- Юра, ну шо у тебя с потолком, - закричала Люси. - Тебя шо, залили неходяи?
- Нет, - удивляясь сам своему потолку, проговорил Маргинальный Морг.
- А шо же это такое? - Люси, задрав вверх свою острую головку, дула на потолок, и пласты отслоившегося мела гуляли там, как парусники по водной глади, широко и красиво.
- Во, здорово! - задохнулся Маргинальный Морг. Ему эта идея в голову так и не залетела. Пафнутий сиял и, прикрывая ладошкой глаза от внезапного падения какого-либо из парусников, смотрел на эту маргинальную морскую гладь.
- Давай швабру, Юра, мы сейчас с Владом михом тебе все расчистим. А лучше пылесос. У тебя есть пылесос?
- Н-нет! - приподнимаясь на дрожащем локте, оборонялся Маргинальный Морг. - Н-нет! - Не надо ничего. Это здесь... Пусть так и будет...
- Но, Юра! - Пафнутий, разорвав завесу его окружавшую, выбрался на воздух. - Это же не гигиенично.
- Вот-вот, - подхватила Люси, - не хихиенично. И вредно.
- Д-да! - подтвердил Пафнутий. - Причем с твоей-то порчей...
- Н-нет! - неуверенно защищал свое детище Маргинальный Морг. - Н-нет у меня и швабры-то.
- Ну, так палку хде-нибудь... - начала Люси, но вдруг вскрикнула: "Ай!" и схватилась за глаза.
Пафнутий бросился к Люси. - Люси, что? - изготовился он, как каратист, к бою с неведомыми силами. - Где? - Хлаза! - закричала в ответ Люси. Пафнутий схватил ее за руки, заломал их одной левой, а правой рукой водил перед ее глазами, будто очищая их.
Маргинальный Морг и ликовал и был одновременно сконфужен. "Ведь как-никак, а с моего потолка ей перепало!" - нервно двигался он.
Пафнутий тем временем чуть ли уже не выворачивал зрачок Люси наружу. Она визжала, как резаная, так что даже у одного из сосисочников застряла в заднице сосиска, которую ему для потехи туда вставили другие сосисочники, иже с ним проживающие. Надо ведь иногда и посмеяться... Но он, кстати, не визжал, а лишь покряхтывал. Почти также, как сейчас Маргинальный Морг. Только последний покряхтывал от удовольствия - дело было спасено.
"Люси уж теперь не до потолка!" - видя ее положение, ликовал Маргинальный Морг.
Пафнутий размахивал какими-то железками, деревяхами и, делая угрожающие гримасы, мушкетерскими выпадами прокалывал воздух около Люси.
Она вздыхала, екала и обливалась серебряным потом.
"Ртуть из нее что ли течет?!" - заинтересованно начал приподниматься на руках Маргинальный Морг, но тут же и полетел навзничь.
Постель ойкнула. Пафнутий резко развернулся, сощурил глазки и сделал стремительный выпад в сторону Маргинального Морга, чуть-чуть не приколов того к лежаку.
- Ой-ей-ей-ей-ей! - тихо причитала Люси, раскачиваясь на стульчике.
- Хок, чпок, перекок! - торжественно отбил дробь Пафнутий и развел руки.
- Ну? - спросил он Люси. - Лучше! - ответила в пустоту Люси и, хватаясь за попадающиеся под руки предметы, начала двигаться к выходу.
Пафнутий обернулся к Маргинальному Моргу: - Прости, Юра, не успели тебе эту дрянь оборвать с потолка. Маргинальный Морг лежал пришпиленный к матрацу булавками Пафнутия и не реагировал. - Но я забегу, Юра, и все очищу...
Пошли, Люси, пошли. До встречи, Юра, всего доброго! Дверь захлопнулась. И слышно было как наверху, наконец, из задницы что-то выскочило. Маргинальный Морг уверенно плюнул в потолок. Дуть было попросту опасно. Он плюнул еще раз. Сосисочники, как ни в чем ни бывало, заливались здоровым сосисочным хохотом.
* * *
Фефела вошел в свою комнату и остановился. За столом, окруженный горящими свечками, сидел собственной персоной он сам и что-то сосредоточенно записывал. Свечи плясали, создавая некую ауру вокруг него, и он не только ничего не видел и не слышал себя вошедшего, но, казалось, что слышал и видел нечто другое, схватывал это и уж каким-то ему одному ведомым способом записывал.
Фефела осторожно приоткрыл дверь. По коридору, давя насекомых, слонялся, как птеродактиль, пьяный Ферсит. Он плевался матом во все стороны света и грозил улице Жопина вторым пришествием, страшным судом и скорой расправой. По улице же с гулом, воем и скрежетом неслись тяжелые грузовики, раскачивая их дом. Железная брань Ферсита не утихала, а наоборот, нарастала. Он уже собирался вывести свой броненосец, поставить его поперек улицы и дать такой залп! Чтоб у всех этих грузовиков мозги на асфальт вылетели!
А за столом, окруженный светом желтых свечей, сидел и строчил Фефела. А другой Фефела, затворив за собой дверь, двигался осторожно к самому себе и чем ближе подходил, тем сильнее и сильнее чувствовал свое сходство с сидящим за столом. Тот было затих, но сейчас же снова встрепенулся и полетел перышком по бумаге, как сиреневый цветок одуванчика.
Фефела содрогался и восторгался: "Нос, волосы, глаза, лоб - все до тоненькой ниточки рта - мое! Откуда ты?!"
Он подступил совсем близко. Казалось не заметить уже и нельзя. Даже неприлично или возможно лишь покойнику. Но тот, застольный, сидел и схватывал что-то в воздухе, вскидывался и писал, писал.
Чтобы обратить на себя внимание Фефела хотел окликнуть себя, но слова не выдавилось изо рта. Лишь тонкая струйка воздуха, протиснулась между еле разжавшихся губ, и Фефела дунул.
- Фь-ю-ю! - и свечи погасли, а сам Фефела, сидящий за столом растаял и воздушным дымком, вьющимся и беспредметным, взлетел со стула и исчез.
Он только и уловил, что свой запах, порхающий между стеаринового аромата. Фефела взялся за сердце и опустился на стул. Сидение было теплое.
- Никаких галюх! - перед ним лежала исписанная его собственным почерком бумага. Он посмотрел: так и есть, гороскоп Люси. Фефела тронул пальцем чернила и запачкался. - Никаких! - повторил он торжественно еще раз. - Пифагор Пифагорович!
* * *
Лопоухий сидел на кухне в трусах и в майке, лопал лапшу и поглядывал в окно: что там? Вверху солнце, облака, самолет, вороны, а внизу он увидел вдруг широко шагающего по тротуару Зигфрида и машущего ему руками. Лопоухий сделал приглашающий жест. Зигфрид в шесть секунд был наверху, и с удовольствием жал кнопку звонка. Поздоровались.
- А теперь к делу, Бока. Ты нужен... Райхсканцелярии!
У Лопоухого задрожали колени. Он подошел к Зигфриду и спросил чуть ли не на ухо: