- Меня это все не трогает, Чарли. - Маркэнд откинулся в кресле и положил ноги на стол.

Поллард пристально глядел на него, пытаясь понять, но это ни к чему не привело. Как всегда, он видел спокойную крупную голову, глаза непроницаемые и улыбающиеся.

- Да что это за чертовщина наконец?

Маркэнд попыхивал сигарой.

- Вероятно, выдумки Элен? Понадобилось сделать из вас общественного деятеля или еще что-нибудь вроде этого?

Маркэнд покачал головой.

- Ну хорошо, - оживился Поллард, - положим, вы решили пустить на ветер свою жизнь, но вы ведь должны подумать о жене, о детях. Продав свою долю сейчас, вы обрекаете их на относительную бедность. Говорю вам: капитал в двести тысяч - ничто по сравнению с тем, что нас ожидает. Сидите на месте, и вы сделаете своих детей миллионерами. В конце концов, это ваш долг и перед семьей...

- Мой долг перед женой и детьми - продолжать вести жизнь, которая не по мне?

- Ба-ба, старина, каждый делает деньги, как умеет... У вас есть лучший способ про запас?

- А зачем мне делать деньги? В особенности если они у меня уже есть?

- Дэвид, вот теперь вы говорите как человек, лишенный размаха. Десять тысяч в год - это не деньги.

- Это - прожиточный минимум.

- Кто, черт возьми, думает о прожиточном минимуме?

- Вы не то хотели сказать. - Маркэнд встал и внушительно выпрямился перед своим собеседником. - Вы хотели сказать: "Кто, черт возьми, думает о жизни?"

Поллард неопределенно улыбнулся; слова Маркэнда ничего не говорили ему.

- А вы, мой мальчик, полагаете, очевидно, что если вы получили в наследство несколько долларов, то для вас жизнь означает безделье? Очень досадно, что старик не предвидел этого.

- Вряд ли вы точно знаете, что старик предвидел и чего он не предвидел. - Маркэнд снова сел, он вдруг почувствовал усталость.

- Не пройдет и двух месяцев вашего отпуска, как вы измените решение. Вы просто переутомлены, и Соубел с Сандерсом сразу сообразили, в чем дело.

Маркэнд забарабанил пальцами по столу. Он видел, как этот человек, такой озабоченный, кружит в пустоте. Он захотел сказать ему про Лоис.

- Дела занимают большое место в вашей жизни, - сказал он.

- Разумеется, - сказал Поллард.

- Разумеется? - повторил Маркэнд.

- И вы очень скоро, черт возьми, увидите, какое место они занимают в вашей, после того как побездельничаете месяц-другой. Кроме дел, больше ничего нет в жизни. По крайней мере, для мужчины.

- Может быть, вы правы, - сказал Маркэнд.

- Конечно, я прав, - сказал Чарли Поллард.

Завтракать Маркэнд отправился один. Он шел по Уолл-стрит, финансовому сердцу страны. - Итак, я ухожу из этого мира. - Мужчины и женщины, спешившие поесть, казалось ему, не сознавали, где они. Как отдельные единицы, они были невесомы, они были лишь атомы, и что-то, слишком смутное, чтобы это можно было назвать мыслью, подсказывало Маркэнду, что, если бы круг их сознания был шире, каждый из них был бы более весомым. Жалкие клячи в шорах на Ист-Риверской верфи, жевавшие удила, погрузив морду в мешок с сеном, казалось, занимали больше места в мире. Маркэнд поглядывал на дома до сторонам: одни - приземистые, другие - высоко взметнувшиеся над улицей. Дела - вот единственное, что занимает всех этих людей, и оттого они пусты; вот из чего созданы все эти дома, и оттого они непрочны. О чем бы ни думали, пожевывая удила, ист-риверские лошади, их мысли куда реальнее. Но деньги... Они дают жене и детям все, что нужно. Что же в этом нереального? И даже если он покинет деловой мир, все будет по-прежнему. Каждая ложка проглоченной пищи, одеяла на детских постелях, шелк, облегающий тело Элен... Может быть, деловой мир непрочен, но он сам весь опутан его сетями, и вместе с ним - те, кого он любит.

Маркэнд ел баранью котлету, не чувствуя ее вкуса... (чтобы заплатить за нее, он должен был вынуть из кошелька деньги, которые принесло ему дело). Под низким потолком зала было шумно. Беготню официантов, голоса сотни людей, которые скучились вокруг столиков, ели, курили, спорили... подхватывало эхо. Темное многоголосое существо наваливалось на Маркэнда. Он чувствовал напор этого существа, не имеющего реальной тяжести. - Эти люди даже не голодны по-настоящему, как голодны лошади. - И самым плотным веществом в комнате был дым. - Значит, тяжесть вообще относительна. Но если нет у меня критерия? - Уйти от дел, в то время как его существование по-прежнему будет зависеть от них, уподобиться страусу, прячущему голову в песок? - Но как же быть? Обречь Элен, и Тони, и Марту на голод? Или после отпуска снова возвратиться к делам и продолжать жить, как подобает мужчине? Как подобает мужчине... Должен же быть смысл в этих словах. - Он заказал еще стакан пива.

На следующее утро Маркэнд был почти уверен, что его уход из конторы (где он уже стал заканчивать свои дела) будет только временным. Он не пытался возражать, когда мисс Фрейм, словно желая поймать его на слове, сказала: "После вашего возвращения мне будет гораздо легче". Но органическое стремление, гнавшее его вперед, не оставляло места для мысли об отпуске. Ведь не рассудок же побудил его сказать Соубелу и Сандерсу то, что он так неожиданно для себя сообщил им. - А сейчас что я делаю?.. Зачем ищу в телефонной книге адрес конторы старого друга, Томаса Реннарда?

Дэвид Маркэнд заставил себя открыто посмотреть в глаза будущему. - Я ухожу. Конечно, я возвращусь. Но прежде всего я ухожу, и когда я вернусь, ничто уже не будет прежним. - Это он знал, но больше не знал ничего.

Он не встречался с Реннардом двенадцать лет, со времени их разрыва. (То было в апреле, в апреле, как и сейчас!) Маркэнд помнил утро, наставшее после долгих мук и колебаний; на рассвете он встал с постели и выглянул в раскрытое окно - и ощутил весну в теплом тумане. Он снова лег в постель и уснул. Он проснулся весь в поту, но с чувством прохладной свежести, которого уже давно не испытывал. И когда Том вышел к завтраку, он сказал ему: "Я хочу уехать и жить один". Маркэнд снова видел перед собой изможденное лицо Тома в залитой солнцем комнате, его горящие глаза. И последнее утро, которое они провели вместе. Завтрак прошел как всегда: вошла с подносом миссис Ларио, и накрыла на стол, и положила газеты на обычное место. Его волнение - каким нереальным оно казалось все эти годы и вдруг снова стало реальным. Он не мог есть, встал из-за стола. "Прощай, Том". Они пожали друг другу руки. Он переехал в отдельную комнату в Вест-Сайде; стал каждый вечер встречаться с Элен; отыскал свою заброшенную скрипку, которую после свадьбы забросил опять... Он не мог понять, почему все это вдруг ожило в его памяти.