Погуляли по вечерним дорожкам вокруг дачи. Горбачев его прощупывал на разные темы. Игнатенко улетел в Москву и на другой день звонил Примакову. По словам Жени, был какой-то кислый: то ли испугался, то ли жалко журнал бросить, то ли свободу не хочет терять, то ли боится слишком ангажироваться в отношении Горбачева, хотя в беседе смело заявил: два года назад я бы подумал (т. е. когда Горбачев был еще на взлете), а теперь соглашаюсь безвозвратно (когда дела у Горбачева все хуже и хуже).

Указ о возвращении гражданства Солженицыну и еще двадцати трем. Горбачев и здесь опоздал. Это надо было сделать два-два с половиной года назад, когда такую акцию приписали бы ему лично. А сейчас уже никто не видит в этом его заслуги. Да и в самом деле, это результат логики нового времени. Между прочим, мы (я, Шахназаров, Яковлев, Арбатов) давно приставали к нему с Солженицыным, еще когда Политбюро было в форме и в силе. А он на ПБ говорил: никогда! Хотя сам много раз учил нас никогда не говорить "никогда".

26 августа

Вчера М. С. встречался с Дюма, министром иностранных дел Франции. Тот расшаркивался: "Франция -- СССР! Это незаменимо. Это особенно важно и для Ближнего Востока, и для Европы в свете объединения Германии. Да и чтобы Соединенным Штатам показать, что Европа, где Франция вместе с СССР, может без США обойтись", и т. п. М. С. был в ударе. Говорил и о том, что у него особенно наболело: экономика и Союз. Не исключает завала ее и развала его. Издевался над Ельциным. Уже не анализирует, как бывало, с иностранцами его поведение, а ожидает, что будет, и готов ко всему.

Между прочим, в Крыму недавно сказал мне: "Работать не хочется. Ничего не хочется делать, и только порядочность заставляет". Прямо какая-то Борис-Годуновская судьба. И каждый день что-то "подкидывает": то табачные бунты, то бои на армяно-азербайджанском фронте, то взрыв на спиртозаводе в Уфе и фенол в водоснабжении миллионного города, то ельцинские штучки с раздачей свободы всем краям и республикам России. Сказал французу, что скоро встретится с Ельциным, наверное, во вторник, и постарается унять его популизм: мол, не на митинге ты -- давно уже "при государственной ответственности...".

Народ (толпа) Горбачева просто ненавидит. Он это чувствует. Говорил мне, что "все эти" (т. е. Ельцин и компания) сознательно усугубляют дестабилизацию, пользуясь ненавистью и раздражением людей, чтобы взять власть. А свою задачу он видит в том, чтобы не позволить "взять", ибо страну тогда столкнут в хаос и диктатуру. Среда уже созрела для этого.

Рыжков не хочет съезжать из Кремля. И, думаю, пока он при должности, Совмин там останется.

Сцена в аэропорту. Встречали М. С. из Крыма: члены Президентского совета (пока этот орган никакой государственной властью не обладает, скорее -- это группа консультантов и соратников), кое-кто из Политбюро

(Дзасохов). До побледнения Рыжков сцепился с авторами программы "группы тринадцати". Горбачев разнимал. А после отъезда Горбачева с Раисой Максимовной Рыжков, подойдя к нам (помощникам) прощаться, сказал Петракову, дрожа от ненависти: "Ну, ты у меня войдешь в историю!" Лукьянов, стоявший тут же, добавил: "Если будете так вести дело, то Верховный Совет в сентябре скинет правительство, а в ноябре будет распущен Съезд народных депутатов и сам Верховный Совет. Будут назначены новые выборы и не позднее декабря скинут президента... и вас".

28 августа

Зашел Шахназаров, предложил, чтобы Горбачев написал письмо Бушу и Тэтчер и призвал их не науськивать неофашистов на коммунистов в Восточной Европе. Я поиздевался над этой идеей.

Вообще говоря, Остроумов, помощник Горбачева по делам КПСС, от сверхподозрительности, а Шахназаров из страха за общественное имущество (армянский характер) взывают не благодушничать с нашими фашистами, которые тоже могут сжигать здания, в том числе ЦК. А мне смешно и не боюсь, и не верится, хотя что-то явно надвигается.

М. С. не видит, а может, не хочет реагировать. Думаю, без потрясения Россия не возобновится, тем более после такого распада и разложения.

1 сентября 1990 года

Ельцин сегодня на пресс-конференции был милостив к Горбачеву, но заявил: Рыжков должен уйти сам, а если не уйдет, мы его "уйдем". Очень хвалил программу Шаталина и обещал положить ее в основу российской реформы.

Программа (я ее изучил) -- это даже не европейский "Общий рынок", а скорее ЕАСТ. От Союза мало что остается. Но, скорее всего, теперь другого пути сохранить такую видимость, как "СССР", нет. Впрочем, Ельцин предложил в качестве верховной власти образовать Совет президентов, в котором не должно быть ни больших, ни малых.

Злоба и ненависть к Горбачеву в очередях. Сегодня в "Правде" подборка писем, брызжущих слюной на перестройку и на Горбачева. Да, начинается путь на Голгофу.

Ельцин получил кредит по крайней мере на два года, а у Горбачева кредит с каждым днем приближается к нулевой отметке. Ельцин паразитирует на идеях и заявлениях и на непоследовательности Горбачева. Все, что сейчас он провозглашает, все это говорил М. С. на соответствующих этапах пяти лет перестройки. Но не решался двигать, держала его за фалды идеология. Он и до сих пор от нее не освободился.

В Крыму в этом году опять начал с того, что задумал статью, в которой хотел оправдаться, доказывая, что он за социализм. И одновременно патронировал программу Шаталина, Петракова и др., где и слов-то таких нет: "социализм", "социалистический выбор", "идеология" и пр.

Он, наконец, раскидал всех, с кем начинал перестройку, кроме Яковлева и Медведева. Все оказались за бортом, и все стали его яростными врагами, за которыми определенные группы и слои. Но растянул этот "процесс" на 3 года. А надо было делать эту революцию так, как полагается делать революции.

2 сентября

Что-то будет с Рыжковым? Что с экономической программой? Что с Союзом? Думаю, что к Новому году мы страны иметь не будем. Будем ли иметь Горбачева? Наверное, да.

4 сентября

"Известия" печатают программу Шаталина. Российский парламент начинает ее принимать. И одновременно съезд Российской компартии (второй этап) называет все это антисоветчиной, предательством социализма и сдачей страны капитализму. И это на фоне "последнего дефицита" (за которым в России может быть только бунт) -- дефицита хлеба. Тысячные очереди у тех булочных, где он есть. Что-то невероятное случилось с Россией. Может, и впрямь мы на пороге кровавой катастрофы?