Анализатор стоял в закутке, дежурному фельдшеру не было видно Хэла. Ярроу набрал нужную программу, ввел пробы, сел. Вскочил, забегал по закутку. Тем временем анализатор мурлыкал, как довольный кот, пировал на свой манер химический. Через полчаса гукнул разок, и загорелась зеленая надпись "АНАЛИЗ ЗАВЕРШЕН".

Хэл нажал кнопку. Как язычок из металлического ротика, высунулась заполненная бланк-распечатка. Прочел. Моча в норме. Никаких инфекций, рН в норме. И что самое удивительное, кровь в норме!

Не было уверенности, что анализатор не напортачил с анализом крови Жанетты. Но вероятность, что кровь у нее такая же, как у землян, тоже была велика. Почему бы и нет? Хотя от Земли до Оздвы четыре десятка световых лет, но. законы развития живых существ от этого не меняются. Что там, что тут двояковогнутый диск - наиболее эффективная форма частички, которая обеспечивает максимальный перенос кислорода.

Так, по крайней мере, думалось, пока собственными глазами не увидел, как выглядят кровяные тельца у жучей.

Анализатор застрекотал. Пошла распечатка. Неизвестный гормон! Судя по виду молекулы, похожий на один из гормонов паращитовидных желез, управляющий обменом кальция.

Это что за новости! Может, как раз эта штука у Жанетты в крови и есть причина беды?

Сработала цифропечать. Содержание кальция в крови - сорок миллиграмм-процент.

Странно! При таком высоком проценте почки обязаны сработать, избыток кальция неизбежно пробился бы в мочу. А не пробился. Куда же этот кальций девается, Обратник его побрал бы!

Зажглась красная надпись "КОНЕЦ РАБОЧЕГО ЦИКЛА".

Хэл схватил с полки справочник, открыл раздел "Кальций". Прочел - гора с плеч. Похоже, прояснилось. Похоже, у Жанетты гиперкальцемия, она проявляется при большом числе заболеваний, с рахита начиная и кончая размягчением костей и дегенеративным гипертрофированным артрозоартритом. Но в основе всех этих хвороб - нарушения в работе паращитовидных желез, вот что главное!

Теперь - к фарматрону. Нажал три кнопки, набрал номер, две минуты подождал - откинулся лючок на уровне груди. Выкатился податчик. А на нем пластиковая упаковка: шприц для подкожных вливаний и ампула на тридцать кубиков с чуть сизоватым раствором. "Сыворотка Джеспера", ударный регулятор деятельности паращитовидных желез.

Хэл сунул упаковку во внутренний карман, запахнул плащ и вышел вон. Дежурный фельдшер и ухом не повел.

Теперь - на оружейный склад. Вручил кладовщику требование - все, как положено, в трех экземплярах - на автоматический пистолет калибром 1 мм и сотню патронов с разрывными пулями. "Ламед" и тут сработал: кладовщик не стал разглядывать подписи, подделки не заметил и отпер шкаф. Пистолет, крохотный, в руке не видно, Хэл сунул в карман брюк.

Миновал один коридор, миновал другой и ту же операцию проделал, чтобы разжиться ключом от блокиратора на гичке. Вернее, попытался проделать.

Но тамошний дежурный глянул на бумаги, почесал в затылке и сказал:

- Извините. Такие требования должны быть завизированы лично начальником службы охраны. Часок придется подождать. Он сейчас на совещании у архиуриелита.

Хэл убрал бумаги.

- Не горит. Дело есть. Завтра утром загляну.

По пути домой прикинул план действий. Прежде всего сделать Жанетте укол, перенести ее в гичку и рвануть километров на сорок - сорок пять. Тогда-то и взломать кожух под панелью управления, два проводка закоротить, один перебросить на соседнюю клемму. Так снимается пятидесятикилометровое ограничение. Увы, при том на "Гаврииле" сработает сигнал тревоги.

Вся надежда на то, что к этому времени удастся уйти за гряду к западу от Сиддо. Гряда помешает, сигнал об отключении блокиратора до "Гавриила" дойти не должен. Но автопилот на гичке врубится, а на ходу, может, удастся разбить передатчик пеленг-сигнала, и тогда их никто не сыщет. - И если вести гичку на бреющем полете, есть шанс, что не заловят до самого рассвета. На рассвете надо будет нырнуть в ближайшее озеро или в глубокую реку и отлежаться до темноты на дне. Когда стемнеет, можно будет вынырнуть и рвануть в тропики. А если радар покажет признаки погони, можно попробовать идти подводным ходом. К счастью, гидроакустических приборов на "Гаврииле" нет.

Хэл оставил гичку у поребрика. Затопотал по ступенькам. Попал ключом в скважину с третьей попытки. Запирать за собой не стал, просто прихлопнул дверь.

- Жанетта!

В жар бросило: вдруг она в полубреду встала, сумела открыть дверь и ушла!

Донесся тихий стон. Отпер спальню, распахнул дверь - Жанетта лежала с широко открытыми глазами.

- Жанетта, тебе не лучше?

- Нет. Хуже. Много хуже.

- Люба, не переживай. Я такое лекарство достал, что ты у меня козочкой запрыгаешь! Через пару часов вскочишь и начнешь кричать: "Где бифштекс?"! А на молоко и глядеть не захочешь. Канистру "негоридуши" потребуешь. И...

И на полуслове осекся, увидев, как она изменилась в лице. Не лицо стало, а каменная маска отчаяния, точь-в-точь как жутковатые резные деревянные маски греческих трагиков.

- Матерь великая! - простонала. - Что ты сказал? "Негоридуша"? - ее голос окреп. - Так ты поил меня "негоридушой"?

- Буверняк, Жанетта. Да что ты? Тебе же нравилось. Какая разница? Сейчас мы...

- Ой, Хэл, ой, Хэл, что же ты натворил!

Серая скорбная маска исказилась. Хлынули слезы. Если бы камень мог плакать, так плакал бы камень.

Хэл развернулся, бросился на кухню, вынул упаковку, сорвал пленку, воткнул иглу в ампулу. Вер нулся в спальню. Пока искал иглой вену, Жанетта молчала. А ему страшно стало, что игла сломается. Кожа у Жанетты сделалась, как ломкая корка.

- Землян эта штука поднимает, глазом моргнуть не успеешь, - сказал он, изо всех сил стараясь изобразить жизнерадостную, полную оптимизма медсестру.

- Иди сюда, Хэл. Все это... все это не поможет.

Он вырвал иглу, протер место укола спиртом, наложил тампончик. Встал на колени рядом с кроватью, поцеловал Жанетту. Губы у нее стали жесткие, как подошва.

- Хэл, ты меня любишь?

- А ты все не веришь? Сколько раз повторять?

- Что бы ты ни узнал про меня?