Итак, уже несколько лет я снимал исключительно полузеркальными Olympus’ами. Полузеркальными, то есть имеющими вместо прыгающего зеркала и матовой поверхности для фокусировки некую управляемую световую систему, отправляющую картинку и в глаз фотографа, и на матрицу без всяких механических перемещений. (Звук же прыгающего зеркала у Olympus’ов записан в память в виде аудиофайла и при желании может вызываться при каждом нажатии на спусковую кнопку.) Такая система имеет свои недостатки — вроде затрудненности автоматической фокусировки и фактической невозможности ручной, принципиального отсутствия репетира диафрагмы, когда вы не можете на глаз оценить глубину резкости будущего снимка, — но и свои достоинства: например, безударность (а прыжок зеркала порой может вызвать «шевеленку») спуска или возможность выдавать снимаемый кадр на поворотный дисплей, что позволяет производить съемку из самых замысловатых положений. Кстати, в своих новых, подлинных зеркалках Olympus пошел по пути соединения обоих плюсов, для чего и (сам еще в руках не держал) встроил в последнюю модель добавочную матрицу — исключительно для возможности визирования и по дисплею.
Olympus стал моим главным выбором по ряду причин: еще до прихода эпохи «цифры» в пленочные аппараты я выбрал себе не Nikon и не Canon, а именно Olympus с несменным объективом — в первую очередь потому, что хорошо знал себя и предполагал, что, возьми я «тушку», дальше, до окончания жизни, буду работать исключительно на новые «стекла»: слишком много соблазнов. То — исключительная дальнобойность, то — исключительная светосила, то — хочется специальное macro, чтобы крохотная почтовая марка целиком заняла кадр, то — рыбий глаз, чтобы раз в году сделать суперэффектный снимок. А тут — единственный и довольно хороший, светосильный объектив с четырехкратным зуммированием, да три-четыре оптические насадки, превращающие его и в телевик, и в широкоугольник, а то и в макрообъектив. Даже и захочешь соблазниться, — да уж и нечем. А к моменту, когда «цифра» пошла, Olympus оказался первой фирмой, начавшей производить и поставлять на рынок по сравнительно вообразимым ценам те самые полузеркалки: сперва — мегапиксельную, потом — полутора, потом — двухсполовиной (кстати, очень была удачная модель!) и, наконец, четырех— и пятимегапиксельные E10 и E20. К моменту выпуска этих самых полузеркалок, подлинные цифровые зеркалки стоили совершенно неимоверно: от десяти тысяч долларов и выше, так что, в сущности, при желании видеть мир не на дисплейчике, а все же сквозь объектив — реальной альтернативы Olympus’у и не было.
Чуть позже, как раз где-то между выпусками 2500-го и E10-го Olympus’ов (1999 год), альтернатива начала просматриваться: Nikon выложил 2,74-мегапиксельный D1, Canon — трехмегапиксельный EOS D30. И тот, и другой аппараты стоили все равно весьма дорого, вокруг трех тысяч долларов; и тем, и другим мне удалось поснимать: D1 в Японии, D30 — в Париже. Canon мне понравился (ну, скажем, — пришелся по руке) больше из-за удивительной простоты и понятности управления, но, в общем, несмотря на разницу типа матрицы (CCD у Nikon, CMOS — у Canon), если откинуть вкусовые пристрастия, — это были камеры одного «веса» и одних возможностей, заметно превышающие возможности полузеркальных Olympus’ов. Однако, учитывая необходимость покупки объективов и то, что на жизнь я зарабатываю все-таки не фотографией, так что деньги в первые полгода, а скорее всего и никогда, не «отобьются», — все равно было дорого!
И тут Canon произвел очередную революцию в цифровой фотографии: выпустил 300D по цене, вдвое меньшей той, что я платил в свое время за E10 (правда, с хорошим объективом) и заметно ниже тысячедолларовой отметки. Конкурентам ничего не оставалось делать, как бежать за лидером, — и вот, не прошло и года, как очень приличную зеркалку с объективом удовлетворительных параметров можно было приобрести за ту самую сакраментальную тысячу. И знаете, что произошло? У людей, принимающих фотографии в дальнейшую работу: в печать, на продажу, — поменялись критерии. Если раньше какая никакая цифровая фотография, которая, по самой своей природе, выглядела, как правило, заметно лучше, чем отсканированная с любительского пленочного отпечатка, вызывала сперва — восторг, после — удовлетворение, — сейчас то из одного места, то из другого (например, с верстки «Домашнего компьютера») на меня стали сыпаться совершенно обескураживающие претензии к качеству сдаваемых снимков. Я отбрехивался как мог, огрызался, что, дескать, когда вы будете платить за снимки гонорары, позволяющие без напряжения обновить технику, — в тот же миг я ее и обновлю, — однако в глубине души, разумеется, понимал, что принимальщики абсолютно правы. И дело не в том, что у моего E20 (как высказался один из дружелюбных принимальщиков) сбился фокус или поцарапались линзы, а исключительно в том, что, когда «качество» пошло в народ, изъяны старой техники стали очевидны едва ли не каждому. И то сказать: фокус на полузеркалке ловится медленно и не всегда точно, оптические насадки, какими бы разъяпонскими они ни были, никогда не будут рисовать так же четко, как отдельный объектив, а чувствительность в 320 ISO сплошь и рядом вызывает необходимость выдержек, при которых «шевеленки» просто не избежать. То есть приходилось признать, что срок действия полузеркальных Olympus’ов безусловно истек, пора двигать на настоящее «зеркало», — однако для этого нужен был толчок посильнее недовольства принимальщиков и наличия относительно свободных денег.
И вот: решение пришло само собой, и я воспринял его не просто как упавшее с неба везенье, но как заслуженную награду за свои долгие труды по продвижению цифровой фотографии в народ, почувствовал, что не прошли они даром, а зерна упали в благодатную почву. В один прекрасный день я получаю письмо от совершенно незнакомого мне человека, который, сделав мне, как журналисту, комплимент, попросил пристроить свою камеру, EOS D60, в хорошие руки с единственным условием, чтобы новый хозяин приехал за ней куда-то на окраину Москвы сам. Я поинтересовался у благородного дарителя, сочтет ли он достаточно хорошими мои собственные руки, на что он сказал, что, безусловно, и ему даже будет приятно привезти камеру прямо ко мне самостоятельно. Спустя несколько дней встреча состоялась, даритель признался, что своему увлечению цифровой фотографией он обязан почти исключительно моим статьям и… и я стал обладателем настоящей цифровой зеркалки, да еще и с простеньким, но очень хорошим светосильным объективом EF 28 mm 1:1,8 USM.
Сказать по правде (каюсь!), были у меня подозрения, что, коль уж камеру просто отдают, что-нибудь в ней да не так: захватанный сенсор, разбитый дисплей или что-то еще в этом роде, но… камера выглядела и работала идеально, будто приехала прямо из магазина. Еще раз спасибо, Олег!
Итак, что такое EOS D60? Это следующая за первенцем EOS D30 камера, отличающаяся логическим размером матрицы — шесть мегапикселей вместо трех. Выпускали ее совсем недолго, полгода, что ли, после чего заменили на EOS 1D, которая отличалась от D60 едва ли не исключительно возможностью дальнейшего разгона матрицы (повышения чувствительности с 1000 до, кажется, 1600 ISO), что, после работы со встроенным в Photoshop обработчиком кэноновских RAW’ов, представилось мне не особо существенным: увеличить экспозицию вдвое в этом обработчике просто ничего не стоит, а увеличение в процессе этой операции уровня шума вполне сравнимо с увеличением шума при разгоне самой матрицы. От следующих моделей — упомянутой 300D, новинки 350D и прямых наследниц D60 и 1D — 20D и 30D, — отличий у D60, конечно, побольше, но ни одно из них я, пожалуй, принципиальным, во всяком случае для себя, не назову: увеличение числа точек фокусировки, увеличение (у 20D и 30D) длины снимаемой серии (с 8 до 20 кадров), возможность разгона ISO до 1600 и даже, у некоторых, до 3200. То есть, несмотря на прошедшие несколько лет, ничего кардинально нового у этой серии камер не возникло, что тоже в определенном смысле говорит о достижении некоего идеала или стандарта. Разумеется, в этой «весовой» категории. Более того, кое в чем D60 можно считать моделью несколько лучшей, чем последние: выросшее на них количество мегапикселей (на той же площади матрицы) с вполне достаточных шести до несколько избыточных восьми просто теоретически не может не сказаться на качестве картинки, а замена в 350D пентапризмы на систему зеркал ухудшает процесс визирования. Однако все это, положа руку на сердце, — не более чем мелочи, заметные только перфекционисту.