Я думал, что будет гораздо скромнее - ведь чтобы изготовить все, что выставлено в зале, надо было затратить по меньшей мере неделю.
- Один раз в двадцать пять лет можно постараться, - довольно улыбались ветераны.
Сколько людей может вместить актовый зал Дворца пионеров и сколько в нем собралось, я не считал, а провести запись мы не догадались. Свободных мест не было: люди стояли вдоль стен и сидели в проходах между рядами. Мы с Людмилой Яковлевной поздравили туристов с нашим праздником, а потом на сцену вышла студентка пединститута, давно и добровольно взвалившая на себя обязанности историографа группы.
- Недавно я прочла книгу американского социолога, - она назвала чью-то фамилию. - Так вот, он утверждает, что неформальные объединения, подобные нашему, обычно существуют не более пяти-шести лет.
Студентка переждала веселый шум в зале и тяжело вздохнула:
- Как ни прискорбно, но по науке нас не должно быть. Мы - только мираж. Поэтому запомните сегодняшний вечер: когда еще доведется присутствовать на таком собрании призраков!
- Являются призраки первого поколения! - утробно возвестили динамики.
Выходят мои дорогие интернатские, уже мамы и папы, так и оставшиеся для меня девчонками и мальчишками. Вспоминают, как у нас все начиналось, как впервые шли по горам, по тайге, и поют туристские песни тех лет, давние песни своей молодости, о которых даже не слышали приходящие к нам новички.
Сменяются на сцене поколения туристов: бывшие школьники, бывшие студенты. И вот уже наш последний набор - девушки из колледжа.
На экране - отрывки из наших фильмов, слайды о подмосковных и горных походах разных лет. Ребята узнают себя еще совсем молодыми - смех, шум, аплодисменты. Призраки веселятся!
Группу поздравляют родители нынешних туристов, говорят, что их детям повезло на встречу с нами. Громогласный Михаил Владимирович Кабатченко под хохот зала вспоминает мои интернатские выкрутасы:
- Врывается ко мне в кабинет воспитательница. Нет, сначала влетели обезумевшие глаза, а потом все остальное.
- Идите, - кричит, - посмотрите, что ваш Вэ-Я вытворяет!
Ну, думаю, не иначе Виктор Яковлевич напился и теперь буянит. Выбегаю на улицу и вижу - стоит ваш руководитель с ребятами и спокойно смотрит на небо. Вроде трезвый, так об чем шум? Взглянул кверху - вы перестаньте гоготать, я о серьезных вещах говорю - взглянул кверху и сразу руками вокруг себя зашарил: за что бы схватиться, чтоб не упасть. Из-под самой крыши по стене интернатского корпуса идет мальчишка. Ну да, за веревку держится, ну и что? Вы представляете, что такое пятый этаж?! А тут воспитатели сбежались, кудахтанье началось. Собрал я свою волю в стальной кулак, подхожу к Виктору Яковлевичу и равнодушно спрашиваю: не сорвется?
- Вроде не должен.
Понимаете: "Вроде не должен!"
- А нельзя ему обратно на крышу залезть?
- Нельзя, - говорит Виктор Яковлевич, - этому он еще не обучен. Теперь только вниз.
Кабатченко потер то место, где у него должно быть сердце.
- Что прикажете делать? Сказать, чтобы прекратил это занятие, - так ведь все равно мальчишке надо спускаться. Оглядываюсь на воспитательниц: "Ну что вы разволновались? Идет обычная запланированная тренировка перед Кавказом. Только от дел меня отрываете". И ушел. А в кабинете в зеркало посмотрел - сколько у меня седых волосков прибавилось. Или вот еще случай...
Кабатченко продолжал веселить зал, пока я не сделал крест руками судейский знак "Время!": заканчивай.
Сергей Волков и Александр Александрович Остапец подводили под нашу группу теоретическую базу - и снова фильмы, слайды и песни. Четыре часа пролетели незаметно. Мы бы просидели и дольше, но нам намекнули, что пора и честь знать...
На этом юбилейном вечере мы показали отрывки из спектаклей нашего театра. Театр возник два года назад как-то случайно, во всяком случае, мы его не планировали. Исполнители - только мужчины, и давались спектакли систематически: один раз в год, к Международному женскому дню. Ну, разумеется, мы и раньше поздравляли девочек, а они нас - на 23-е февраля. Даже соревновались, у кого лучше получится. Но что могут придумать девчонки? Споют пару песен на групповую тематику, подкинут обнаженные ножки в канкане на снегу и раздадут подарки, присовокупив к ним невинный поцелуй. На большее фантазии не хватало. У мужчин все-таки была фора: 8-е марта после февраля идет. Мы собирались в спортзале и, учтя уровень женского выступления, изобретали что-нибудь похлеще. Девочки пристегнули к себе сшитые из поролона куклы, которые в темноте у костра двигались почти самостоятельно, - это, конечно, смешно. Но диалоги кукол - не так, чтобы очень. А мы им - взрывы петард, привидения в балахонах и стишки о подвигах каждой в горах. Они нам подарки в руки, а мы заставляем срезать подарки с веревочки при завязанных глазах. Один раз удачней получается у девчонок, другой - у мальчишек, но чаще все-таки у мужской половины группы.
Однажды к 23-му февраля группа выйти в лес не смогла, и мы решили объединить два праздника в марте. Наш Придворняжный поэт Володя Борисов сочинил что-то очень остроумное - не ударять же в грязь лицом при очном соревновании! Мы наскоро отрепетировали, запаслись подарками, среди которых самыми ценными были долго ожидаемые девчонками комплекты больших фотографий горного путешествия, и спокойно расселись у костра, вежливо похлопав, вызывая девочек на утоптанную в снегу сцену.
Ничего особенного мы не ожидали, но то, что увидели, не ожидали увидеть вовсе. Ах, как мы просчитались! Мы не учли, что в группе появилась кандидат филологических наук и полиглот Женя Смагина, в будущем автор академического издания книги с немудреным названием: "Кефалайа ( "Главы").
Коптский манихейский трактат".
Женя переложила на туристский лад сцены из шекспировской комедии "Укрощение строптивой". Девушки вышли в испанских костюмах и выдали такой искрометный текст, что мы сначала поразевали рты, а потом начали икать и хохотать.
- Вэ-Я, после них нельзя выступать, - растерянно шептал мне Володя Борисов. - Придумайте же что-нибудь!