- Мадам... капитан, - поправился высокий тощий монах. - Вы разошлись с аббатом. Он только что был здесь, молился с безумной иноземкой.
- Аббат милосерден, - Аш не остановилась. - Вам ни к чему входить со мной. Я всего на несколько минут.
Она пригнулась, проскользнув под массивной дубовой притолокой, и прошла в дальнее помещение, не слушая робких возражений монаха. Даже сквозь подошвы сапог чувствовалось, как неровно уложены скрипучие половицы. Распрямившись, она оказалась в золотистом луче светильника и с трудом разглядела лишенную всякой мебели комнату, беленые штукатуркой стены и кучу одеял под окном с ромбиками стекол.
Виоланта сидела рядом с Фарис на полу под светильником. Обе повернули головы навстречу вошедшей.
Пол под ее ногами снова пронзительно скрипнул, и груда одеял зашевелилась. Показались потемневшие от пота седые волосы. Аделиза приподнялась, протирая глаза чумазыми кулаками.
- Я не знала, что ты здесь, - объяснила Аш, обращаясь к Фарис.
- Ваш аббат отдал вторую комнату рабам-мужчинам. А меня поместили с женщинами.
Снова послышалась свирель. Теперь было ясно, что музыка доносится из дальней части здания. Аш кинула взгляд на Виоланту, на Аделизу - и снова обратилась к женщине, которая сейчас - с коротко остриженными волосами, в швейцарском платье с чужого плеча - выглядела еще больше похожей на нее.
- Явственное фамильное сходство, - заметила Аш, проведя языком по пересохшим губам.
Она против воли то и дело оглядывалась на безумную старуху. Аделиза сидела, завернувшись в одеяла, раскачиваясь из стороны в сторону и что-то мыча про себя. Потом вдруг стала ударять кулаком по колену. Аш не сразу поняла, что женщина отбивает такт мелодии флейты.
- Дерьмо, - сказала Аш. - Вот, значит, почему они убивали младенцев. Они думали, что мы все так кончим. Ты когда-нибудь думала о том, что тебя ждет в будущем?
Маленькая Виоланта что-то быстро прошептала.
- Она тебя не поняла, но тон ей не нравится, - объяснила Фарис.
Аделиза, словно потревоженная звуком голосов, перестала раскачиваться и схватилась за живот, поскуливая и мяукая. Она что-то говорила. Аш с трудом разобрала на малознакомом жаргоне карфагенских рабов:
- Болит! Болит!
- Что с ней? Больна?
Виоланта снова заговорила. Фарис кивнула.
- Она говорит - Аделиза голодна. Говорит - Аделиза раньше не знала, что такое голод. О ней всегда заботились. Она не знала боли пустого желудка.
Аш шагнула вперед. Лязг брони, которого она, привыкнув, почти не замечала, в тесной комнатушке показался очень громким. Женщина вскочила на ноги и попятилась, заслонившись одеялом.
- Подожди, - Аш остановилась и успокаивающе заговорила: - Я не обижу тебя, Аделиза. Аделиза, я тебя не обижу.
- Не верится! - пробормотала Виоланта, снова укутывая плечи старухи одеялом. Аделиза рассеянно задрала рубаху, обнажив дряблый живот и почесывая заросший седыми волосами лобок. Ее бедра, живот и груди оказались покрытыми сетью тонких белых шрамов и царапин. Виоланта поправила одеяло, проговорив что-то на своем неразборчивом карфагенском .
- Она сказала - Аделиза боится, когда много людей и когда видит оружие. - Фарис наконец поднялась с пола. - Девочка права. Аделиза мало сталкивалась с людьми, кроме моего отца Леофрика и тех мужчин, с которыми он ее сводил. Она никогда не видела много людей сразу.
Аш вглядывалась в лицо Аделизы, скрытое тенью. "Неужели я на нее похожа?" Тяжелая челюсть и припухшие веки: не понять, старуха или просто обрюзгшая пожилая женщина, но в неопределенной пухлости щек видится младенческая наивность.
Ее скрутил приступ всепоглощающей жалости, к которой примешивалось отвращение.
- Христос! - воскликнула Аш. - Она же умственно отсталая!* [В оригинале: "та, которой коснулся господь" или "господня дура".] Точно!
Одеяло на груди Аделизы шевельнулось. Аш разглядела что-то прячущееся в складках шерстяной материи и тут же ощутила наполняющий комнату слабый запах: крысы. Виоланта опять неразборчиво забормотала.
- Что?
Фарис подобрала валявшееся на полу одеяло и закуталась в него. Ее дыхание виднелось у губ белыми облачками.
- Она говорит, имей уважение к ее матери.
- К ее матери?
- Виоланта - тебе родная сестра. И племянница в то же время. Мой отец Леофрик свел с матерью одного из наших братьев. Одна из их детей Виоланта. Я привела с собой еще двух мальчиков.
- О Христос милосердный, зачем! - вырвалось у Аш. Фарис не отозвалась. У Аш хватило времени подивиться: сказалось бы, должно быть легко понимать человека, так похожего на тебя". Затем она услышала вопрос:
- Зачем ты здесь?
- Что?
- Зачем ты сюда пришла? - резко повторила Фарис. За прошедшие несколько часов она нашла возможность вымыть лицо и руки; в трепещущем свете лампады кожа казалась очень бледной. Темноглазая светлокожая женщина с волосами, едва прикрывающими мочки ушей, она говорила голосом, охрипшим после долгого допроса:
- Зачем? Меня теперь казнят? Или дадут время до завтра? Ты пришла объявить мне приговор вашей герцогини?
- Нет, - ответила Аш, растерянно тряхнув головой и притворяясь, что не замечает надрыва в голосе Фарис. - Я пришла повидаться с матерью.
Она не собиралась этого говорить, она и себе-то в этом не признавалась. Руки вдруг похолодели. Аш сняла стальные перчатки, снова застегнула пряжки и повесила их на эфес меча, потом, царапая пол оковкой ножен, пересекла комнату и остановилась перед Аделизой.
- Она меня не узнает, - проговорила Аш.
- Она и меня не узнает, - усмехнулась Фарнс. - Ты надеялась, что она признает в тебе свою дочь?
Аш помедлила с ответом, опустилась перед Аделизой на корточки, чувствуя исходящий от ее кожи запах мочи и молока. Случайное движение руки Аделизы заставило ее вскочить, отработанным боевым движением сжав рукоять кинжала.
Аделиза потянулась к ней, погладила пальцем кожу сапог и подняла глаза.
- Не бойся, не бойся...
- Иисусе! - Аш провела ладонью по лицу. Ладонь стала мокрой.
Короткошерстый крысенок выбрался на плечо старухи. Аделиза тут же забыла про все на свете, неуклюже лаская его толстыми пальцами. Зверек лизал ее шею.