Старик отвел взгляд в сторону.
- Если смогу, я помогу Линде, - кивнул он. - Она добрая и хорошая девушка. Продала три моих натюрморта в своей лавке, хотя одну из обнаженных моделей не стала выставлять в витрине. Похоже, Барчестер все еще не признает существование женского тела.
- Надеюсь снова с вами увидеться, мистер Рул, - сказал Питер, когда Саутворт уже направился к "ягуару".
Старик вынул из кармана почерневшую обкуренную трубку и поднес спичку к оставшемуся в чашечке трубки табаку.
- Мир идет своим путем и оставляет меня здесь, на вершине моей горы, сказал Тэсдей Рул. - Человеку вашего возраста нет смысла беспокоиться из-за революции, которая произошла пятьдесят лет назад.
Питер ничего не понял, уловил лишь обвинительную горечь в тоне старика.
Он двинулся к машине, ощущая, что его утреннее беспокойство переходит в острую тревогу, подталкивая его убираться прочь - вниз, в долину, а потом подальше от Барчестера.
Саутворт уже сидел в машине.
- Необыкновенный старец, - сказал Питер, оглянувшись на древнего гиганта, вновь склонившегося над цветочными горшками.
Саутворт усмехнулся:
- Даже принимая во внимание его возраст, я ни за что не стал бы связываться с ним. Говорят, когда он впервые здесь появился, то мог разогнуть подкову своими ручищами. И этими же лапами он может привязать к леске тончайший поплавок и нарисовать бабочку!
Мотор "ягуара" заурчал, и они стали спускаться по той же лесной тропе. Питер бросил последний взгляд в зеркальце заднего обзора на невероятное мраморное здание.
Они проехали ярдов пятьсот, когда откуда-то слева услышали отчетливые ружейные выстрелы.
- Стойте! - сказал Саутворт.
Питер заглушил мотор. Снова загремела раскатистая стрельба.
- Пойду посмотрю, что там такое. - Саутворт вылез из машины и расстегнул кобуру. - Вы можете ехать дальше, мистер Стайлс. Здесь очень трудная местность для ходьбы.
Еще один деликатный намек на протез Питера.
- Удачи вам, - сказал Питер.
Саутворт поспешил пересечь тропу и исчез в зарослях. В течение нескольких минут до Питера доносился треск веток под его ногами. Стрельба прекратилась. Питер вдруг заметил, что его ладони, намертво вцепившиеся в руль, взмокли от пота. Он уже едва сдерживался, чтобы не поддаться внутреннему импульсу - бежать, бежать отсюда как можно скорее.
Пятнадцатилетний опыт журналистской работы научил Питера Стайлса доверять своей интуиции. Неотвязное побуждение к побегу неизменно и определенно указывало на непосредственную опасность.
Он какое-то время неподвижно сидел за рулем машины, стараясь расслабить одеревеневшие от напряжения пальцы. Затем достал трубку и замшевый мешочек с табаком, набил трубку и сунул ее в зубы, но так и не закурил. Через несколько секунд он включил зажигание и покатил назад. Он припомнил прикосновение к ледяной ладони Тэсдея Рула. Ему слышался его густой, низкий голос: "Здесь, наверху, мы используем то, что подвернется. Любую гниль, на которую натыкаемся". Он говорил об удобрениях для своих цветов. Но только ли о них? Не пытался ли старик что-то ему сказать?
Лучшим способом получить ответ на этот вопрос было вернуться.
На тропе не хватало места, чтобы развернуть машину. В любом случае удобнее было не спеша возвратиться наверх пешком и немного осмотреться вокруг.
Питер выбрался из машины и подошел к багажнику. Открыв его, он подтянул к себе чемодан. Из-под аккуратно сложенных чистых рубашек вытянул небольшой револьвер. Сунув его в карман пиджака, захлопнул чемодан и багажник и приготовился взбираться вверх по склону, к замку. Интересно, подумал он, предупредят ли Тэсдея о его приближении птицы?
Добраться до вершины оказалось делом семи минут. Приблизившись к повороту, за которым должен открываться вид на старую гостиницу, Питер свернул с тропы и стал пробираться сквозь густой подлесок. Он продвигался вперед с величайшей осторожностью, стараясь производить как можно меньше шума. Наконец он приблизился к краю опушки и увидел перед собой дом и лужайку перед ним.
Тэсдея Рула не было - у цветочных горшков возился другой человек. Это была женщина. Густые черные волосы доходили ей до талии. На ней были синие джинсы, плотно облегающие полные бедра, ноги были босы. На темной, как орех, обнаженной верхней части ее тела виднелась только алая нагрудная повязка. Классическая женская фигура с портретов Боттичелли, широкобедрая, полногрудая, с мягкими округлостями, лишь легкая дряблость говорила о ее возрасте. "Так вот кто столько лет был излюбленной моделью Тэсдея!" подумал Питер и в эту секунду ощутил на своем затылке прикосновение твердого и холодного предмета.
- Тебе стоило сразу смыться отсюда, отец, - произнес чей-то невозмутимый голос. - Ну-ка, живо, подними руки и положи их за голову - если хочешь ее сохранить!
Питер медленно поднял руки. В тот же миг у него ловко вытащили из кармана пистолет.
- А теперь марш вперед, на лужайку! - приказали ему.
Питер двинулся вперед, сомкнув руки за головой. Женщина у цветочных горшков наблюдала за его приближением. Ее смуглое лицо хранило остатки классической красоты. Затем появились остальные - трое молодых парней с ружьями, небрежно нацеленными на Питера. Прямо перед парадной дверью замка стояла рыжеволосая девушка в ярко-зеленой сорочке, далеко не доходящей до колен. На ее губах порхала возбужденная улыбка.
Старая женщина у горшков бросила на Питера горький взгляд.
- Идиот! - сказала она.
Глава 3
- Шагай прямо в дом! - приказал Питеру голос сзади.
Он подчинился. Давным-давно, еще во время учебы в колледже, Питер славился как отличный футбольный хавбек. Перед началом игры его охватывало сильнейшее нервное напряжение. Оно длилось до первой яростной схватки с противником, тогда он успокаивался и проводил игру в наилучшей спортивной форме. То же самое он испытывал и сейчас. Опасность приблизилась, она стала ощутимой и реальной, он вступил с ней в непосредственный контакт. Тревожное волнение, которое заставляло потеть его ладони и сковывало мышцы, исчезло. На смену ему пришли спокойная холодная ярость, сдерживаемый до поры до времени гнев и настороженность.