Джейн, как заметил Фиц, нисколько не тронула его галиматья. Несмотря на то, что от удивления ее глаза чуть не вылезли из орбит, она вежливо ответила:

– Благодарю вас, мистер Фицджеральд. Это восхитительный комплимент.

– Я ими знаменит, – сказал Фиц. – Но для вас я могу подобрать самый лучший. Как насчет такого: только Блэкберн заслуживает вас, потому что, хотя это и заняло у него десятилетие, он оказался единственным умным мужчиной, чтобы по достоинству оценить ваш талант и остроумие.

Несомненно, этот комплимент ей тоже не понравился. И, если уж быть до конца откровенным, Фицу показалось, что она сейчас грубо выругается или закричит. Но она взяла себя в руки и повернулась к своей новой золовке. К леди Гудридж, с ее прямолинейностью, высоким мнением о себе и своем внушительном состоянии, ведь ей приходится придумывать, как потратить свое богатство.

– Я теперь понимаю, почему вам нравится мистер Фицджеральд, – сказала Джейн. – Он очень умело питает женское тщеславие.

– Да. Это относится к любой женщине, – не осталась в долгу леди Гудридж. – С вашего позволения, я удалюсь, так как мне нужно выполнять обязанности хозяйки дома.

Она уверенно зашагала прочь, и, против своей воли, Фиц с восхищением наблюдал за ней. Это потрясающая женщина, даже если и старше и менее цветущая, чем... скажем... Адорна. Или Джейн. Но в ней есть что-то особенное.

– Несносное самодовольство, – сказал Фиц скорее себе, чем Блэкберну. – Всем Квинси присуще отвратительное мнение о своем превосходстве над окружающими.

– Превосходство – это не мнение. Это факт, – вторил сестре Блэкберн.

Восхищенный такой откровенной надменностью своего друга, Фиц спросил Джейн:

– Как вы его терпите?

– Его очень легко терпеть. – Это было правдой, но Джейн произнесла эти слова с необычайной для влюбленной женщины сдержанностью.

Тем не менее Фицу было известно, как долго она лелеяла в себе нежность к Блэкберну. Без сомнений, сейчас между влюбленными нет никакого разлада, – но Фиц заметил, как Блэкберн сжал руку в перчатке в кулак.

Фиц тотчас же понял причину этого.

– О черт. А вот и опоздавшие. Атоу и Фредерика. Блэкберн посмотрел на верх лестницы, где стоял граф с супругой, ожидая, пока их объявят.

– Какая радость, – заметил он с сарказмом.

Он сейчас говорил как хорошо знакомый ему Блэкберн, и Фиц был рад. По его мнению, война глубже задела его друга, чем тот был готов признать. Но женитьба все вернула на свои места.

– Можно, я пойду и тепло поприветствую твоих друзей? – Фиц предвкушал возможность подразнить Атоу и Фредерику.

Блэкберн сжал его запястье.

– На твой страх и риск.

– Лорд и леди Атоу. – Джейн вела себя как настоящая светская львица, приветствуя пару. – Как мило с вашей стороны прийти к нам.

– Мы не могли пропустить такого случая, – искренне сказал Атоу и горячо поцеловал руку Джейн. – Невероятный поворот. Сенсация сезона, мисс Хиггенботем.

– Леди Блэкберн, – Рэнсом забрал ее руку у Атоу и положил в свою. – Она теперь леди Блэкберн.

– Он едва ли может признать это, – кисло заметила Фредерика. – Он все еще преклоняется перед ней.

Настала неловкая пауза, поспешно прерванная Фицем:

– Как и все мы.

– Но это так трогательно, – Фредерика положила руку на плечо Джейн. – Все эти годы я только и слышала: «Если бы ты была как мисс Хиггенботем, Фредерика, то мы бы не испытывали финансовых затруднений» и «Мисс Хиггенботем не растранжирила бы свое состояние, Фредерика».

– Фредерика, – Атоу запротестовал, но так неуверенно, что у Фица зачесались кулаки. – Довольно.

– Вам бы не понравилось быть его женой, – Фредерика окинула мужа ядовитым взглядом, – он такой скряга.

– Нелепый разговор, – резко оборвал ее Блэкберн.

– Атоу раньше ухаживал за ней, – сказала Фредерика. – Разве вы не помните, Блэкберн?

В сознании Фица всплыло давнее воспоминание. Ей-богу, Атоу вовсю увивался за мисс Хиггенботем и вызвал большую шумиху, когда оставил ради нее Фредерику. Потом, после скандала, Фредерика благородно вернулась к нему, вылечила его раненные чувства, и они поженились. Это был просто анекдот.

И по выражению лица Блэкберна Фиц понял, что тот тоже хорошо помнит те давние события.

С замечательным самообладанием Джейн ответила:

– Никогда и речи не было о том, чтобы я вышла за лорда Атоу.

Восхищение Фица этой женщиной росло с каждой минутой.

– Атоу рассказывал мне несколько иначе, – съязвила Фредерика. – Не так ли, Атоу? Он постоянно вспоминал о том моменте в отдаленном уголке. Почему бы вам не поведать нам об этом, Джейн? Я слышала только версию Атоу, повторяемую снова и снова.

Джейн перевела взгляд с Фредерики на Атоу, ошеломленная, но не напуганная.

– Боюсь, что я не помню.

И она в самом деле не помнила. Фиц был готов поклясться в этом своей мятежной душой. Ее лицо не поморщилось от сознания вины, не покраснело, она просто спокойно стояла и была готова отразить новую атаку.

Блэкберн все еще держал ее за руку, и Фиц заметил, как его пальцы крепче сжались.

– Это так и есть. Больше обсуждать мы это не будем. Фредерика казалась крайне смущенной, а Атоу был, похоже, на грани припадка. Потом лицо Фредерики расплылось в медленной кошачьей улыбке.

– Вы что, действительно не помните? – спросила она у Джейн. Затем повернулась к мужу. – Она не помнит. Самый святой, яркий момент в твоей бледной жизни эта леди не помнит! – Она откинула волосы с лица и пронзительно засмеялась. – Это слишком забавно.

Красный от унижения, Атоу, не поднимая глаз на Джейн, пробормотал слова извинения. Схватив жену за руку, он потащил ее прочь. Визгливый глупый смех Фредерики не умолкал, и Фицу захотелось вообще отказаться от общения с женщинами, по крайней мере... ну, на какое-то время.

Блэкберн злобно смотрел им вслед.

– Интересно, зачем Сьюзен их пригласила.

– Интересно, приглашала ли она их вообще, – откликнулся Фиц.

Блэкберн внимательно посмотрел на друга.

– Я об этом не подумал. – Он решительно повернулся к жене и поцеловал тыльную сторону ее руки. – Тебе принести чего-нибудь выпить?

Если на какой-то момент подозрение и закралось в его сознание, он не подал виду. Фиц подавил ухмылку. Блэкберн принял обвинения Фредерики с должным презрением.

– Да, хочу пить, – ответила Джейн. – И, пользуясь отсутствием леди Гудридж, рискну заметить, что мое колено от реверансов тоже болит.

Фиц заметил, что Джейн даже не пытается извиниться или привести какие-либо объяснения насчет своего поведения одиннадцать лет назад. Помня ее привязанность к Рэнсому, неудивительно, что у нее хватало здравого смысла игнорировать знаки внимания со стороны Атоу.

Так же, как сейчас игнорируют самого Фица.

Это было болезненное сравнение, равно как и понимание того, что скоро нужно будет принимать решение.

Де Сент-Аманд торопил с ответом, здоровье матери все ухудшалось, и у Фица не оставалось выбора. Совсем.

– Если Фиц раздобудет тебе стул, я принесу напитки и что-нибудь поесть.

– С удовольствием, – согласился Фиц.

– Я не голодна, – сказала Джейн.

Блэкберн опять поцеловал ее руку – на этот раз более пылко – и сказал:

– Ты не сможешь отказаться.

Фиц подождал, пока Блэкберн скроется из виду, затем поставил Джейн стул и предложил свою руку.

– Должен сказать вам, леди Блэкберн, что я простоял в очереди встречающих два часа, и почти двадцать ждал этого момента.

– Какого момента, мистер Фицджеральд? – Она позволила ему довести ее до стула и опустилась с усталым вздохом.

– Видеть моего лучшего друга женатым, знать, что когда какие-то циничные ублюдки – прошу прощения, миледи – тревожат его жену, он с готовностью встает на ее защиту, словно боится, что ее могут украсть. Он по уши влюблен. – Фиц потер ладони друг о друга.

Она выглядела вежливо-недоверчивой.

– Разве?

– Все это видят. Посмотрите, как они за вами наблюдают. Как они сплетничают о его увлечении.