Но тут - снова, как накануне утром, раздался истерический звонок в дверь.

"Будь оно трижды проклято! - подумал Франц. - Пусть обзвонятся! Не стану открывать. Я никого не жду!" - На цыпочках прокрался в прихожую.

На лестничной клетке было тихо... Развернулся, чтобы уйти обратно в кабинет, и только сейчас - через собственную глухоту и обитую деревянную дверь - расслышал отчаянный вздох:

- Господи, спаси и помилуй! Что же делать-то?..

Франц вздохнул не менее тяжело, отпер замок, но цепочку не снял.

- Фима!.. - Растерянный Бурханкин не мог поверить, что добился. - Ты дома?..

- Что "Фима"? Что "Фима"?.. - не сдержался охотник. - Что теперь? Галстук пропал, заколка, ремень от брюк?.. Ты дашь мне работать, или так и будешь шастать возле моей квартиры, как такса у норы?

Не осознавая, что вся площадка его слышит, Франц по привычке говорил громко, почти кричал:

- Волка ноги кормят, но я-то не волк, меня кормит моя задница!..

Егор Сергеевич приник к образованной щели между дверью и косяком. Дохнул перегаром:

- Фима, мы с Михеичем... Он внизу... Он там не остался, он не смог... Господи, что делать, что происходит?.. Что я Зуевичу скажу?.. - Он чуть ли не на коленях стал умолять Фиму поехать к фермеру в усадьбу, но так и не мог объяснить, для чего...

Игорю Максимильяновичу надоело слушать весь этот бред.

- Опять к Степновым?! Ещё чего?! Пока не расскажешь, в чём дело, мы с Фомкой не двинемся с места!

Франц впервые воочию увидел, как дерут на себе волосы...

Глава четвёртая

Возвращение Александры

Ложе было чисто прибранным, ничто не напоминало вчерашнюю картину. Даже въедливый запах улетучился: теперь почему-то пахло зимней фиалковой свежестью.

Хозяйка усадьбы вернулась, как и обещала в телеграмме...

Много лет провисело в шкафу свадебное платье - полупрозрачное летнее облако на бирюзовом чехле. Теперь оно оттеняло устойчивую бронзу ног в белых лодочках, золотистую спелость рук... Лицо Александры Степновой - в ореоле разметавшихся на подушке тонких спутанных волос - было торжественно-бледным и казалось очень молодым.

Маленький Бурханкин тихо ронял крупные слёзы.

Михеич, сдернув шляпу, яростно жевал гильзу "беломорканала".

Франц склонил голову.

Смерть - явление величественное...

Повидавший виды на своём веку Игорь Максимильянович бережно коснулся ледяных пальцев, сложенных на груди, мраморного виска.

- Уже давно, - задумчиво проговорил он, - и явно не здесь... Пойдёмте во двор.

Откуда-то сверху грохнул "Свадебный марш" Мендельсона.

Охотник сорвался с места, побежал на чердак. Блуждая в душной полутьме и спотыкаясь о разный хлам, нашёл источник звука: электронный будильник на подставке в виде лиры. Где-то Франц такой уже видел...

"Где? И ведь буквально только что!.." - ломал он голову.

- Музыкальный привет очень точно был настроен на время нашего прихода. - рассуждал Франц, когда они с Бурханкиным уселись под тентом в глубине усадьбы. - А может, кто-то хотел доставить "особое удовольствие" самому фермеру? В любом случае, этот "кто-то" контролирует и усадьбу, и всех, кто здесь появляется. Неприятная ситуация. Давненько я в такой не находился... Что твой Волчок-то говорит? - спросил он Бурханкина.

- А ты прав, он ведь, это... ведь бегал тут, будто никого и не было. Никак нас не предупредил! Когда мы с Михеичем приехали и собрались, это... перекусить, меня будто что потянуло в ту комнату...

- А музыка не играла?

- Не-а... Как думаешь, Михеич скоро милицию привезёт?

Франц плечами пожал:

- Если судить по тому, как они реагировали на пропажу Степновой... Могут вообще не приехать.

Франц не угадал: Дмитрий Михеич оставил машину в гараже, но сам вернулся. Да не один, а в сопровождении дежурного капитана Хорошенького, кстати сказать - своего доброго приятеля. За ними следовала перевозка из больничного морга.

Михеич так и не вышел из милицейской машины. Невмоготу ему было опять смотреть на мёртвую Александру. Рука сразу вспоминала плотность ягодиц, за которые он однажды невзначай ухватился, а щека загоралась пощёчиной, которую получил тогда в награду. И становилось всё горше и горше.

Капитан наступал на юркого Бурханкина тыквой-животом, тряс кудрявым чубом и мучил вопросами. Егерю было нетрудно уворачиваться. Гораздо труднее было объяснять, когда и как он обнаружил труп, зачем оказался в доме Степновых, но главное: почему это он не обратился в райотдел, а сначала бросился к "постороннему лицу".

Опытный блюститель порядка имел на чужака-Франца зуб:

"Мало того, что приехал неизвестно откуда и никак (ну никак, ёж твою двадцать!) не удается навести хоть какие-нибудь справки; мало того, что нигде не работает, прикрываясь пенсией, хотя по возрасту - мог бы; так ведь им с дочерью ещё и квартиру дали! (Почему не избу? Пусть бы помыкался с наше без удобств...) Эта свистушка, не прожив и года, умотала к мужу в Германию, а этого ... - Хорошенький ругнулся от сердца, непечатно, - даже не уплотнили. А тут, пашешь, пашешь..."

Едва удостоив вниманием "постороннего" Франца, капитан Хорошенький скоренько накарябал протокол, протянул свидетелям на подпись, кивнул Михеичу (у них по дороге было обговорено своё мероприятие - помянуть) и гордо удалился, сильно напылив при развороте газика.

Вслед за ним уехала и бригада санитаров из морга, увозя Александру Степнову в предпоследний путь...

Свидетели, Франц и Бурханкин, уходить не спешили.

Игорь Максимильянович ещё раз всё внимательно осматривал в Доме фермера.

- Я так и думал: удостоверится, что явных признаков насильственной смерти нет, и спихнёт тело медикам.

Бурханкину не понравилось, как спокойно произнёс это Франц, - о чём он заметил вслух. Тот горько усмехнулся:

- Живым - живое, Вилли! Давай лучше подумаем, как уберечь фермера... Похоже, на семью кто-то всерьёз охотится. Что нам известно о Степнове?

- Да всё! - горячо забормотал егерь. Он вдруг задумался. - А правда, что же я о нём знаю?..

- Ну вот например, ты знаешь, что он имеет два высших образования?

- Подумаешь! У моей Ленки тоже образование. Правда, это... средне специальное!

- Ну? - Франц озадаченно поднял брови. - А чего ж она тогда на почте прозябает?

Бурханкин глубокомысленно изрёк:

- Интриги!.. Она раньше в нашей школе преподавала. Характер у неё слишком тонкий. Не все могут понять!..

Франц спрятал усмешку и поддакнул:

- Ну, а ты, стало быть, сразу разгадал.

Бурханкин вдруг расцвёл.

- Да, - объяснил он. - Сразу. Может, она бы дела со мной и не стала иметь, я ведь моложе её... но я ей вначале сказал, что меня зовут... Ага, это... Селен! - Бурханкин до сих пор радовался своей тогдашней уловке. Иначе она бы меня ни за что не выбрала. У неё, знаешь, какие ухажёры до меня были!.. Ни на кого и не взглянула!.. Засиделась в девках... Хихикнул: - Меня, видать, дожидалась.

- Она тебя не прибила, когда узнала?

- Не-а! Потом, правда, это... всё же шумнула. Ладно, - махнул он рукой, - дело прошлое...

- Ну и молодец! - одобрил Франц. - Ты - лишь имя сменил, да и то на время! А вот твой Степнов фамилию жены носит...

Сказать, что Бурханкин удивился, - значит не сказать ничего.

- А мне и невдомёк!

Игорь Максимильянович насладился произведённым эффектом в полной мере. Он напомнил егерю "девичью" фамилию фермера: Рывный.

Бурханкин мелко зашевелил губами.

- Что ты говоришь? - не понял Франц.

- Взрывный! - громко объяснил тот. - Виктор Зуевич, значит - В.З. Приставь фамилию - вот и выходит ВЗРывный.

- Что ж, если судить по его досье, так у него во время службы и было... - усмехнувшись, качнул головой Франц. - Но если следовать твоей логике, то кто ты у нас?..

- Ага, ага! - обрадовался Бурханкин Егор Сергеевич. - Недаром же я, это... Лешак!

Франц не стал углубляться в тему созвучия инициалов и заговорил о другом: