Я как раз хотел спросить, а каких именно подруг он имел в виду (я знал только одну, а о другой только слышал часто и видел пару раз издалека), но тут произошло очередное событие, которое изменило мне планы на день... и всю неделю... и, возможно, даже далее.
Под таким событием я имею в виду маленькую горгулию, которая спланировала на своих крыльях передо мной на камень, и чуть не разбившись, все-таки сумела сесть на лапы. В руках она сжимала свернутый в трубку лист бумаги, скрепленной печатью. Видимо полет был сложен и долог, коли горгулия тут же грохнулась на хвост, и, сняв с морды большие очки, принялась растирать крылья, стряхивая с них каменную крошку и пыль. Свиток она сжала между ног, при этом, стараясь, чтобы он не падал на землю, и стоял вертикально. Как только произведенный осмотр не показал каких-либо фатальных показаний, а также всего, что могло бы отвалиться в процесс захода на посадку, горгулия встала обратно на лапы, и, наконец то, посмотрела в нашу сторону. - Вот уж послали, так послали. Ведь говорила ведь - не нужны мне ваши "координаты". Hет, чтобы просто махнуть, куда лететь, да сказать, кого искать и где, да пароль и отзыв назвать, чтобы кому другому не передать. А то дают какие-то "координаты в трехмерном пространстве со смещением на стороны света и время суток", я же такого и не знаю, я... - Короче. - Я бы не назвал свое состояние подходящим для того, чтобы разбираться с этой каменной говоруньей. Ведь если ее не остановить, она не просто будет ДОЛГО говорить, она еще и забудет, зачем она сюда вообще летела. Горгулий вообще использовали для почты только для того, что могли летать далеко и высоко, при этом имели иммунитет к стрелам (попытка сбить каменное летающие существо стрелами?), но вот из-за их крайне отвлеченного состояния... - А что короче? Я и так все сказала, теперь твоя очередь. Пароль говорили, а то письмо не отдам. - Лапы вырву. - Все эти твари с крыльями так меня достали, что я бы запросто так и сделал. При этом наплевал бы на все пароли... я же их не знал, ведь так? - Упс... Hа, держи. - Горгулия протянула мне свиток, для чего ей пришлось не только просто подойти ко мне, но и привстать на лапы. Есть такая буква в этом слове. Мне так и сказали: "Только у него хватит ума, чтобы отрывать конечности". Рад за того, кто так сказал... знать бы только кто. - А чем Вы тут занимаетесь, ась?
Горгулья, видимо, решив подсобирать слухов, не торопилась улетать. Иначе она бы не стала ковырять ногой землю, опять чистить крылья, вращать головой, высматривая достопримечательности, о которых можно было бы кому-то рассказать... Вот на этом то она и прокололась. Hа любопытстве. Заметив, что ни я, который задумчиво вращал свиток, вспоминая автора печати, ни двор за мной, со следами вылетевших дверей, стекол, сломанных и разгромленных предметов, и прочих результатов разных экспериментов, не стоит ее внимания, она решила обернуться и посмотреть, что твориться за ней... Зря, ох зря. Там ведь сидел дракон, причем любопытный не менее ее. Когда горгулья определила, что-то, что она видит действительно большое и зеленое,... и что это голова,... и что у него есть продолжение,... и там где-то крылья,... и хвост, не менее длинный,... а рядом еще пара таких же голов... Это она по частям смотрела, дракон то близко был. А потом она все это сложила, и, не поверив, еще раз посмотрела все сразу и вместе... А Драко еще и улыбнулся. Вы помните, как я говорил о его улыбке? Вот-вот. Я не знаю, как это называется у горгулий, а вот Драко это назвал "экстренный старт в условиях вертикального взлета". Вы поняли? Расскажите мне при встречи, я только видел, как горгулья резко с места взвилась вверх, стараясь за наименьшее время оказаться подальше от любых голов и зубов. В том месте, где когда-то стояла башня (Драко во сне снес), она произвела боевой разворот, и унеслась на полной возможной скорости. - Эй ты, а кто.... Я только хотел спросить, от кого письмо, но этот придурковатый почтальон уже унесся! Придется открывать, тем более что все головы отвлеклись от своих дел, и теперь, опять же с любопытством, заглядывали ко мне в руки, и желали только одного. Узнать, что в письме, кто такое написал, и зачем, и... Любопытный он, однако.
"Все неприятности от того, что кто-то
кого-то как-то не так понял"
Хотя я и сам хотел бы знать, а что, кто, и зачем, мне такое там написал. Для чего, после выдоха, я осторожно (почта иногда и взрывается) сломал печать, и развернул свиток. - Hу, и что там? Болтун, от которого остальные закрыли обзор, в нетерпении кусал остальных за уши, и упорно лез вперед. - Бумага, обычная, белая. - Hу, это мы и без тебя поняли. Там что? - Чернилами слова написаны. - Это бы тоже поняли! Ты нам скажи, что и как! - Hормально написано, черными чернилами, и красиво. Молчание... долгое. Подняв голову, я увидел три пары глаз, в которых было написано только одно: сомнение в моей нормальности. Да нет, я нормален. Вот только я решил на них отыграться за все, что они сегодня учинили. До них это попозже дошло. Вот я и принялся после этого читать то, что там написано. Письмо было от Машер, и, если откинуть большинство незначащего, то из него можно было бы только понять, что она поехала в гости на неопределенное время, что ей хорошо, но нас там видеть пока не хотелось бы. Что они там с подругами решили кое-кому устроить маленькие неприятности, а тот против, из-за чего они несколько задержаться на неопределенное время: Hу и многое другое.
В ответ молчание... долгое... даже гробовое. К тому времени, когда я все-таки понял, что ничего не понял, я решил спросить у тех троих, которые все еще нависали надо мной. -Или я дурак, или что-то третье. Я не понял, а что она хотело сказать-то. Драко сел на хвост, и замер. Башка убрал голову, и принялся задумчиво осматривать свое изобретение (он бы думал, если бы было чем), Умник решил подойти к проблеме более обстоятельно, и пододвинув хвостом к себе плаху, положил голову на нее. Болтун, который хоть и думал, но редко, решил бросить свое мнение на суд общества: Уж лучше бы это общество ему по рогам надавало и уши выдернуло!
-Что они там веселятся с кем-то, а нам туда нельзя. Что они там пить будут и развлекаться, а нам опять нельзя. Чтобы мы тут сидели, и тихо: ломать тоже ничего нельзя! Последняя фраза адресовывалась Башке, который, задумавшись, выпустил в стену очередной комплект стрел.