– Неопределимая возможность? – Маккой в притворном изумлении покачал головой. – Это у вас на Вулкане так говорят, когда что-то подозревают, да, Спок?

– Это не просто подозрения, доктор. Просто результаты наших наблюдений пока выглядят совершенно несвязными, а, следовательно, нелогичными. Прошлый опыт привел меня к выводу, что кажущийся нелогичным феномен чаще всего является не результатом действия законов природы, а результатом манипуляций этими законами разумными, но менее логичными существами.

Капитан Джеймс Т. Кирк сдержал улыбку и, опустив глаза, поудобнее устроился в командирском кресле. Мысль о том, что аномалии не являются природным феноменом, конечно, приходила ему в голову, но, как сказал бы Спок, он не придавал ей значения фактора большой вероятности. В первый раз, когда "Энтерпрайз" попал в зону действия одной из таких аномалий, корабль оказался мгновенно транспортирован более чем на триста парсеков и поврежден влиянием окружающей турбулентности. В тех условиях первоочередной задачей было выжить, спасти себя и звездолет, так что времени для научного анализа или философствований оставалось мало.

Теперь дело обстояло иначе. Снабженные новейшими сенсорными приборами, позволяющими точно определить местонахождение, а значит, и избежать странных и сложных турбуленций, имея в своем распоряжении более двухсот зондов, они пришли сюда изучить то, что, по всей вероятности, являлось скоплением подобных аномалий, открытых разведывательным кораблем вскоре после возвращения "Энтерпрайза" из Мерканианской системы, куда их так неожиданно забросила первая аномалия. А если быть еще более точным, то их целью было изучить скопление гравитационно-турбулентных зон для того, чтобы определить, есть ли в центре некоторых или далее всех подобных зон аномалии, сходные с той, что сначала поглотила, а потом перенесла "Энтерпрайз" на расстояние в триста парсеков. Посылая в такие аномалии зонды, исследователи и рассчитывали понять, куда они ведут.

Пока что эти явления были обнаружены в центре семи турбулентных зон, на что ушло сорок восемь зондов. Шесть из них прошли аномалии без какого-либо эффекта, вынырнув в соответствующем месте без признаков повреждений и вообще без изменений. Сорок один появился на расстоянии от ста до пятисот парсеков, причем в направлениях, совершенно неожиданных. Два зонда, запущенные с интервалом в несколько миллисекунд в одну и ту же аномалию, возникли в разных местах: один в направлении Центра Шепли, другой – территории клингонов, а разделяло их не менее шестисот парсеков. Короче, как сказал Спок, действия так называемых аномалий были лишены всякой логики и не поддавались анализу. А теперь последний зонд вообще исчез, то ли унесенный за пределы пятитысячного радиуса действия своего передатчика, то ли поврежденный, то ли...

– Может, его исчезновение связано со сдвигом в силовом поле, мистер Спок? Ведь эти два явления произошли почти одновременно.

– Конечно, это возможно, капитан. Однако без дополнительной информации мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть эту гипотезу.

– Тогда еще один зонд, мистер Спок?

Старший офицер не успел ответить – зашипели двери турболифта. На мостик прошествовал коренастый мужчина лет пятидесяти с начинающими седеть коротко подстриженными вьющимися волосами и сердитым взглядом. Отличался он от членов экипажа "Энтерпрайза" зеленой гражданской туникой, в которую был одет.

– Какой это ерундой вы тут занимаетесь, Кирк? – резко бросил он таким тоном, что не оставалось сомнения: обращение к капитану без упоминания его ранга – это не недосмотр, а намеренная попытка задеть.

– Добро пожаловать на мостик, доктор Крэндалл, – сухо сказал Кирк. – В чем проблема?

– Проблема в том, Кирк, что несколько секунд назад меня разбудил толчок, который, случись это на поверхности планеты, я счел бы за землетрясение. Мне хотелось бы знать, в чем дело и почему этого нельзя было избежать.

Кирк перевел взгляд с Крендалла на офицера-исследователя.

– Слово за вами, мистер Спок.

Старший офицер повернулся к гостю. Выражение его лица ничуть не изменилось, разве что одна бровь чуть заметно поднялась вверх.

– Причина, доктор Крэндалл, заключается в непредсказуемом и резком изменении как силы, так и структуры гравитационного поля, окружающего так называемую аномалию, исследованием которой мы в данное время занимаемся. Избежать этого было невозможно из-за непредсказуемости явления. Все имеющиеся в нашем распоряжении знания не позволяют заранее определить наступление подобных изменений.

Крэндалл, еще не вполне привыкший к манере уроженца Вулкана изъясняться спокойно и обстоятельно, казался немного ошарашенным.

– Понимаю, – сказал он так, словно из него выпустили часть пара. – Но корабль... Не поврежден?

– Нисколько, – уверил его Кирк. – Как вы знаете, наши сенсоры позволяют...

– Знаю, знаю, – перебил его Крэндалл. Оглядевшись по сторонам, он повернулся к экрану. – Это аномалия? Новая?

– Так точно, – ответил Кирк. – Седьмая.

– Почему не вызвали меня? В конце концов, я же официальный наблюдатель, а это значит, насколько мне известно, что мое присутствие при таких экспериментах необходимо.

– Если вы припоминаете, доктор Крэндалл, – спокойно заметил Кирк, – во время наблюдения за предыдущей аномалией вы сказали, чтобы вас не беспокоили, если только не случится что-то необычное. "Что-нибудь совершенно захватывающее", – именно так вы сказали, насколько помню.

– Если это "что-нибудь" заставило вздрогнуть звездный корабль класса "Конститьюшен", то, раз уж я здесь, кто-нибудь ознакомит меня с последними результатами?

– Конечно, доктор, – сказал капитан и снова отвернулся. – Мистер Спок?

– Хорошо, капитан, – отозвался тот и начал подробный отчет о всех зондах, приводя данные наблюдений, полученные после поспешного ухода доктора Крэндалла с предыдущей вахты.

Кирк откинулся в кресле, слушал и в который раз удивлялся. О чем думало командование Звездного флота, когда разрешило доктору Джейсону Крэндаллу командировку на борт "Энтерпрайза" в качестве официального наблюдателя? Правда, Крэндалл заведовал лабораториями, которые при поддержке Звездного флота разрабатывали сенсоры, установленные на корабле>, но сам он, хотя и был доктором физики, все же больше занимался политикой, чем наукой. Иначе, капитан ничуть в этом не сомневался, никакой лаборатории ему бы не доверили. После нескольких дней его пребывания на борту корабля стало совершенно ясно, что Крэндалл считал научные разработки – да и саму их миссию – очередными ступенями, ведущими к более высокому посту, возможно даже в Научном Совете Федерации.