На пятый день наших отношений я сделал ей предложение. Конечно, я не успел ее узнать, мне был неведом ее характер, привычки, достоинства и недостатки, насколько глубоко ее чувство ко мне. Это был зов судьбы. Я был абсолютно уверен, что ребенок мне нужен именно от нее и именно сейчас!

Родители были в панике. Как всегда в таких случаях, они считали, что я еще недостаточно взрослый, чтобы заводить ребенка. Дескать, сначала надо закончить институт и т.д. Мама плакала, отец ходил мрачнее тучи. Доводы окружающих на меня не действовали. В голове засело одно: я хочу ребенка, и никто не мог меня остановить.

Наоборот, я был уверен, что все складывается как нельзя лучше. Я выбрал в жены самую красивую девушку в институте. Люба отличалась трудолюбием, целеустремленностью, училась на «отлично». Я видел ее общественный темперамент, ее активность в комитете комсомола института. Наконец, она не была избалованной, происходила, как я, из простой семьи. Я представлял, как мы вместе пойдем по жизни, что у нас будет общая цель.

Я действовал решительно, быстро. Мы пошли в загс, подали заявление и начали готовиться к свадьбе. Мои и Любины родители, друзья были шокированы настойчивостью и спешкой, но в конце концов смирились с неизбежным событием. Мы поженились, сыграли веселую студенческую свадьбу.

На другой день, когда Люба и все родственники еще спали, я умчался на гребную базу. Счастье появления ребенка приблизилось вплотную. Эмоции переполняли меня: хотелось сесть в лодку и рвануть навстречу волнам, ветру, солнцу! О том, что оставлять молодую жену наутро после свадьбы без предупреждения нехорошо, я как-то не подумал. И в этом был залог грядущих конфликтов.

Ровно через десять месяцев у нас родилась замечательная малышка, которую мы назвали Кристиной. Это было удивительное событие: новый человек на Земле – новая жизнь, продолжение нашей! Мы с Любой очень ждали появления ребенка на свет, гадали, кто будет, – мальчик или девочка, пытались представить будущее. Что в мире может быть лучше желанного ребенка!

Вместе с радостью пришла и отцовская ответственность за бла­гополучие и счастье маленького существа. Моя жизнь резко изменилась.

Когда-то меня поразила осторожность Олега Филиппова, ставшего отцом раньше меня. Поздней осенью, в предзимье, мы тренировались на Волжском водохранилище на байдарке-«двойке». Молодая удаль кипела в нас, и я предложил Олегу сгонять до дальнего берега. Шестнадцать километров, для «двойки» – сущий пустяк. Олег мне ответил: «Не стоит! Я теперь – батя и стараюсь без нужды не рисковать». Правильно: вода ледяная, а место очень широкое. Случись что – никто не успеет помочь. Я тогда с удивлением подумал: «С каких это пор Олег начал чего-то опасаться? Раньше у нас и в мыслях не было, что можно утонуть!». Я полностью понял Олега, когда появилась Кристинка. Осознал, что отныне моя жизнь принадлежит не только мне.

В день, когда родилась дочурка, эмоции лились через край, и я решил закатить пир, не дожидаясь выписки Любы из роддома. Мы с ней жили тогда в квартире моих родителей, в 12-метровой комнате. Я уговорил их уйти на вечер в гости к родственникам, чтобы не смущать молодежь. Собрались мои друзья-студенты: два Юрия – Овчинников и Данилов, Виталий Вавилин, другие ребята и их подруги. Все заводные, веселые, мастера спеть под гитару.

Я до их прихода часа три готовился – варил, жарил, парил. Потом, когда все собрались, я объявил, что доделать все и накрыть на стол они смогут и без меня, а я тем временем быстренько съезжу к Любе в роддом.

На обратном пути еще на остановке, то есть метров за двести от моего дома, до меня донеслись знакомые голоса, тянувшие нашу стройотрядовскую песню про Аксинью: «Не реви, баба темная, много нас у Буденного, наша Первая конная, с ней пойдем до конца!». Начало гулянья было многообещающим, и я бегом бросился к ребятам.

Меня растрогало огромное число теплых поздравлений и добрых пожеланий. Видимо, каждое сердечное напутствие легло в фундамент счастья и удачи моей дочурки, и Кристинка выросла такая красивая, трудолюбивая и счастливая. В ней и сегодня живет частичка того искреннего, большого торжества, безоглядной уверенности в ее прекрасном будущем. Наша сила была в том, что мы жили тогда одним настроением, одной волей и представляли собой монолит открытых, простых ребят. И хотя потом жизнь раскидала нас и студенческое братство разрушилось, тепло и радость того праздника нашей молодости живут в моем сердце.

Я привез Любу и Кристинку из роддома в нашу комнату – двенадцатиметровку. Теснота была – не повернуться. Наша с Любой супружеская кровать, книжный и платяной шкафы, детская кроватка не оставляли свободного места. Письменный стол поставить было некуда. Но поскольку обойтись без него было невозможно, мы с отцом сделали его по моему эскизу в раскладном варианте.

Мы были студенческой семьей: оба учились, а я совмещал с вечерней учебой четыре работы. Ребенок есть ребенок: по ночам Кристинка часто плакала. Мне приходилось ее качать. Когда у дочки начали резаться зубки, ночи надолго превратились в сплошной кошмар. Об отдыхе пришлось забыть.

Родители с их житейской мудростью были абсолютно правы. Прежде чем жениться, нужно закончить институт, обзавестись жильем. Я на своем опыте понял, как сложно ужиться двум семьям в одной квартире, пусть даже родительской. Бесконечные поучения старших приводили к ссорам, а*те перерастали в скандалы.

К тому же Люба оказалась ревнивой. Подозрения просто съедали ее. Она ревновала меня ко всем женщинам. И я не скажу, что беспочвенно. Разнообразные любовные желания покинули меня лишь на время поиска жены, а потом вернулись.

Уже в период супружества мне приснился сон. Много красивых, соблазнительных девушек: одна маленькая, складненькая; другая – худенькая, высокая, как тростинка; третья – симпатичная пампушечка; четвертая – яркая блондинка; пятая – сногсшибательная брюнетка. Голос свыше мне говорит: «Выбирай любую». И я во сне кричу: «Я хочу их всех!».

Сильное влечение к прекрасному полу оборачивалось непри­ятностями. Нас с Любой, когда она была беременна, пригласили в ресторан на студенческую свадьбу моего друга Юрия Овчинникова. Я немножко выпил и «автоматически» прихлестнул за одной гостьей -веселой, симпатичной девчонкой.

Не мог вспомнить, как я оказался с этой хохотушкой на улице, на задворках ресторана. Помню только, что мы начали целоваться. Но моя бдительная и проворная жена уже шла по следу. Она обежала здание ресторана и застала меня на месте преступления.

В глазах Любы было столько страдания, что хмель мигом улетел из моей головы. Что меня толкнуло к той девушке? Я был сам себе противен: только что начал новую жизнь и опять за старое! Мне стало страшно оттого, что плохо не только Любе, но и нашему будущему ребенку.

Но самобичеванием дело не кончилось. Дома жена устроила грандиозный скандал, в который втянулись и родители. Жизнь превратилась в ад. Я не нашел другого выхода как предложить Любе или забыть дурацкое происшествие, вызванное алкоголем, или немедленно развестись. Я понимал, что так дальше не может продолжаться, ставил вопрос ребром: или мы разводимся прямо сейчас, или жена прощает мне, потому что изменить все равно ничего нельзя.

Жена рассудила, что изменить ничего нельзя – заново эту свадьбу не переживешь, и простила меня. Мысль о разводе в первые месяцы супружества показалась ей дикой, а может быть, она просто пожалела меня. Мы остались вместе.

Но жизнь слаще не стала. С утра бежал на одну работу, потом -на другую, третью, вечером спешил в институт. А дома меня ждали ревность Любы, плач Кристинки, нотации родителей. Нередко вспыхивали ссоры, в которых мама и папа часто занимали сторону жены. Все это унижало меня, и было нестерпимо тяжело.

У меня появилась хрустальная мечта об отдельной комнате, где я мог бы побыть наедине со своими мыслями, заниматься в тиши, отсыпаться хоть изредка, отдыхать от утомительных перепалок и упреков. Если бы такое убежище появилось, я был бы самым счастливым человеком в мире.