- Аминь.

- Сегодня я зажгу свечи перед святым Христофором и стану молиться: сподоби мужа этой женщины...

- Дэвида Маркэнда.

- Сподоби Дэвида Маркэнда вернуться к жене, хоть оба они бедные грешники, если по возвращении своем он обретет мир и истину.

- Аминь.

- Но сами вы молитесь не так. Мудрый, желающий огня в пустыне, не станет искать огня. Он будет искать дерево и трут, которым можно воспламенить дерево. Воспламените в себе мысль о возвращении мужа... И повторяйте в молитвах слова символа веры. Повторяйте и помните их. Молитесь так:

Боже Всемогущий, радуюсь, что ты творец неба и земли, и превыше всего я радуюсь, что ты еси Бог наш.

Господи Иисусе! Радуюсь, что ты единородный Сын Вечного Отца, мудрый и единосущный Отцу. Хочу принадлежать тебе и Отцу твоему всецело и нераздельно.

Иисусе! На тебя все упования мои. Ради любви ко мне пришел ты в мир. Девять месяцев был ты сокрыт во чреве матери своей святой. Неизреченная любовь! Да святится имя твое ныне и присно и во веки веков!

- Я запомню.

- Думайте о любви господа, - сказал священник, - который воплотился, и страдал, и претерпел все муки всех мужчин и женщин, собранные в одной его краткой земной жизни, ради любви к нам, к нам, которые, получив от него в дар свободную волю с тем чтобы творить добро, сделались испорченными и больными. Понимаете ли вы, какая это любовь? И не пытайтесь понять. Понимаете ли вы самое жизнь? Нет. Но есть истина, делающая ее разумной и сладостной в высшей степени.

- О, я принимаю ее. Она все объясняет!

- Тертуллиан, великий сын мировой культуры, как вы, ее малое дитя, сказал: Certum est quia irnpossibile est [истинно, потому что невозможно (лат.)].

- Понимаю.

Священник повернулся к ее просиявшему лицу за оконцем исповедальни и поднял руки:

- Deinde ego te absolve a peccatis tuis, in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti [засим отпускаю тебе грехи твои во имя Отца и Сына и Святого духа (лат.)].

3. ПАСТОРАЛЬ

- Кристина! - воскликнул Маркэнд. И увидел, что она не очень рада его появлению.

- Входите. - Она ненужно широко распахнула дверь.

Он вошел вслед за нею в пустую кухню.

- Где Стэн?

- Стэн умер.

Он взял ее за бесчувственную руку, чутьем угадывая, что она не хочет больше вопросов, и ощущая, как смерть Стэна встала между ним и ею. Потом вдруг она сказала:

- Это вы, Дэви? Вы приехали? Где вы были все это время? Я никак в себя не приду. - Она будто не замечала невидимой, непреодолимой смерти, вставшей между ними.

- Где я был? - переспросил он, ошеломленный.

- Да вы на себя не похожи! - Она отошла к печке. - Раньше всего вам нужно поесть, но не слишком много сразу. Потом выспаться.

Он сел.

- Снимите башмаки и носки.

В кухне было слишком тепло; он наклонился над раковиной; даже холодная вода не могла разогнать овладевшую им дремоту.

- Наши еще все наверху. Фила нет дома, но он вернется к ужину. С тех пор как мы здесь, Эстер отдыхает, потому что я взяла на себя заботу о завтраке. - Стэн умер, умер... - Она поставила перед ним яйца всмятку, молоко и хлеб.

Он начал есть. - Стэн умер... - Усталость, по мере того как исчезало напряжение в теле, волнами заливала его, он пьянел от усталости. - Стэн умер... - Напротив сидела Кристина. Свободные складки ее шали были стянуты на высокой груди. - Стэн умер... - Ему незачем спрашивать, как умер Стэн. Если б не он, Кристина не осиротела бы, ее грудь не осиротела бы! _И Кристина это знает_. Он не чувствовал вкуса пищи, слышал лишь сладостный голос своей плоти: "Что мне до Стэна? Я - жив". Страх перед его вопросами, сдавивший горло Кристины, смерть Стэна, его голод - все сливалось в одурении сна.

Наконец она отвела его в маленькую спальню, и он сбросил с себя платье и лег... и проснулся в темноте. Откуда-то снизу поднимался мужской голос, в ушах у него звенело от стремительного, длившегося весь день падения в ночь. Ощупью он нашел свечу и спички на стуле у постели. Там же лежали костюм и белье, все новое, еще с магазинными ярлыками (пока он спал, Кристина вместе с маленькой Кларой отправилась в город и купила это все на остаток денег, присланных им Стэну). Все было впору; только носки и ботинки оказались велики. Он взял свечу, распахнул дверь в темный холл и пошел вниз, на голоса.

Филип Двеллинг встал и протянул свою маленькую руку; пожимая ее, Маркэнд увидел желтую комнату, громко тикающие часы на камине, свое лицо, странно затуманенное в стекле окна, и хозяина, небольшого и пухлого, который говорил ему: "Добро пожаловать... мы вас давно уже ждем", и обеих женщин. Взгляд Кристины казался отсутствующим, хотя она смотрела прямо на него; у другой женщины глаза были черные при электрическом свете; никто по двинулся с места, пока часы не пробили десять ударов.

- Я проспал четырнадцать часов! - Ему стало не по себе, словно через Кристину он уже давно вошел в комнату и это новое появление было нереальным.

- А теперь, - сказала Эстер, поднимаясь наконец со своего стула, - вы, должно быть, голодны.

- Этот сон был настоящим пиршеством, - сказал Маркэнд, - по я действительно голоден.

Эстер пошла к дверям.

- Я недолго обеспокою вас, - услышала она уже из кухни. Она повернулась. - Завтра по телеграфу потребую денег и поеду домой.

- Зачем же торопиться? - оживленно возразила Эстер; тень от притолоки падала теперь на ее глаза. - Вам лучше отдохнуть немного, прежде чем пускаться в такой дальний путь.

Маркэнд наклонил голову, точно повинуясь приказу. - Что они думают? Что я делаю здесь?.. - Кристина молча продолжала шить. Черное шерстяное платье туго обтягивало ее тело. - Есть и моя доля в этом трауре. - Двеллинг терялся в поисках темы для разговора. Эстер сказала: "Суп на столе" - и позвала Маркэнда в кухню.

На следующее утро Маркэнд уже спустился вниз (проспав еще семь часов), когда в комнату вбежала Клара. Девочка изумленно вскинула глаза, потом бросилась ему на шею. Устроившись уютно у него на коленях, она сказала:

- Ну вот, теперь и папочка вернется.

Кристина улыбнулась ей, напряженно, не отводя глаз, чтобы взглядом не встретиться с Маркэндом; улыбка угасла; взгляд угас.

Маркэнд отложил посещение телеграфа. Вместе с Двеллингом он шел вдоль ряда стройных деревьев, скрывавших пузатые домики, по направлению к конторе Двеллинга. "Звезда округа Горрит" занимала нижний этаж дома у поворота на главную улицу - одну комнату, узкую и длинную, загроможденную наборными кассами, кипами бумаги, печатными машинами и подшивками газет; стены ее были оклеены вырезками и карикатурами; меж двух грязных окон стояли линотип и конторка.