Когда, пробившись сквозь шипение глушилок, радио принесло сообщение «Би-БиСи» о смерти Владимира, я попросту не поверил. Это же нелепо! Тем более, что слухи о его смерти муссировались не раз. Но когда тот же канал повторил это в полночь, в сообщении я уловил привкус безысходной уверенности. И побрел из своего дома отдыха на берег Финского залива, утыканный большими и малыми валунами. Стояла спокойная белая ночь, но душа клокотала.

Хоть о камень башкою, хоть кричи — не кричи. Я услышал такое в июльской ночи, Что в больничном загоне, не допев лучший стих, После долгих агоний Высоцкий затих. Смолкли хриплые трели, хоть кричи — не кричи. Что же вы просмотрели и друзья, и врачи? Я бреду как в тумане, вместо компаса злость. Отчего, россияне, так у нас повелось? Только явится парень неуемной души И сгорит, как Гагарин, и замрет, как Шукшин, Как Есенин повиснет, как Вампилов нырнет. Словно кто, поразмыслив, стреляет их влет.

Стихи, к удивлению, просто лились из меня, успевай только записывать. Хорошо, что в куртке всегда был блокнот и авторучка.

Как и песни Высоцкого, мои лекции расходились и на магнитофонных пленках.

Неожиданно прозвучал однажды по телефону голос, принадлежащий «лицу кавказской национальности». «Дорогой Владимир Георгиевич! Вы мой спаситель. Вы меня вытащили из лап смерти. Я хочу Вас поблагодарить, сделать что-нибудь приятное». Это звонил заместитель председателя Совета Министров Абхазской автономной республики Шота Мамович Шакая. После операции на сердце, находясь в Кремлевской больнице, он мучительно долго приходил в себя. У него пропал интерес к жизни, к газетам и телевизору, он даже перестал есть. И вот кто-то дал ему прослушать четырехчасовую пленку с моей записью. Он попросил еще раз, потом еще, проявив жгучий интерес. Дело пошло на поправку, а кончилось тем, что по правительственной телеграмме я был командирован Министерством судостроения, в систему которого входил НИИ, где я работал, в Сухуми, где на три дня попал в супергостеприимные объятия возродившегося к жизни государственного человека. Но продолжим лекцию.

Выход в космос изменил мировоззрение человечества. Сегодня уже не кажется невероятной идея множественности обитаемых миров, за которую отправили на костер Джордано Бруно.

Вот как излагал свой взгляд астроном К. Фламмарион: «Обитаемость планет является единственным объяснением их существования, и ни строение планет, ни какие бы то ни было другие условия не могут помешать развитию на них жизни».

У мыслителей с широким кругозором никогда не возникало сомнений по поводу распространенности жизни во Вселенной. Ф. Энгельс полагал, что Разум, затухая на одном небесном теле, неизменно возрождается на другом. В этом постулате заложена не только идея перманентного существования и распространения Разума в Космосе, но и мысль о том, что Разум (сознание) всегда присутствовал во Вселенной наряду с Материей и неизвестно, что из них первично, а что вторично. Даже мы с вами, доморощенные философы несравнимо более низкого ранга, воспитанные на ленинской теории отражения, понимаем сегодня, что искра разума может привести в движение массив материи, а искусственно сконструированная в голове идея, не диктуемая бытием, природой, может изуродовать это самое бытие.

«И о каком «одиночестве» человечества перед «жерлом вечности» можно — со столь озабоченным видом! — рассуждать после того, как стали известны космологические взгляды Циолковского и Вернадского», — пишет доктор философии Г. И. Куницын.

Высочайшего звучания гипотеза множественности миров достигла у К. Э. Циолковского. Наша эпоха рекламирует Циолковского как родоначальника теории и практики ракетоплавания. Да, это так. Но это далеко не все. И, на мой взгляд, Циолковский-философ неизмеримо выше, чем Циолковский-изобретатель и расчетчик. «Для меня ракета не самоцель, а лишь средство для достижения иных миров».

В этой фразе весь Циолковский. Иные миры — вот куда устремлялся наш великий соотечественник и душой, и телом.

Мне, например, неизвестны другие мыслители подобного масштаба, способные спокойно оперировать категориями в миллионы и миллиарды лет. Циолковский понимал, что на своей планете человечество обречено экологически и демографически и его спасение — в переселении на другие небесные тела. Заботясь о нашем будущем, он всячески обосновывал эту грядущую эвакуацию, выбрав средством передвижения ракету и спрогнозировав условия перелета, обитания и даже общественного устройства в «иных мирах». Он рассчитал средний жизненный цикл цивилизаций в Космосе. От момента зарождения до момента затухания средний возраст цивилизации, по Циолковскому, составляет миллион миллионов лет, то есть десять в двенадцатой степени.

Циолковский выдвинул жизненную цель, объединяющую ныне разрозненное и, по сути, не имевшее до этого общего ориентира человечество: покинуть «колыбель», «расцвести» на других планетах.

Чем дальше время уносит от нас живого Циолковского, тем ярче высвечивается содеянное им. К нашему общему стыду почти не переиздано его философское наследие, которое логично было бы объединить единым названием «Космическая философия». В тощих брошюрах, изданных на грубой бумаге малыми тиражами за счет автора, гипотеза множественности миров представлена очень ярко. «Причина космоса», «Воля Вселенной», «Неизвестные разумные силы», «Монизм Вселенной», «Научная этика» — вот названия некоторых из них.

Кратко суть гипотезы можно изложить так. В бесконечной Вселенной существует бесконечное множество Галактик, включающих в себя бесконечное число небесных тел, на которых зарождается, развивается и затухает бесконечное число внеземных цивилизаций.

По той же гипотезе, некоторые небесные тела осваивались цивилизациями путем космической экспансии (грубая аналогия: примерно так, как мы осваивали целину). А на некоторых, по Циолковскому, жизнь возникла путем самозарождения. И эти самозародившиеся цивилизации на своем начальном этапе переживают муки этого самозарождения, как, например, земляне.

Поговорим чуть подробнее о Циолковском. Это необходимо. Лишь недавно в Москве вышла книга (тиражом всего в 4500 экземпляров), включившая в себя одиннадцать его философских произведений. Большинство же его работ хранится в архивах. Написанные от руки, напечатанные на машинке, они так и не дошли до российского читателя. Хотя сам Константин Эдуардович считал их главным делом своей жизни, а космические расчеты, технические изобретения и открытия — лишь подтверждением своих философских воззрений.

На чем основываются эти воззрения? На том, что Вселенная жива. Она населена существами иных миров, более высоким разумом. Что дает Циолковскому повод это утверждать? Впрочем, вот его собственные объяснения:

«Нам говорят: если бы они были, то посетили бы Землю. Мой ответ: может и посетят, но не настало еще для того время… Нам еще возражают: если бы они были, то какими-нибудь знаками могли бы нам дать понятие о своем бытии. Мой ответ: наши средства очень слабы, чтобы воспринять эти ЗНАКИ. Кроме того, низшим животным нет смысла давать знать об этой населенности планет, но и большинству человечества — также, ввиду низкой степени его развития. Не принесло ли бы даже это знание вред?. Мы, братья, убиваем друг друга, затеваем войны, жестоко обращаемся с животными. Как же мы отнесемся к совершенно чуждым существам? Не сочтем ли их за соперников по обладанию Землей и не погубим ли самих себя в неравной борьбе? Они этой борьбы и гибели желать не могут».