В результате этих непредвиденных событий Алексеев не смог осуществить подготовленный контрудар и был вынужден оттянуть правое крыло фронта. Вероятно, то был единственный случай непредусмотренного отхода за все Великое Отступление.

В кровопролитных схватках русские войска дрались превосходно, но мужество и жертвенность не могли компенсировать все возраставшей нехватки вооружения и боеприпасов. «Трудно на словах передать всю драматичность того положения, в котором оказалась русская армия в кампании 1915 года, – писал Н.Л. Головин. — Только часть бойцов, находящихся на фронте, была вооружена, а остальные ждали смерти своего товарища, чтобы, в свою очередь, взять в руки винтовку. Высшие штабы изощрялись в изобретениях, подчас очень неудачных, только бы как-нибудь выкрутиться из катастрофы. Так, например, в бытность мою генерал-квартирмейстером 9-й армии я помню полученную в августе 1915 года телеграмму штаба Юго-Западного фронта о вооружении части пехотных рот топорами, насаженными на длинные рукоятки, предполагалось, что эти роты могут быть употребляемы как прикрытие для артиллерии. Фантастичность этого распоряжения, данного из глубокого тыла, была настолько очевидна, что мой командующий генерал Лечицкий, глубокий знаток солдата, запретил давать дальнейший ход этому распоряжению, считая, что оно лишь подорвет авторитет начальства. Я привожу эту почти анекдотическую попытку ввести «алебардистов» только для того, чтобы охарактеризовать ту атмосферу почти отчаяния, в которой находилась русская армия в кампанию 1915 года».

Потери убитыми и ранеными России достигают рекорда –в среднем 235 тыс. в месяц, против 140 тыс. за всю войну. Великое Отступление обошлось русской армии в 1.410 тыс. убитых и раненых. Учет тех, кто погиб, был труден, а зачастую, невозможен: тяжелораненые погибали на оставленных полях сражений или добивались неприятелем. При отступлении части торопливо хоронили «своих» и «чужих» убитых. Все чаще при отпевании у свежевыкопанных братских могил-рвов звучали скорбные слова священников: «Имена же их Ты, Господи, веси». А где-то в тылу многие годы все ждали весточки от давно ушедших в землю.

Когда бессчетные солдаты и офицеры гибли только потому что не были вооружены и обучены – о чем было слишком хорошо иэвестно,-это вызвало понятные горечь и гнев. Смерть настигала без разбора — нижних чинов и тех, кто мог бы рассчитывать на иную судьбу. «Во время Великого Отступления, – писал старик Милюков, — на этом страдальческом пути и я потерял дорогую мне могилу, которую никогда не пришлось увидеть. Около Холма был убит мой младший сын Сергей. Это был талантливый мальчик, подававший большие надежды… Вопреки моим настояниям он пошел добровольцем… Получил его первое письмо с фронта: он живо описывал свою первую атаку, восторгался солдатами, которые учили новоиспеченного начальника элементарным приемам борьбы. Тон письма был возбужденный и радостный. Немного спустя — получилось первое известие о его смерти. Генерал Ирманов был известен своей непреклонной суровостью. Этих новоиспеченных он посылал в опасные места в первую голову, охраняя свои кадры. Отряд сына отправлялся на отдых после отсиженного в окопах срока. Но австрийцы быстро наступали, и отряд был повернут в пути, чтобы остановить атаку. В этот день тринадцать таких же молоденьких офицеров погибли в импровизированной схватке. Но атаки не остановили наступление… Это была одна из тех ран, которые не заживают. Она и сейчас сочится. Извиняюсь перед будущим читателем за это отступление».

Ненависть к режиму за его ведение войны пронизывала все общество. Стоит ли вывешивать горе неграмотной русской женщины в глухой деревне, зашедшейся плачем, и сдержанную скорбь людей из «образованных» слоев, способных, как,например, Милюков, переложить груз пережитого на бумагу.

Скорбные вереницы санитарных поездов развозили по всей России раненых — живое доказательство происходившего на фронтах. «Надвигается на нас горе великое, — писала о тех днях легендарная русская певица H.В. Плевицкая. — Вот оно грянуло, содрогнулась земля, и полилась кровь. Не стану описывать того, что знает каждый, а я сбросила с себя шелка, наряды, надела серое ситцевое платье и белую косынку. Знаний у меня не было, и понесла я воину-страдальцу одну любовь… Лежит передо мной изувеченный неизвестный человек, и никаких чинов-орденов у него нет. Он, видишь ты, не герой, а свою жизнь отдает отечеству одинаково со всеми главнокомандующими и героями. Только солдат отдает свою жизнь очень дешево, иногда и по ошибке то-то же главнокомандующего». Плевицкая не претендовала на обобщения. Несмотря на неслыханную славу в те годы, она осталась русской женщиной из курской губернии…

В годину тяжких испытаний взоры многих обратились к союзникам. В мае-июне русское Верховное Главнокомандование обратилось с официальными просьбами открыть наступление на Западе, чтобы снять невыносимое бремя на Восточном фронте. 7 июля 1915 года в Шантильи собрался первый за войну межсоюзнический военный совет, где совещались представители Франции, Англии, России, Бельгии, Сербии и Италии, вступившей в войну на стороне Антанты в мае 1915 года. Русский военный агент во Франции Игнатьев просил нанести «решительный удар» на Западе, пока Германия скована на Востоке. Услышав слово «решительный» Жоффр нахмурился и объяснил, что при обозначившемся размахе войны самые блестящие успехи не приводят к решительным результатам, размеры военных усилий зависят от итогов работы промышленности. На совете постановили, что на Западе будут предприниматься «локализованные действия», большое наступление откроется по накоплении запасов снарядов и пополнении артиллерии.

Частные наступательные операции на Западном фронте летом 1915 года немцы без труда отбили, справедливо расценивая их как отвлекающие. Обещанное большое наступление началось в самом конце сентября в Артуа и Шампани, где немцы были ближе всего к Парижу. В бой пошли 53 французских и 14 английских дивизий при поддержке 5 тысяч орудий. Только французы израсходовали на артиллерийскую подготовку три миллиона снарядов. Итог – продвижение за две недели на 10-15 километров, атакующие, понеся большие потери, уткнулись во вторую полосу германской обороны и остановились. Позиционное сидение на Западе возобновилось.