В сгущавшейся темноте Смит устало обвел глазами ограду.

— А в форте люди сегодня работали, Госнолд? Если работали, то большая часть ограды должна быть укреплена.

— Об этом позаботились. У нас новые трудности. Фрэнсиса Перкинса поймали за кражей еды. Но что хуже всего, нескольких человек застигли за разграблением могил за стенами форта.

— Ради Христа, Госнолд, какие могилы?

— Из того, что мне удалось выяснить, двое наших завязали дружбу с одним из дикарей. Как-то случилось, что эти люди узнали, где находятся могилы дикарей. Они также смогли благополучно выбраться из форта. Мы не говорили с ними, потому что хотим проследить, и поймать их на месте. Один из их приятелей рабочих сказал нам о них.

— А Перкинс? Он не рабочий, уж кому воровать, только не ему, — заметил Смит.

— Люди голодают. Сейчас Перкинс заперт на «Годспиде», — ответил Госнолд.

— Бедняга, но мы должны пресекать воровство. Иначе оно выкосит наши ряды подобно лихорадке. Кто-нибудь еще заболел сегодня? — спросил Смит.

— Нет, кроме тех пятерых. Но при такой жаре, боюсь, на этом не остановится.

— А что Уингфилд думает делать с этим случаем воровства? — поинтересовался Смит.

— Он разозлен. И в таком настроении, я уверен, назначит строгое наказание. Совет соберется утром. А сейчас я принесу вам с Арчером поесть, — сказал Госнолд.

Смит посмотрел вслед Госнолду. Он хороший человек, подумал он, но слишком устал и с каждым днем усыхает все больше. Смит провел ладонью по глазам. «Я не могу позволить себе слишком устать. Низина, москиты — очень похоже на Анатолию». Он глянул на Арчера, тяжело осевшего у дерева. Никто из этих людей, напомнил он себе, не сталкивался с настоящими трудностями. Путешествие через океан было далеко не легким, но пищи и воды было вдоволь. Он смотрел, как возвращается Госнолд, неся две миски с водянистой кашицей. Неважнецкая еда, но все лучше, чем личинки и листья. Он благодарно похлопал Госнолда по руке. Кусок зайчатины или индейки будет только завтра на обед.

Уже месяц они провели в Джеймстауне. За это время Смит был восстановлен в совете, и между ним и Уингфилдом установилось враждебное перемирие. Смит удачно выменял у короля Починса кукурузу, и это заставило Уингфилда привлечь его к принятию решений. Но Смит знал, что он все еще под наблюдением. За исключением Госнолда, все члены совета поддерживали Уингфилда.

Этот месяц многое выявил в характере поселенцев. Большинство джентльменов, людей праздных, проявили хладнокровие под огнем и первыми добровольно шли навстречу опасности, но ручным трудом не занимались. Остальные работали так, как может работать человек под жгучим солнцем, какого никогда не бывает в Англии. И сейчас форт был почти закончен. Сооружения внутри будут достроены еще не скоро, но укрепления были надежны, насколько это возможно. Они далеки от идеала, но выстояли под дождем стрел. Дикари оставили надежду взять форт штурмом.

Ярким воспоминанием первых дней в Джеймстауне были ежедневные визиты Покахонтас и ее свиты. Она приходила каждое утро сразу же после восхода солнца, с ней было шесть или семь ее людей, и они приносили в подарок столь необходимую им еду. Она и ее спутники тихо двигались среди рабочих, похожие на необычных ярких птиц, любознательных и бесстрашных. Они рассматривали все — лопату, миски и кружки, незаряженный мушкет или пистолет. Каждые несколько дней они справлялись о зеркале. Они нависали над ним, смеялись и улыбались, а потом с серьезным видом возвращали его Смиту.

Англичане привыкли к их посещениям. Их враждебность испарилась, как только они узнали, что Покахонтас принцесса и дочь великого короля, с которым все они хотели встретиться. Они оказывали ей уважение, как делали бы это по отношению к принцессе у себя на родине, и были глубоко благодарны за приносимую ею пищу. Благодушно настроенные в ожидании очередного визита, рабочие даже допускали погрешности в работе. Они иногда останавливались поболтать с воинами, торжественно стоявшими на страже у ближайшего дерева.

Каждый день Смит брал Покахонтас за руку и вел к бревну, где они сидели и учили друг друга новым словам. Он обнаружил, что ждет ее приходов с растущим нетерпением и огорчается, когда она со своим эскортом вдруг надолго исчезает так же внезапно, как появилась в первый раз. Но его вдвойне огорчало то, что тогда они лишались кукурузы, которую она приносила с собой. Он знал, что ни один из подданных ее отца не причинит вреда принцессе. Поэтому ей ничто не угрожало. Она могла совершенно беспрепятственно входить и выходить из него. Но, может быть в форт из-за неважного урожая, кукурузы у Покахонтас было мало, и она не хотела приходить с пустыми руками.

Его забавляло, что он скучает по ее любопытным глазам, быстрому уму и благородным манерам. Несмотря на юность, она была властной, но ни в коей мере не требовательной или высокомерной. Да, сразу было видно, почему она любимица своего отца. Смит поймал себя на том, что время от времени вспоминает о ней, и это его удивило. Она была нисколько не похожа на женщин, которых он знал.

В воздухе не заметно было дуновенья ветерка, когда мужчины стали устраиваться на ночь. Слышался то смешок, то чей-то голос. Случайное облачко набежало на молодой месяц и темнота стала еще гуще. Приглушенные звуки леса — уханье совы, резкий крик какого-то маленького животного, слабые неопределенные шорохи — доносились до обитателей форта.

Время перед сном было самым тяжелым. В этот час необъятность леса за фортом и притаившийся там враг казались непреодолимой силой. Только поздно ночью напряжение слегка отпускало их тела, и люди ложились поудобнее, прислушиваясь к ободряющим звукам размеренно ударяющей в берег речной волны. Запах воды и моря, там, дальше, обещал возвращение в Англию, и, убаюканные этим обещанием, они засыпали.

Совет собрался рано на рассвете, воздух еще был чуть прохладным, но москиты уже осаждали людей. Они похожи на врага за стенами, подумал Смит, невидимы, пока не нападают.

Он сел на бревно между Бартоломью Госнолдом и Джоном Мартином, не обращая внимания на свободное место рядом с Уингфилдом. Джордж Кэндалл и Джон Рэтклиф дополнили собрание.

Уингфилд не потрудился встать. Все мужчины двигались медленно, сберегая силы для жаркого дня.

— Мы собрались здесь, чтобы решить, что делать с Фрэнсисом Перкинсом, — начал Уингфилд.

— Повесить его, — сказал Смит, и все глаза обратились к нему.

Они помнили, что совсем недавно, во время плавания к берегам Виргинии, Смит сам был близок к такому концу.

— Я видел у испанцев очень действенный способ наказания, — отозвался Кэндалл.

Мартин и Рэтклиф обменялись взглядами. Во время войны Кэндалл провел два года в плену в Испании.

— Они продевают через язык осужденного иглу со шнуром и привязывают этот шнур к дереву, — сказал Кэндалл. — Руки связывают за спиной.

— И он умирает не сразу? — пристально посмотрел на Кэндалла Мартин.

— Да, в течение недели или около того. А на такой жаре, я думаю, быстрее.

— Мы должны показать, что воровство карается строго. Я за этот способ с иглой. — Госнолд потрогал висевший у пояса нож.

— Все согласны? — спросил Уингфилд. Он оглядел собравшихся. — Что ж, тогда чем скорее, тем лучше.

— На сколько недель у нас осталось провизии? — сманил тему Смит. Этот вопрос беспокоил его больше всего.

— На четыре недели, если экономить, — проворчал Мартин, отвечавший за снабжение продовольствием.

— Если вы отплывете сегодня или завтра, как запланировано, Ньюпорт, когда вас ждать обратно с припасами?

— Через двадцать недель, чтобы быть точным, — нахмурившись ответил Ньюпорт.

— А пока люди смогут выходить за пределы форта, чтобы наловить рыбы или поохотиться. Леса кишат пищей, — сказал Уингфилд. Он поднялся с пня, на котором сидел, и нетерпеливо обошел собравшихся.

— Я предлагаю вам пойти с нами на охоту, — сказал Смит. — Мы уже потеряли много людей. — Смит и Уингфилд настороженно посмотрели друг на друга. — Я хочу попытаться найти дружественные нам племена, — продолжал Смит. — Но самое главное, я хочу найти короля Паухэтана. Он может помочь нам выменивать продукты. Я не могу постоянно ходить к Починсу. Как только Ньюпорт отплывет в Англию, я хочу отправиться вверх по реке.