной страстностью сконцентрировал эту ненависть и презрение. Здесь показана эволюция либерализма от требований "по возможности" до бесстыдных действий "применительно к подлости". Программа эта ничем не отличается от программы воинствующего консерватизма вяленой воблы (из одноименной сказки), девизом которой было:"Не растут уши выше лба! не растут!"
Острие сатиры щедринских сказок было направлено на разоблачение всяких попыток буржуазных идеологов исказить характер классовой борьбы в России, внушить народу ложное представление о социальной действительности.
Сказки Щедрина будили политическое сознание народа, звали к борьбе, к протесту. "Доколе мы будем терпеть? Ведь ежели мы..." - грозит властям ворон-челобитчик от имени вороньего общества.
Наиболее резко и открыто сарказм Щедрина, его политический пафос народного защитника проявился в сказках, изображающих бюрократический аппарат самодержавия и правящие верхи вплоть до царя.
В сказках "Игрушечного дела людишки", "Недреманное око", "Праздный разговор" предстают образы чиновников, грабящих народ. Мастер игрушек Иноземцев демонстрирует перед рассказчиком ряд кукол-чиновников. Ранги и внешность их различны, а сущность одна: они грабители и мучители народа. Жестокие куклы-угнетатели - хозяева жизни! Такова идея этой сказки, как и идея сатирического романа "История одного города", книги сатирических рассказов "Помпадуры и помпадурши". "Взглянешь кругом: все-то куклы! везде-то куклы! несть конца этим куклам! Мучат, тиранят! Б отчаянность, в преступление вводят!" - с тоской восклицает мастер Изуверов - единственный человек в этом кукольном царстве. Мысль об антинародности правосудия в собственническом обществе проводится в сказке "Недреманное око". Прокурор Куралесыч - герой сказки - имел два ока: дреманное и недреманное. "Дреманным оком он ровно ничего не видел, а недреманным видел пустяки". Он был занят охраной "основ государства", искоренял "крамолу", целый день кричал: "Взять его! связать его! замуровать! законопатить!" Преследуя народ, прокурор оберегал от народного гнева подлинных воров и хищников. Когда ему на них указывали, он возмущался: "Врешь ты, такой-сякой! Это не хищники, а собственники!.. Это вы нарочно, бездельники, кричите, чтобы принцип собственности подрывать!"
В сказках Щедрина раскрывается гнилость основ самодержавного строя, неизбежная гибель эксплуататоров.
Топтыгины из сказки "Медведь на воеводстве", посланные львом на воеводство, целью своего правления ставили как можно больше совершать "кровопролитий". Этим они вызвали гнев народа, и их постигла "участь всех пушных зверей" - они были убиты восставшими. Такую же смерть от народа принял и волк из сказки "Бедный волк", который тоже "день и ночь разбойничал".